Гражданская война в США, 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники) - Кирилл Маль

Почувствовав, что враг вот-вот дрогнет, конфедераты издали свой знаменитый ужасающий вопль, который, по словам Томаса Джексона, был для него «сладчайшей музыкой», и резко бросились вперед. Оборона дивизии Мида была быстро сломлена, и «в следующее мгновение храбрые парни уже почти летели над кустами. Это был хороший день для бега», — вспоминал один солдат-северянин. Артиллерия конфедератов ударила по бегущим картечью, не давая им возможности остановиться и вновь собраться с силами, а пехота Эрли гналась за ними с неумолкающим издевательским улюлюканьем. Впрочем, горячность конфедератов обернулась вскоре против них самих. Вопреки приказу Эрли, запрещавшему [278] им заходить за рубеж железной дороги, бригады Хоука и Аткинсона слишком увлеклись погоней и дошли до самой старой Ричмондской дороги. Здесь их неожиданно встретили дивизии Берни и Сиклса, решившие все же поддержать атаку Мида. Конфедераты, не разобравшись, какие мощные силы врага им противостоят, врезались прямо в их боевые порядки и были тотчас отброшены назад. Федеральная артиллерия отсалютовала им картечью, и они поспешно ретировались за железнодорожное полотно, оставив на месте более 500 убитых и раненых. Среди последних был и командир бригады полковник Аткинсон, взятый северянами в плен.

Отразив контратаку конфедератов, Берни сам попытался пройти на стопам Мида и вышел на рубеж железной дороги. Но, быстро убедившись, что позиции неприятеля очень сильны, он благоразумно отказался от попыток пробить головой стену и остановился на достигнутом.

На этом бой на участке Джексона был, в общем, завершен. И хотя Бернсайд несколько позже отправил Франклину еще один приказ атаковать противника, тот, разуверившись как в способностях главнокомандующего, так и в перспективах составленного им плана, попросту проигнорировал это распоряжение. Весь остаток дня его войска простояли на исходных позициях, не делая ни малейшей попытки перейти в наступление, чем уберегли себя от бесполезных и бессмысленных жертв.

Джексон со своей стороны также не предпринимал никаких активных действий. Поначалу он, правда, думал нанести контрудар и даже стал стягивать для этой цели дивизии Худа, Хилла и Таллиферро. Однако сбор этих частей занял слишком много времени, а затем, когда они все же попытались перейти в наступление и высунулись из леса, ^эедералы встретили их таким плотным огнем, что Джексон тут же передумал и отменил атаку. Он, впрочем, и так мог быть доволен достигнутыми результатами.

Атака северян была отбита, причем они потеряли на этом участке 4800 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Потери его войск были меньшими — 3400 человек из 30000, составлявших 2-й корпус Северовирджинской армии. [279]

Это была полная и решительная победа, хотя, как и предсказывал Джексон, она оказалась в целом бесплодной.

К тому моменту, когда на правом фланге южан сражение уже закончилось, на их левом крыле события только достигли своей кульминации. Стоявшей здесь правой гранд-дивизии генерала Самнера пришлось значительно хуже, чем частям Франклина, поскольку по плану Бернсайда ей предстояло овладеть высотами Мари.

Как уже говорилось выше, эти высоты были совершенно неприступны. Они представляли собой гряду высоких холмов, поднимавшихся от города двумя террасами. Их склоны были голы и напрочь лишены каких-либо неровностей, дающих наступающим войскам хотя бы подобие прикрытия. Самым ближайшим к реке был холм Тейлора, за ним следовал более высокий холм Мари, а за ним — самый высокий Телеграфный холм, переименованный впоследствии в холм Ли. Именно отсюда командующий южан наблюдал за атакой позиций своего левого фланга. Именно здесь расположил свой штаб командир этого фланга генерал Лонгстрит. За Телеграфным холмом высоты Мари обрывались резкой впадиной, по дну которой протекал ручей Дип-Ран. На противоположном берегу этого ручья начиналась пологая гряда Гамильтон-Кроссинг, занятая 2-м корпусом Джексона.

Таким образом, позиции левого фланга Северовирджинской армии простирались по высотам Мари от Дип-Рана до холма Тейлора и были заняты 1-м корпусом генерала Джеймса Питера Лонгстрита. К 13 декабря его солдаты уже закончили постройку редутов и рытье траншей на отведенном им участке, однако в предстоящем бою эти укрепления не сыграли почти никакой роли. Прежде чем добраться до них, северянам предстояло взять еще одно препятствие, преграждавшее им путь к вершине, а оно оказалось непреодолимым.

Этим препятствием была каменная стена, возведенная задолго до сражения вдоль «утопленной» в земле Телеграфной дороги, проходившей у подножия холма Мари. Она была достаточно прочной и высокой (примерно по плечо среднему человеку), чтобы расположившаяся за ней пехота могла чувствовать себя в относительной безопасности даже под артиллерийским огнем. Лонгстрит, конечно, не мог не воcпользоваться [280] таким удобным сооружением и выдвинул на эту передовую позицию бригаду Кобба (2,5 тысяч человек) из дивизии Мак-Лоуза. Расположившись за каменной стеной на Телеграфной дороге, люди Кобба при помощи лопат сделали ее еще более «утопленной» и выкопали настоящую траншею, а поверх стены соорудили дополнительный земляной бруствер. Закрепившись таким образом у подножия высот, они были практически неуязвимы. Кроме того, в случае необходимости к ним на помощь могли придти бригады Кершоу и Кука, развернутые непосредственно над ними на высотах Мари

.

Но что еще более важно, своим огнем их поддерживала вся артиллерия 1-го корпуса. Лонгстрит и Ли лично проследили, чтобы их батареи заняли на холмах наиболее удачные позиции, так, чтобы они могли нанести неприятелю максимальный урон. Худ сконцентрировал свои дивизионные батареи на холме Мари, откуда они простреливали подступы к Телеграфной дороге. К ним добавили еще две гигантские 30-фунтовые пушки, доставленные вечером 13 декабря с оружейной фабрики в Ричмонде. Правда, эти железные чудовища не оправдали даже затрат на свою транспортировку. Во время сражения они разорвались, сделав всего несколько выстрелов, и нанесли больший урон своим, чем врагам.

Остальные батареи корпуса Лонгстрита были распределены по редутам, которые, словно корона, венчали вершины каждого из холмов. Всего там было около 200 орудий, и ни одно из них не имело перед собой мертвого пространства. Об этом позаботился командир артиллерии 1-го корпуса полковник Александр, тщательно проверивший поле обстрела каждой пушки. Однако ему не удалось использовать все свои орудия: для некоторых из них просто не хватило места. Впрочем, и тех батарей, что заняли позиции, было вполне достаточно, а когда Лонгстрит, заметивший праздно стоявшую пушку, указал на нее Александру, тот спокойно ответил: «Генерал, мы покрываем все это поле так, что можем прочесать его лучше, чем частым гребнем. Когда мы откроем огонь, там и цыпленок не выживет».

У федералов тоже была артиллерия и не менее мощная, чем та, что стояла на высотах Мари. Только на Страффордской [281] вершине Бернсайд приказал сконцентрировать 150 артиллерийских стволов, с помощью которых он надеялся подавить огонь неприятельских батарей. Беда, однако, была в том, что федеральная артиллерия не доставала не только до высот Мари, но даже до каменной стены, за которой пряталась пехота Кобба. Дальности стрельбы орудий северян, занявших позиции на Страффордских высотах, хватило на то, чтобы превратить в руины злополучный Фредериксберг, но в предстоящем генеральном сражении они были совершенно бесполезны.

Таким образом, правой гранд-дивизии Потомакской армии пришлось идти в атаку даже без артиллерийской поддержки, и затея Бернсайда, бывшая с самого начала безнадежной, превратилась в результате в чистейшее безумие. Многие офицеры-северяне, которым предстояло вести своих людей на верную смерть, очень хорошо это понимали. «Если вы проведете атаку так, как она запланирована, она превратится в крупнейшую бойню этой войны, — сказал командир 9-го Нью-йоркского полка полковник Хоукинс. — Во всей нашей армии не хватит пехоты, чтобы взять эти высоты, если, конечно, они хорошо защищены». Безумие запланированного штурма было очевидно и для простых солдат. Когда присутствовавший в армии военный корреспондент спросил у одного из них, почему артиллерия конфедератов не помешала северянам переправиться через Раппаханок, тот с досадой ответил: «Черт! Да они просто хотят, чтобы мы туда влезли. Выбраться оттуда будет не так-то просто и быстро. Вы и сами это увидите».

Однако упрямство и ограниченность Бернсайда помешали ему понять то, что было ясно даже рядовым солдатам его армии. Утром 13 декабря он отдал приказ о начале наступления, и злосчастным частям правой гранд-дивизии не оставалось ничего другого, как пойти прямо в распахнутые ворота ада.

Впрочем, командир этой гранд-дивизии — Лесной Буйвол — генерал Самнер в отличие от многих своих подчиненных, не считал штурм высот Мари безнадежным. Если в Потомакской армии и был командир, способный биться головой о каменную стену, то это был, безусловно, он. Жестокий Энтитемский [282] урок не пошел Самнеру на пользу, и при Фредериксберге он снова хотел лично возглавить свои полки. Но Бернсайд, зная манеру Лесного Буйвола подставляться под пули, категорически запретил ему переходить Раппаханок, и Самнеру пришлось наблюдать за развитием событий издалека.