Семь свитков из Рас Альхага или Энциклопедия заговоров (Тамплиеры - 6) - Октавиан Стампас

Я вновь узнал о всех чинах и достоинствах наместника Халдии, а после того, как он учтиво и не роняя чести своего преклонного возраста опустил голову, услышал много нового и любопытного о себе самом. Оказалось, что я должен называться в этих краях неким Робером де Форе, выходцем из династии рыцарей Кипра.

- Робер - славное имя, - говорил наместник Халдии, близоруко присматриваясь ко мне и стараясь встать передо мной так, чтобы не загораживать собой света. - Ваши черты мне кажутся знакомыми, сир Робер. Однако здесь властвует ночь. Давайте же поторопимся туда, где для добрых друзей припасено много огня, тепла и вина. И какого вина, мой дорогой Патрокл! - воскликнул он, обратившись уже к рыцарю Эду. - Ведь я помню: твое любимое - апулийское, трехлетней выдержки. Верно?

- Святые исповедники! - с жаром воскликнул рыцарь Эд. - Ты все помнишь, Лев, царь зверей и гор!

- Я достал апулийское, для нашей встречи, - важно похвалился хозяин Киганы.

- У меня слезы подступают к горлу, - хрипло проговорил рыцарь Эд. Если что и стоит ценить в этой жизни, так только старую дружбу.

Так, еще перед воротами горной цитадели отступил от нас зябкий и болезнетворный туман. Старые приятели, состязаясь в красноречии, еще долго препирались, кому первому следует ступить за порог, а потом, миновав крохотный дворик, двинулись вверх по крутой лестнице, хваля друг друга и не забывая о моих достоинствах, которых с каждой ступенью становилось все больше и больше, а моя родовитость как бы поднималась вместе со мной все выше и выше.

Наконец мы достигли двери, украшенной львиным оскалом. Настенный светильник почти оживлял зверя оливковым пламенем, так что глаза и клыки бронзового хищника грозно сверкали.

- Теперь, доблестные мои гости, вздохните поглубже, - хитро проговорил наместник Халдии, - ибо я не сомневаюсь, что сердца ваши надолго остановятся.

Он хлопнул в ладоши, и дверь стала сама, как по волшебству, раскрываться.

- Прошу вас, проходите первыми, - вкрадчиво добавил великий кефал, ибо я не имею права загородить от вас хотя бы кусочек того, что вы сможете увидеть.

В то же мгновение из-за двери стали доноситься прелестные звуки струн, и навстречу потянулся аромат изысканных благовоний.

Как и полагается доблестным воинам, мы вошли в покои решительным шагом, а, войдя, замерли, как вкопанные, потеряв дар речи и дыхания, что и предсказывал любитель хитроумных ловушек грек Лев Кавасит. Окажись на нашем месте хоть султан Рума, и тот остолбенел бы, открыв в этой горной гробнице такую бездну роскоши и райской неги.

Помню, я даже испугался, не стал ли жертвой нового приступа наваждений, и схватил за руку брата Эда. Страх отступил, как только сам рыцарь Эд растерянно прошептал рядом со мной:

- Вот так наваждение, тысяча прокаженных дьяволов!

Перед нашими глазами раскрылись настоящие императорские покои. Кругом сверкали золотые блюда. Поражали взор диковинными узорами высокие вазы, привезенные не иначе, как из Индии и Китая. Тяжелые парчовые занавеси спускались с серебряных струн, натянутых у потолка, и, собранные в складки, обнажали неописуемой красоты мозаики, коими изобиловали как стены, так и потолки. На одной стороне мы видели дионисийские празднества и танцующих нимф, на другой - гордо вышагивавшего по лесной поляне единорога, над которым стаями порхали разноцветные птахи. Потолок же был усеян золотыми звездами, среди которых парили, неся свои длинные трубы, златокудрые ангелы. К той невиданной красоте надо добавить и пол, выложенный прекрасно отшлифованным серпентином, лаконийским зеленым мрамором, и несколько тонких колонн, что поддерживали свод и были выточены из розового камня. Удивителен был и небольшой водоем, помещенный в оправу из голубого порфира: в нем нежились и сверкали боками серебристые рыбки.

Но посреди всего этого великолепия нас ожидал стол, описывать который уже нет никакой возможности, ибо мне пришлось бы потратить понапрасну - ведь тех изысканных блюд уже не поставишь против своего желудка - весь пергамент и все имеющиеся у меня в запасе чернила. Скажу только, что больше всего мне запомнились печеные яйца горных куропаток, фаршированные кусочками форели, вымоченной в винном соусе.

Но и того показалось нашему искусителю недостаточно, ибо рядом со столом на небольшом возвышении восседали три довольно смазливые девы, одетые нимфами, и услаждали наш слух тихими звуками арф.

В восполнение всех радостей жизни здесь было попросту тепло и сухо. Мне казалось, что подземный жар поднимается снизу, проникая через мои ступни.

- Каково, мой доблестный Тезей? - раздался вкрадчивый голос грека за нашими плечами. - Ты был здесь последний раз восемь лет назад. Я заставил расцвести эти голые камни. Разве я не демиург?

В то мгновение я вдруг подумал о полных искусительной отравы садах Старца Горы и о плодах, что приносили те роскошные сады, о кровавых жертвах, зревших на их райских ветвях. Какая-то грозная тяжесть, подобная подземным драконам, зашевелилась в глубинах моей запретной памяти, и взгляды веселых дев показались мне полными смертельной отравы. Рыцарь Эд разом развеял налетевшие на меня страхи своим недоуменным вопросом, который я скорее ожидал бы услышать от купца Вардана, нежели от рыцаря Храма.

- Невероятное волшебство, достопочтенный кефал, но на какие средства?

- Во всем остальном я веду довольно умеренную жизнь, - признался наместник Халдии Лев Кавасит. - К тому же я свободен от городской суеты и волен не тратиться по мелочам. В горах немало людей, просящих моей защиты и не всегда неблагодарных. Всю жизнь я мечтал быть первым в своем маленьком Риме и нашел для него самое лучшее место, скрытое от завистливых глаз. Однако давно пора перейти от слов к делу. Стол накрыт, мои самые драгоценные гости. Посему, возблагодарив Господа за ниспосланную с небес манну, приступим к трапезе. И заметьте, друзья мои, что вокруг нет всяких вонючих жаровен. Я провел черепичные желоба под полом и подаю в них горячую воду от топок. Вы еще понежитесь, как дельфины, в моем водоеме.

Полученные при не менее благоприятных обстоятельствах уроки научили меня сдерживать варварские порывы желудка, и я заставил себя чинно прикасаться к блюдам и брать по маленьким кусочкам, тщательно их прожевывая и опасливо прислушиваясь к себе, не возникнет ли ощущения какого-то уж слишком беспечного блаженства.

- С трудом верится, что славный молодой человек происходит из простого рыцарского рода, - проговорил наместник, держа в руке сверкавшую жиром баранью ляжку. - Его жесты легко выдают в нем по меньшей мере владетельного герцога или, страшно подумать, принца крови. Что-то ты скрываешь от меня, мой Геркулес.