Холодные звезды - Вергилия Коулл

На поляне среди леса стоял дом из грубо отесанных бревен. Крышу устилала солома. В окнах теплился уютный желтый свет. Вот что за проблеск я заметила среди деревьев. Он так и манил, обещая комфорт и негу.

Сбоку к строению прилепился сарайчик. Оттуда доносилось блеяние. Позади, на фоне стремительно темнеющего неба, на вышке вращались лопасти ветряной мельницы.

— Да чтоб меня, — пробормотал Кай.

— Мы должны туда пойти, — выдохнула я и стиснула его руку.

— Мы можем об этом очень сильно пожалеть, — он покачал головой.

Конечно, я понимала его осторожность. Но при мысли о ночлеге не под открытым небом разум напрочь отключался и отказывался рассматривать другие варианты. Все мое существо любой ценой стремилось туда, под крышу, в потерянный и такой желанный уют человеческого жилья.

— Кай, посмотри на меня, — я заставила его повернуться, — ты думаешь, у меня осталось еще о чем жалеть? Я уже забыла, как выглядит кровать! Я боюсь смотреть на себя в зеркало! Нас сегодня чуть не убили черные монстры! И ты считаешь, что я буду жалеть, что отказалась от единственного пока шанса заночевать в тепле? Должно же нам повезти хоть когда-то!

Я произнесла речь с таким жаром, что почти не сомневалась: Кай не откажет. Но он открыл рот и, судя по лицу, все-таки собрался возразить.

— Посмотри на себя, — перебила я, — ты сам едва держишься на ногах. Сколько нам еще идти до хвостовой части? Мы должны воспользоваться удачей.

Кай перевел тяжелый взгляд на жилище.

— Я не верю в удачу, — он помолчал и добавил: — Но если ты хочешь кровать, она у тебя будет.

Вне себя от счастья, я едва не захлопала в ладоши. Кай жестом оборвал мои восторги.

— Держись тихо. И если что, готовься к любому исходу.

Он выхватил нож, дал мне знак идти следом. Пересекая открытое пространство между деревьями и домом, я постоянно оглядывалась по сторонам в ожидании подвоха. Но ни подозрительного шевеления в кустах, ни посторонних звуков не заметила. Только в сарайчике продолжал кто-то блеять и звякала пустая жестянка.

Кай привалился спиной к стене, заглянул в окно. Постоял так некоторое время. С неистово колотившимся сердцем я ждала вердикта и мысленно просила судьбу, чтобы та хоть ненадолго улыбнулась нам. Взгляд сам собой поднялся в небо, нашел красную точку среди других, едва проклюнувшихся на куполе. Я знала, что звезды не слышат молитв, но прошептала одну, совсем коротенькую. Пусть им все равно, но мне так было легче.

— Там старик, — едва слышно сказал Кай.

— Один?

Он кивнул.

— Это ведь безопасно? — я с надеждой стиснула пальцы обеих рук. — Мы можем войти?

Но Кай уже повернулся к двери и постучал. Мы выждали некоторое время, но никто не торопился открывать и впускать нас. Кай снова ударил кулаком по дереву. Ничего.

— Может, хозяин умер? — предположила я, сгорая от желания ворваться внутрь и закончить это ожидание.

— Он сидит за столом.

— Ну и что? Сидя тоже умирают. От сердечного приступа, например, — возразила я. — Или он глухой. Поэтому не открывает.

Прежде чем Кай успел придумать еще какой-то аргумент, я сделала шаг и сама толкнула дверь. Изнутри пахнуло теплом, ароматом еды, у меня голова закружилась от удовольствия. Схватив Кая за руку, я ввалилась в помещение, залитое желтоватым подрагивающим светом от толстых неровно вылепленных свечей. Сквозняк, ворвавшийся следом за нами, едва не погасил огоньки, поэтому пришлось срочно захлопнуть дверь.

Старик действительно сидел за столом. Его тело покрывало цветастое одеяние с длинными рукавами и полами, напоминающими халат. Из-под низа выглядывал еще подол. Ткань показалась мне потрепанной временем, но когда-то наверняка смотрелась богато. Седые волосы с редкими черными прядками в них стояли торчком. На столе перед хозяином дома находилась тарелка с горкой чего-то белого и деревянная кружка. Похоже, мы застали его за ужином.

В очаге, устроенном под дымоходом в дальнем конце комнаты, потрескивал жаркий огонь. Вдоль стен на многочисленных столах или верстаках — я не сумела с ходу разобрать — вперемешку валялись разные вещи, бытовые предметы, меховые шкурки, посуда, какие-то свертки. Деревянный пол устилала жесткая соломенная подстилка с налипшими кое-где комочками земли. В доме давно не делали уборку, здесь царил скорее хаос, чем порядок. Но, тем не менее, в тот момент для меня это были райские кущи. Я приметила еще одну дверь, ведущую в соседние помещения, и уже представила там мягкую постель и такой же горячий очаг.

От одного взгляда на еду у меня свело живот. Старик, наконец, почувствовал наше присутствие, повернул голову. Продолговатые, ничуть не помутневшие от давности прожитых лет зрачки уставились на меня. На морщинистом лице клочьями росла седая борода, придавая древнему протурбийцу еще более жуткий вид.

— З-здравствуйте, — выпалила я.

Он молчал, продолжая гипнотизировать меня взглядом. Неожиданно заговорил Кай. Он произнес несколько слов, я запоздало сообразила, что это приветствие на протурбийском. В университете учила простейшие фразы, просто от волнения не подумала их применить.

Хозяин дома и ему не ответил. Уперся ладонями в стол, с видимым трудом поднялся. Шаркая ногами, обутыми в подобие тапок, направился к одному из верстаков. Принялся с шумом разгребать утварь. Мы с Каем переглянулись. Я все больше убеждалась, что старый протурбиец глухой или не в себе.

Вдруг он повернулся, обеими руками прижимая к себе на уровне бедра… пневмоавтомат. Я не особенно хорошо разбиралась в оружии, но инстинкт подсказал: это не подделка и не игрушка. Почувствовала, как Кай подтянул меня ближе, загораживая собой. Старик бросил несколько слов на протурбийском.

— Ч-что он хочет? — я сглотнула.

— Он говорит, что ты больна. Пузырчатой болезнью, — вполголоса пояснил Кай, — и что тебя надо убить.

У меня рот так и открылся.

— Скажи ему, что это не так! Скажи ему, что я болею, но простудой! Да, у меня температура, мне плохо… но… — я говорила это и сама холодела от мысли, что могу ошибиться.

Что, если черные существа все-таки заразили нас? Или мы сами подхватили вирус из окружающей среды? Точнее, я подхватила, подозрение ведь пало только на меня.

Но Кай и без подсказок уже начал спорить с протурбийцем. Прислушиваясь к чужой речи, я с замирающим сердцем ждала решения своей участи. Старик явно возмущался, тряс головой, тыкал в меня дулом автомата. Кай говорил уверенно, выставив одну руку вперед в примирительном жесте, но я чувствовала, с какой силой он стискивает другой рукой мои пальцы, и понимала, что внутри у него не так спокойно, как кажется.