Заколдованный замок - Вера Крыжановская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Безумный монах! Нет ни Бога, ни правосудия. Уходи ты сам: здесь я хозяин. Я сам судья своих поступков, я сам себе Бог!
Дрожь ужаса потрясла меня. Сам сатана говорил этими дерзкими устами! Но на мне, как на служителе алтаря, лежал долг изгнать проклятого из святого места.
Я взял с алтаря массивный серебряный крест и, потрясая им, подошел к Беранже.
— Уходи отсюда, отверженный! Вечное Правосудие, которое ты отрицаешь, рано или поздно покарает тебя. А я — я проклинаю тебя и изгоняю не только из этой церкви, но и из всякой другой, куда бы ты вздумал явиться искать облегчения своим мучениям совести! Уходи, отверженный, извергнутый из числа христиан! Ступай к дьяволу, усыновившему тебя! Да будет над тобой мое проклятие.
Барон побледнел, как смерть, и отступил назад, но в дверях снова остановился. Но я уже не владел собой. Мне казалось, что из каждого угла, из каждого углубления несся хриплый вздох.
— Уходи, или я поражу тебя крестом! — вскричал я, не владея собой. — Смотри! Даже покойница возмущена, что нарушают ее покой.
Барон исчез, но испытанное мною волнение было так велико, что я на какое — то время потерял сознание.
С этого часа я чувствовал себя очень нехорошо и едва был в силах проводить тело Анжелы в аббатство. Я смутно помню, что во время печального шествия к нашему кортежу присоединился какой — то неизвестный рыцарь, в полном вооружении и с опущенным забралом.
Отпевания я уже не мог совершить. Когда же закрывали гроб, я вторично лишился чувств.
Прошло много недель прежде, чем я пришел в себя и был в состоянии говорить о прошлом. Тогда я узнал, что детей нигде и не смогли найти, а рыцарь, присоединившийся к погребальному шествию, был Рене де Клорифон. Он возвращался из какой — то поездки, и судьба привела его сюда в последний раз проститься с любимой женщиной.
После погребения мессир Рене вызвал Беранже на поединок, но, очевидно, проклятый барон дрался заколдованной шпагой, как так, несмотря на свое неумение владеть оружием, он не только остался невредим, но опасно ранил такого опытного солдата, как Клорифон. Раненый рыцарь больше месяца пролежал у нас в аббатстве. Я же навсегда поселился в своей прежней келье. Ни за что на свете я не согласился бы вернуться в замок.
Прошло более восьми лет, не принеся с собой ничего достойного внимания.
В тиши нашей святой обители ко мне снова вернулись спокойствие и душевный мир. С Беранже я не видался, но через Готье, его слугу, всегда говевшего в нашем аббатстве, я получал о нем точные известия, так что мог шаг за шагом следить за ужасным наказанием, положенным на него тем Небесным Правосудием, от которого он отрекся. В ту эпоху в нашей прекрасной Франции царили смута и война и поэтому человеческое правосудие не обратило внимания на преступления барона де Верделе, но Господь и собственная совесть осудили преступного синьора.
Сначала Беранже еще более отдался своим сатанинским занятиям, ища в них, может быть, забвения. Затем Феррари умер, и барон остался один в обширном замке, пустом по его собственной вине. Тогда им овладела скупость, и он стал наполнять свои железные сундуки золотом, вымогая его у бедного народа. Он сам никогда никуда не выходил, и никто из посторонних не переступал порог замка. Путники, пилигримы, вассалы — все, осеняя себя крестным знамением, избегали замка и того, кого уже называли в народе ужасным безумцем Башни Дьявола. Барон сам говорил Готье, что его преследуют призраки. Он заставлял вооруженных людей ночевать в своей спальне и страшно боялся темноты, которая казалась ему населенной его жертвами.
Однажды вечером в аббатство прибежала служанка и просила нашу общину помолиться за преступную душу несчастного синьора.
— Уже три дня он лежит в агонии и не может ни жить, ни умереть. Все видят, что он оспаривает у дьявола свою душу, за которой тот явился.
Я сразу решился и попросил позволения отправиться в замок.
— Иди! — сказал мне почтенный старец. — Он был твоим духовным сыном, а мы представители милосердия на земле.
Я взял крест, святую воду и ушел.
Стояла темная зимняя ночь. Холодный ветер пронизывал меня, но я плотнее закутывался в плащ и ускорял шаги. Наконец, я подошел к замку, но он был заперт со всех сторон.
— В замок нельзя входить! Барон умирает, — сурово крикнул мне часовой.
— Я смиренный служитель алтаря и пришел попытаться вырвать душу у дьявола, — отвечал я.
Мост тотчас же опустился, и я вошел в замок. В одном из коридоров я встретил Готье, который проводил меня в комнату умирающего. Еще издали я услышал жалобные крики, перемешанные с проклятиями, но в страшно исхудавшем призраке, извивавшемся на кровати, я с трудом узнал Беранже.
Эта нравственная нищета производила тягостное впечатление в сравнении с роскошной постелью и гордым гербом, украшавшим смертное ложе. Два воина с трудом сдерживали беспорядочные метания умирающего, который, казалось, боролся с какими — то невидимыми существами и с ужасом и яростью отталкивал их. Холодный пот выступил на лбу суровых солдат, толпившихся в ногах кровати.
Я поднял крест и подошел к Беранже.
— Умирающий! Хочешь ли ты моей молитвы? Желаешь ли ты раскаяться? — спросил я.
Барон приподнялся и устремил на меня пылающий взгляд.
— Убирайся вон, проклятый поп! Твои глупости не спасут меня! — прорычал он неожиданно. — Прощения нет, как нет самого Бога. Уходи! Твое присутствие только усиливает мои страдания. Ах! Я весь горю… ад овладевает мною…
Кропя святой водой направо и налево, я смело взошел на возвышение, на котором стояла кровать.
— Vade retro, Satanas (Vade retro, Satanas (лат.) — Отойди, Сатана.)!.. Отступи перед Св. Крестом и оставь в покое душу, которая еще не принадлежит тебе, — сказал я. — А ты — кайся и молись!
В эту минуту Беранже протянул вперед руки, а взгляд его точно прирос к распятию, которое я держал над ним. Вдруг он пробормотал дрожащим голосом:
— Анжела, ты?!.. Ты приказываешь мне молиться?.. О! не уходи; я повинуюсь… Всемогущий Господи! Сжалься надо мной и спаси мою преступную душу!..
— Сын мой! Бог простил тебя! — радостно вскричал я, подавая ему символ искупления. Беранже прижался к нему губами и почти тотчас же скончался.
После этой великой победы я вернулся в аббатство. Давно уже не был я так счастлив. Я долго молился у гроба Анжелы, невинная душа которой помогла мне победить сатану.
Снова мирно протекли года. Баронство перешло к другим владельцам, истинным и благочестивым синьорам. Как и прежде, один из братьев нашей общины занимал место капеллана в замке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});