Отавало идет по экватору - Вадим Листов

Альфаристская революция была не просто мятежом Косты против Сьерры - это было восстание новой, капиталистической идеологии против клерикального феодализма Сьерры. В результате альфаристской революции 1895 года политическая власть перешла в руки господствующих классов Косты. В сущности повторилось то же, что произошло в начале XIX века, во время войны за независимость: политическая власть оказалась в руках не восставшего народа, а новой олигархии, воспользовавшейся плодами народного восстания и гражданской войны.

После этого для буржуазии Косты не составило труда осуществить свой главный замысел: достичь соглашения со своим "извечным противником" - олигархией Сьерры. Так сложился общий фронт эквадорской олигархии против подлинного борца за социально-экономический прогресс страны - эквадорского народа.

А затем пришел "великий кризис" - разрушительный, всепоглощающий. Безработица выбросила на улицу тысячи промышленных и сельскохозяйственных тружеников. Новый, притом обширный, социальный слой - люмпен-пролетариат стал угрозой для хрупкого социального равновесия. Вновь перед господствующими классами встали вопросы: куда идти, что делать дальше? И тут параллельно с экономическим процессом, который выразился в выдвижении на авансцену новой экспортной культуры - банана, в политической жизни произошел феномен, под влиянием которого страна потом жила почти полвека: появившийся (а может быть, созданный буржуазией?) "мессия" Веласко Ибарра принялся заигрывать с самым обездоленным слоем общества - городским люмпен-пролетариатом.

Когда разговор заходил на эту тему, собеседники чаще всего высказывали мнение, что Веласко Ибарра раньше других буржуазных политиканов увидел в городском люмпене меньшее, по сравнению с другими - трудовыми! - слоями народа, зло для эквадорской буржуазии. Социологи считают, что именно эта категория людей в высшей степени чувствительна к разного рода "мессиям", которые будто бы способны облегчить их жизнь. На этих настроениях и играл Веласко Ибарра. Однажды мне даже привели такое его высказывание: "Моя идеология четко определенная: я - либерал-индивидуалист. Но если социализм имеет положительные, приемлемые моменты, нужно их использовать. Если консерватизм имеет нечто, что может оказаться подходящим, не надо этого отвергать. Не следует также полностью - отгораживаться от приемлемых постулатов коммунизма..." Автор этих слов не сказал главного: его заимствования из всех идеологий имели одну цель - сохранить в неприкосновенности устои капиталистического, эксплуататорского строя.

Веласко Ибарра был непревзойденным "чемпионом" политической демагогии - он продемонстрировал необычайную способность увлекать за собой массы, прежде всего неорганизованные слои трудящихся. Но каждый раз, когда на сцену выступали передовые отряды рабочего класса Эквадора и в стране возникала ситуация, угрожающая власти господствующих классов, тогда они приводили в действие аппарат классового насилия - полицию, армию. Пять раз Веласко садился в президентское кресло при поддержке "толпы", четыре раза его собственный класс - буржуазия руками военных свергала его с "трона". Тоже своеобразный рекорд! Последний переворот произошел в 1972 году. На сей раз образ "народного" президента был похоронен окончательно. Националистически настроенные круги армии во главе с генералом Родригесом Ларой осуществили ряд реформ, модернизировавших эквадорское общество.

Особое значение имело одно обстоятельство: реформы проводились в то время, когда Эквадор вступал в качественно новый этап своего экономического развития - в "эпоху нефти".

...На одной из площадей Гуаякиля установлен скромный, но выразительный памятник индейскому вождю Гуаясу и его жене Киль, которые правили в этих местах до прихода испанских конкистадоров (их имена и дали название городу). Голова вождя высоко поднята, мужественный взор устремлен вперед, в одной руке он держит копье, другую положил на голову Киль, стоящей рядом на коленях в скорбной позе. Гуаяс и Киль предпочли смерть плену и неволе. Этот памятник - символ национального достоинства эквадорского народа. И как знать, может, именно от гордых индейцев, сражавшихся насмерть с чужеземными захватчиками много веков назад, и пошел известный ныне на весь мир девиз: "Лучше умереть стоя!"

В наши дни каменное изваяние Гуаяса обретает особую значимость: подобно индейскому вождю, народ Эквадора не согнулся под ударами исторической судьбы, не сдался на милость неоколонизаторов - иностранного капитала, транснациональных компаний. У него еще недостаточно сил, чтобы победить врагов, тормозящих прогресс родины. Но он верит в лучшее будущее и борется за то, чтобы приблизить это время.

Эсмеральдас: от изумрудов - к нефти

- Съездить в Эсмеральдас тебе просто необходимо, - сказал Хосе Солис. - Интереснейший там народ - самобытный, мятежный, независимый. В "Изумрудной провинции" нога испанского конкистадора впервые ступила на эквадорскую землю, - это сделал Бартоломе Руис 21 сентября 1526 года в месте, названном им Сан-Матео. Эсмеральдас одной из первых провинций освободилась от испанского колониального гнета. В наше время провинция отождествляется с Большой нефтью: около города находится главный нефтеперегонный завод, а через новый порт эквадорская нефть вывозится за границу. Там предельно обнажены социальные противоречия, в тисках которых задыхаются все наши провинциальные города. Да и по дороге увидишь много интересного.

...Машина резво бежит по шоссе, которое порой кажется белым - так ослепительно светит солнце. К слову сказать, в Эквадоре не только хорошие дороги. В отличие от многих других латиноамериканских стран там достаточно высока водительская дисциплина. Можно проехать полторы сотни километров - и никаких тебе постов ГАИ, никаких полицейских патрулей. Дорожные знаки на шоссе Гуаякиль - Эсмеральдас - не просто носители информации - это жизненная необходимость: и движение интенсивное, и на многих участках не дорога, а, что называется, поворот на повороте. Но даже крутые виражи не мешают сидящему за рулем Эухенио Хихону комментировать все, что проносится, пробегает или проплывает за окнами машины.

Первый город на нашем пути - Ягуачи. Обычно про него говорят: самый старый город в провинции Гуаяс. Я бы, пожалуй, еще добавил: и, наверное, один из самых бедных. В памяти он остается прежде всего убогими домиками на сваях, со стенами из бамбуковых жердей - избушки на курьих ножках в тропическом исполнении, да и только. И еще долго вспоминаешь густой липкий аромат патоки, которым насквозь пропитан и сам городок, и его окрестности.