Африканскими дорогами - Владимир Иорданский

Дидактический смысл пословиц прекрасно выражен прописью, которую один из знакомых А. Ван Роя, учитель начальной школы, заставлял повторять своих учеников. Она гласила: «Оставленные предками пословицы формируют человека; когда вы им следуете, то получаете превосходное воспитание и избегаете зла».

В конечном счете из массы пословиц и поговорок лепился некий идеальный образ личности, как себе ее представляла община, вся этническая группа. Вырисовывался характер, который считался в деревне благородным, человечным; определялись качества, которые казались наиболее ценными; формировались нормы отношений с другими людьми — в семенном кругу, в деревне; указывалось, как следует держать себя с чужаками. На эту идеальную личность равнялись, она служила примером.

Многие свидетельства подтверждают, что пословицы были изменчивы. Иной раз они возникали и завоевывали популярность буквально на глазах исследователей. Однако суть выраженной в них мудрости была донесена до современности из глубины веков, и закрепленный ими человеческий идеал, несомненно, древен. По мере того как товарно-денежные отношения разлагали архаичное африканское общество, он все больше становился образцом для тех, кто отвергал новые веяния во имя племенных традиций.

Можно ли восстановить этот идеал?

25 лет проживший среди заирских монго Хулстарт собрал свыше двух с половиной тысяч пословиц этого народа. Читая его книгу, постепенно как бы погружаешься в странный, экзотический, но с каждой страницей все более понятный мир, в котором до последних лет жили монго.

«У детей не бывает одинаковых лиц», — говорили они, подчеркивая многообразие людских типов. Природа человека неизменна: «Недостаток исправляется, но не изменяется характер».

Резко осуждались такие черты характера, как раздражительность и злоба: «У злого человека нет семьи, каждый от него убегает, даже жена». Порицалась болтливость: «День рассветает, а он все еще говорит». Не уважалась душевная слабость: «Лиана ямса цепляется за чужой ствол».

Идеальной личности должна быть присуща человечность. Пословица говорила: «То, что испытываешь ты, чувствуют и другие». Напротив, порывистость критиковалась: «Раскается тот, кто не позволяет себя сдерживать». Про человека недоброжелательного к людям говорили: «На дерево с ядовитыми муравьями ни одна птица не опустится», подразумевая, что полная яда речь этого человека отталкивает от него каждого. В народе высмеивалась также пустая крикливость, как «гнев реки, которую ты не переходишь вброд».

«Маленький ручеек со временем становится большой рекой». Так и человек. Народная мудрость требовала от него, чтобы он был решителен («слон никогда не возвращается назад»), вынослив. И конечно, от взрослого общинника ждали смелости. Пословица твердила: «Когда леопард окружен (и особенно поэтому опасен), будь мужчиной».

Важны в человеке и другие качества: умеренность, терпимость. «Соли не хватает на курицу, а ты убиваешь козу», — осуждали монго расточительность и непредусмотрительность. Они же часто повторяли: «Указывающий на мои недостатки делает меня мудрым». Большим достоинством считалось трудолюбие: «Если ленив, не жалуйся на голод».

Напротив, жадность, корыстолюбие, лицемерие клеймились. Негодование звучало в словах: «Ты бережешь еду, когда ребенок твоей матери умирает от голода». О лицемерии пословица предупреждала: «Красную краску иной раз накладывают на грязные пятна». Юноше внушалось: «Это чужое, не завидуй».

Высоким качеством почиталось терпение. Молодежи напоминали, что «свернувшийся побег банана сам становится листом».

В идеальном общиннике, образ которого вставал из пословиц, особенно заметны достоинства, имеющие общечеловеческий характер. Доброта, великодушие, терпимость, смелость, преданность, ум — все эти качества ценились крестьянами монго столь же высоко, как и народом любой другой страны. И осуждалось ими то, что осуждалось людьми повсюду — жадность, тщеславие, грубость, глупость.

Помимо определенных моральных признаков монго требовали от каждого человека и соблюдения довольно жестких социальных норм. В кругу семьи, общины, племени, в отношениях с чужаками пословицы подсказывали, как себя держать, каким примерам следовать. Они обрисовывали как бы социальную модель поведения личности.

Естественно, что отпечаток этнической культуры на этой модели глубок. Своеобразие семейных отношений и отношений между мужчинами и женщинами, между молодежью и стариками было закреплено пословицами, причем они подчеркивали важность таких черт традиционного уклада, как взаимопомощь, почтение молодежи к старшим, уважение вождей. Правда, временами в народе позволяли себе и несколько ироничный взгляд на установившиеся в племени порядки.

О взаимопомощи говорили десятки пословиц. Некоторые из них прямо указывали на необходимость совместного труда: «Сила одного и ветки не сломит», «Один палец и червя не вытащит из щели». Другие обращали внимание на важность взаимности, когда вам оказана помощь. Крестьянин говорил: «Освободи меня из нижней ловушки, я освобожу тебя из верхней». Эта же мысль выражалась и другой пословицей: «Переправь меня через реку в половодье, я переправлю тебя, когда вода спадет».

Тема солидарности казалась монго столь важной, что они не прекращали в новых образах подходить к ней с разных сторон: «Одному не собрать осенний урожай», «Термиты вместе перегрызают веревку». Одна пословица звучала прямым требованием: «Помогай товарищу в работе».

В лесном краю, где живут монго, и расчистка новых земель из-под леса и их обработка, естественно, требовали коллективных усилий. Да и весь уклад жизни основывался на общинном начале.

Хотя общество монго и не знало глубокого социального расслоения, в нем не было равенства. Даже про близнецов говорили, что один из них, первым появившийся на свет, старше своего брата и поэтому может претендовать на более высокое положение. Пословицы свидетельствовали, что монго с почтением относились к власти и ее представителям.

«Пигмей, не имеющий хозяина, лишен рассудка», — утверждала народная мудрость. Хозяин, вождь в глазах монго были как бы мозгом общины. «Собака, идущая за хозяином, не заблудится».

Авторитет власти принадлежал вождю но праву. «Дерево бокунгу, — гласила пословица, — может хвастать своими могучими корнями. И все-таки хозяин леса — дерево борили». Вождю приличествовала сдержанность, ниже его достоинства — кричать о своих правах либо заслугах. «Находящийся у власти даже не кашлянет» — вот что было нормой поведения главы общины.