Между жизнью и честью. Книга II и III - Нина Федоровна Войтенок

Белоруссия изобилует топкими местами, порою очень глубокими. Много там и разных водоемов, скрытых под густыми зарослями. В пылу наступления экипажи не всегда замечали их и попадали в западню. Выручали эвакуаторы. Например, эвакоотряд под командованием очень грамотного и смелого офицера капитана Корчагина в период Белорусской операции вытащил из вязкой, как деготь, болотной жижи восемьдесят тяжело застрявших танков и самоходок, причем двадцать пять из них были полностью затонувшими…

Перед боевыми действиями мы уточняли, где и в каком количестве будут применяться танковые части и соединения, чтобы именно там сосредоточить основные ремонтные силы и надежно организовать технические пункты наблюдения за полем боя. Но сведения о вышедших из строя машинах в первую очередь поступали, конечно, от зампотехов рот и батальонов. Они находились постоянно в гуще событий, и им, как говорится, по долгу службы положено было знать о судьбе каждого танка. Данные наносились на карту. В том числе и сведения о характере требуемого ремонта и характере повреждения.

Иногда экипажи сами сообщали по радио о повреждении и просили помощи. Так было, например, в танковом батальоне 213-й бригады. Услышав сигнал SOS, техник-лейтенант Леонов, взяв с собой двух бойцов, пробрался по глубокому снегу к двум подбитым машинам и вместе с экипажами привел их в боевое состояние. Оба танка вновь появились в боевых порядках атакующего батальона. В тот день Леонов со своими подчиненными возвратил в строй шесть боевых машин.

Нередко о подбитых танках мы узнавали от пехотинцев, санитаров, выносивших с поля боя раненых, а также от уцелевших и живших в землянках крестьян, на глазах которых проходил бой… И хотя танк не иголка, затерявшаяся в стогу сена, его тоже удавалось порой отыскать с великим трудом. Ведь он иногда утопал в реке или болоте, а порой скрывался в огромной воронке от тяжелой бомбы. Требовалось пешком обходить местность, окутанную дымом пожаров. Да что говорить об отдельном танке, когда нам, представителям ремонтного отдела фронта, иногда было трудно найти даже места ремонта боевых машин, чтобы оказать товарищам посильную помощь и перенацелить туда ремонтные средства. Вот и приходилось месить сапогами грязь, да не один и не два километра. Хорошо, если попадался попутный грузовик или трактор. Но офицеры нашего отдела не жаловались на трудности. Они обладали замечательными свойствами души и характера. А главное — всем им была присуща одержимость в работе.

Вот мы и у границ Германии. Восточная Пруссия была уже, можно сказать, рядом.

Всем было понятно: бои на территории врага будут тяжелыми и кровопролитными.

16 октября 1944 года войска нашего 3-го Белорусского фронта начали Гумбинненскую наступательную операцию. Войскам предстояло прорвать сильную долговременную оборону противника.

В 9 часов 30 минут утра шквал артиллерийского и минометного огня обрушился на вражеские позиции. Это был сигнал к атаке. Действуя на больших скоростях, танкисты 148-го инженерно-танкового полка (командир майор И. Протащин) с подвешенными на танках тралами умело проделывали проходы в минных полях и давили гусеницами огневые точки, что способствовало боевому успеху линейных танков.

Примечание. Указан полк моего отца, но фамилия немного искажена. Следует читать «майор Протащик».

Продолжая атаковать, 11-я гвардейская армия, в составе которой действовала и 213-я танковая бригада, 19 октября форсировала реку Писса, а в ночь на 20 октября через нее переправился 2-й Тацинский корпус Бурдейного. Здесь танкистам-гвардейцам пришлось вступить в тяжелые бои с бронетанковыми силами противника. То, что там происходило, в какой-то мере напоминало танковое сражение под Прохоровкой, только, разумеется, в меньших масштабах. Танки расстреливали друг друга в упор. Наши причинили фашистам ощутимый урон, но и сами потеряли сорок машин…

Впереди лежал город Гумбиннен — важнейшая цитадель обороны на пути к Кенигсбергу. К тому же это был и крупный узел шоссейных и железных дорог. Немцы им очень дорожили и сделали все, чтобы город был неприступным. Выход советских подвижных частей в район Гумбиннена встревожил гитлеровское командование. Оно срочно ввело крупные свежие силы танков, чтобы срезать выступ нашего фронта южнее Гумбиннена. С рубежа Шталлупенен, Гумбиннен гитлеровцы предприняли до двадцати пяти контратак. Временами в них участвовало около двухсот танков…

На рассвете 21 октября, когда бои под Гумбинненом были в разгаре, я добрался до ремонтников 2-го Тацинского корпуса. Обстановка здесь сложилась крайне опасная. Контратаки противника с флангов все усиливались. Фашисты держали под артиллерийским обстрелом участки, где ремонтировались танки. Особенно интенсивному артналету подверглась ремрота капитана И. Семакова из 4-й танковой бригады. Два человека в роте были убиты, трое тяжело ранены. Тем не менее восстановительные работы не прекращались ни на минуту. Воины проявляли завидную стойкость. Только текущим ремонтом за период октябрьских боев танкового корпуса в строй было возвращено сто двадцать семь танков и самоходно-артиллерийских установок…

В 156-й ПРБ я наконец увидел знакомую приземистую фигуру инженер-полковника И. М. Шапкина. Выглядел он изможденным, что свидетельствовало о физических и моральных перегрузках, выпавших на долю этого волевого офицера.

— Слишком велики потери, Александр Ульянович. Такого еще не бывало.

— А западнее Минска?

— Несравнимо, — коротко отрезал заместитель командира корпуса по технической части.

— Ничего удивительного, Иван Михайлович. Фашисты ставят на карту все.

— Что верно, то верно, — согласился Шапкин. — Дерутся отчаянно. — Некоторые машины ремонтируем по два-три раза в день. — И стал просить о помощи.

…В конце октября 1944 года в связи с неудачными попытками продвинуться вглубь Восточной Пруссии войска 3-го Белорусского фронта закрепились на достигнутых рубежах и в течение ноября — декабря вели оборонительные бои и оперативную разведку всех видов. Одновременно полки, бригады занимались боевой учебой и отрабатывали вопросы взаимодействия. Одновременно шло их доукомплектование личным составом и техникой. Бывалые воины передавали свой опыт молодежи из пополнения. Это был период, когда штабы готовили планы нового наступления, а командиры — своих солдат к будущим решающим боям…