Крадущиеся на глубине - Эдвард Янг

Но наконец небо на востоке начинало едва заметно светлеть. Приближался рассвет. В тропиках день начинается быстро, поэтому приходится бороться с искушением остаться на поверхности подольше. Я приказываю готовиться к погружению, а это значит, что скоро смогу расслабиться и отдохнуть.

Во время патрулирований у Нордкапа я всегда выполнял утренние погружения по сигналу ревуна, то есть при участии всего экипажа. Теперь моя команда приобрела больше опыта, и я не считал необходимым беспокоить спящих людей, когда мы могли справиться с этой задачей силами вахтенных. Обычно мы так и поступали. В последний раз оглядевшись, я захлопнул крышку люка над головой, тем самым отгородив на следующие четырнадцать часов себя и своих людей от мира, наполненного солнцем, воздухом и светом. К тому моменту, как я спустился в пост управления, мы уже находились на глубине 80 футов.

Через полчаса подошло время всплывать на перископную глубину, и мы плавно поднялись вверх. Стрелка глубиномера дрогнула и двинулась по шкале. 75, 70, 60, 50, на 40 футах я прильнул к окулярам перископа. Сначала я видел только бледно-зеленую воду, но через мгновение ее прорезал луч света и верхние линзы поднялись над водой. Вокруг видно только бесконечное водное пространство, наполненное ярким светом небо и зелено-коричневый остров с маяком. "Убрать перископ!" Я иду к столу, показываю вахтенному офицеру на карте линию, по которой мы должны патрулировать, предупреждаю его, в котором часу меня разбудить, и забираюсь в свою любимую койку. Там я несколько минут лежу без сна, прислушиваясь к голосам и звукам, следя за малейшими изменениями в движении "Шторма". А затем наступает благословенное забытье, продолжающееся до завтрака.

* * *

Морской охотник снова вернулся на следующее утро. Мы уклонились от встречи и проследовали в свой район патрулирования. Он скрылся в юго-восточном направлении, но через два часа снова показался на горизонте, только теперь следовал обратным курсом. Что стоит за этим? Может быть, он направлялся на север, чтобы сопроводить кого-нибудь на юг? Или это обычное патрулирование? Или разведка, подготовка к чему-то масштабному, ожидаемому со стороны Сингапура?

Но мы уже почти не надеялись на обещанный прорыв японского флота. За четверо суток мы видели только несколько джонок, прибитый к берегу лес и один самолет.

Однажды утром, когда мы всплыли на перископную глубину, я неожиданно не обнаружил на привычном месте остров. На несколько мгновений я ощутил себя человеком в шлюпке, который спокойно греб от берега, но вдруг оглянулся и не увидел землю, потому что опустился густой туман. Мы не видели остров, пришлось срочно вспоминать, что такое навигация по форме морского дна. Я предположил, что течение в северном направлении ночью усилилось, поэтому взял курс на юг. Задействовав ультразвуковой эхолот, мы измеряли глубину каждые четверть мили, наносили ее на кальку, а потом методом проб и ошибок пытались совместить ее с изобатами на карте. Горизонт был закрыт дымкой; когда мы со временем обнаружили остров Джемур, он оказался именно там, где мы и предполагали. Это был мой первый опыт судовождения по эхолоту, и было очень любопытно узнать, насколько он точен на мелководье.

Никто не отменял приказ беречь торпеды для атаки на большие корабли, поэтому на попадающиеся мелкие цели мы не обращали внимания. (Всего у нас было 13 торпед: 6 - в носовых трубах, 6 - для перезарядки и 1 - в кормовом аппарате.) Вечером 5 марта все субмарины в Малаккском проливе получили сообщение об отмене приказа. Это означало, что штаб в Тринкомали больше не ждет вылазки японцев, поэтому нам было дано добро на поиски цели по своему усмотрению. А на "Шторм" поступила дополнительная информация об ожидаемом проходе через нашу территорию торгового судна. Поэтому в ту ночь мы не пошли, как обычно, на север для зарядки батарей, а остались на месте, хотя эти воды кишели джонками.

* * *

Но только на следующую ночь на нашем пути возникло что-то стоящее. Вскоре после одиннадцати часов вахтенный офицер заметил на юге от нас темный силуэт. Прозвучал сигнал тревоги. Выбравшись на мостик, я никак не мог определить, что за судно перед нами. Ночь была лунной, но туманной, и его очертания искажались во влажной атмосфере. Только две вещи я мог сказать с уверенностью: судно двигалось на северо-восток и определенно не было джонкой. Это могло быть торговое судно средних размеров, о котором меня предупреждали, или крупная субмарина, или морской охотник (если нам очень не повезет). До последней минуты я был склонен считать, что передо мной торговое судно. Нельзя было упускать такой шанс, и я приказал взять лево руля.

Выйдя на атакующую позицию, я приказал приготовить четыре трубы, установив глубины 8 и 12 футов. Я решил пустить их с небольшим упреждением, чтобы компенсировать возможные ошибки в расчетах. Наш радар не видел цель, иными словами, был бесполезным. Я установил на мостике ночной прицел, направил его в сторону цели и дал команду приготовиться.

Глядя в перекрестье прицела, я выжидал, когда темная клякса (она же вражеский корабль) начнет движение вдоль светящихся стрелок. Когда момент настал, я был неприятно удивлен, обнаружив, что меня бьет дрожь, с которой я не могу справиться. Враг медленно продвигался к точке прицела. Осталось только три четверти корпуса, половина (я еще мог передумать и дать ему убраться восвояси), четверть...

- Первая пошла!

Субмарина вздрогнула, вытолкнув из трубы первую торпеду, которая устремилась к цели. Скорчившись у прибора ночного видения, я ждал, пока нос субмарины коснется перекрестья.

- Вторая пошла!

Черная цель продолжала двигаться вперед, не подозревая, что к ней со скоростью 40 узлов спешат смертоносные торпеды.

- Третья...

- Четвертая...

Я выпрямился и посмотрел вдоль линии огня. Торпеды друг за другом бежали под водой: в лунном свете я видел мерцающий след в потревоженной воде. Теперь меня охватило страстное желание развернуться и уйти как можно дальше на максимальной скорости. Но если бы я сделал это, враг непременно заметил бы, как мы разворачиваемся, и получил бы фору во времени, чтобы увернуться от торпед. Поэтому я стиснул зубы и продолжал идти прежним курсом, полагая, что не увидеть нас может разве что слепой. Я направил бинокль на вражеский корабль и, затаив дыхание, следил, как он приближается к линии огня. Он двигался неизменным курсом, очевидно не подозревая о нашем присутствии. Но мы теперь находились достаточно близко к нему, значительно ближе, чем в начале атаки. И неожиданно я с тревогой понял, что мы стреляли по морскому охотнику, до которого теперь оставалось не более мили.