Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Классическая проза » Знатный род Рамирес - Жозе Эса де Кейрош

Знатный род Рамирес - Жозе Эса де Кейрош

Читать онлайн Знатный род Рамирес - Жозе Эса де Кейрош

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 80
Перейти на страницу:

— С превеликим удовольствием! И научу сеньору дону Розу старинной португальской игре в мяч, если она ее не знает.

Сеньор виконт попрощался, разнеженно улыбаясь и прижимая руку к сердцу.

Поднимаясь к себе, Гонсало бормотал: «Господи, какой прекрасный человек! И как щедр — платит за розы голосами! Вот как бывает — сделаешь самую малость, а заработаешь себе друга… Непременно на этой же неделе поеду к ним завтракать! Очаровательный старик!»

В таком счастливом расположении духа он снес в кабриолет сафьяновую папку и лирическую корзину доны Аны, потом закурил сигару, уселся на подушках, схватил поводья и пустил веселой рысцой запряженных парой белых коней.

На Королевской площади, не выходя из кабриолета, он справился о хозяевах у Жоакина-привратника. Они оказались в добром здравии. Сеньор Жозе Барроло уехал с утра к сеньору барону дас Маржес и вернется к вечеру…

— А сеньор падре Соейро?

— Сеньор падре Соейро, кажется, пошли к сеньоре доне Арминде.

— А сеньора дона Граса?

— Сеньора дона Граса сейчас вышли в сад. В часовню, надо полагать.

— Так. Возьми эту корзину и скажи Жоакину-буфетчику, чтоб он поставил ее на стол, прямо так, с листьями. А ко мне в комнату вели принести горячей воды.

Стенные часы в вестибюле лениво простонали пять. В особняке было чисто и тихо. После пыльной дороги Гонсало была особенно приятна та свежесть, что вливалась в четыре окна его комнаты, выходившие в омытый влагою сад, за которым виднелась ограда монастыря св. Моники. Он бережно положил в ящик бюро драгоценную сафьяновую папку. Пучеглазая горничная принесла кувшин горячей воды, и фидалго, как всегда, пошутил, намекнув на бравых сержантов кавалерии; дело в том, что казарма примыкала к прачечной и потому вся женская прислуга с превеликим рвением стирала белье. Затем, неторопливо сменив пропыленную одежду, он вышел на балкон и, насвистывая, стал смотреть на тихую улицу Ткачих. У св. Моники зазвонили к обедне. Гонсало заскучал в одиночестве и решил пройти садом в церквушку, чтобы застать Грасинью за ее благочестивым занятием…

Внизу, в коридоре, он встретил Жоакина-буфетчика.

— Хозяин не будет к обеду?

— Сеньор Барроло поехал к сеньору барону Маржесу, — там у дочки именины. Они к вечеру приедут…

Выйдя в сад, фидалго замешкался у клумбы и составил бутоньерку из некрупных цветов. Потом он обогнул теплицу, посмеиваясь, как обычно, над застекленной, окованной железом дверью с затейливой монограммой Барроло, и свернул в аллейку, ведущую к ручью… По этой тихой аллейке, под сплетенными ветвями лавров, он дошел до крохотного ручья, с сонным журчанием струившегося в круглый бассейн, окруженный каменными скамьями и цветущими кустами. На широком краю бассейна стояли пузатые фарфоровые вазы, украшенные ветвистым гербом. Накануне или даже сегодня утром бассейн чистили — в прозрачной воде, над светлыми плитами весело сновали розоватые рыбки. Гонсало распугал их, поболтавши в воде тростью. Отсюда, сидя на краю бассейна, он видел в глубине обсаженной георгинами аллейки так называемый бельведер — маленький павильон XVIII века, в греческом духе, линяло-розовый, с толстым купидоном на куполе, окошками в стиле рококо и увитыми жасмином шоколадными полуколонками. Как всегда, Гонсало сорвал несколько листочков лимона — он любил, чтобы руки пахли цедрой, — и пошел к бельведеру меж двумя шпалерами георгин. Щегольские лакированные ботинки бесшумно ступали по свежему, мягкому песку. По тенистой и тихой аллейке он дошел до павильона; одно окно было неплотно притворено, хотя и задернуто зеленым жалюзи. Под этим окном начиналась лесенка, по которой можно было спуститься из высокого сада на крутую улицу Ткачих, почти к самой часовне женского монастыря. Гонсало не спеша ступил на первую ступеньку, как вдруг сквозь створки жалюзи услышал шорох и взволнованный шепот. Он улыбнулся, должно быть, одна из горничных уединилась в «храме любви» с каким-нибудь неотразимым сержантом… Но нет, не может быть — ведь только что Грасинья проходила под окном, сворачивая на эту лестницу по пути в часовню. И тут, словно кинжал, его пронзила новая мысль, такая мучительная, что он отшатнулся от бельведера. Но острое желание узнать правду превозмогло страх. Он подкрался поближе к окну, точно шпион; в бельведере царило молчание, и он испугался, что громкие удары сердца выдадут его. Господи! Снова послышался шепот, еще поспешней, еще сбивчивей. Кто-то лепетал, молил: «Нет, нет! Какое безумие!» Кто-то настаивал нетерпеливо и пылко: «Да, милая, да!» Он узнал обоих — узнал так ясно, словно вверх взвились жалюзи и яркий свет сада хлынул в павильон. Грасинья! Кавалейро!

Страшный стыд охватил его, — а вдруг они увидят, как он притаился здесь, поймут, что их позор открыт! Втянув голову в плечи, едва касаясь подошвами мелкого песка, он побежал по аллейке, пронесся мимо ручья, нырнул в тень лавров, стремглав обогнул теплицу и перевел дух только в вестибюле. Но и здесь, в тиши особняка, ему слышался страстный шепот: «Нет, нет! Какое безумие!» — «Да, милая, да!»

Словно спасаясь от погони, он скользнул тенью по пустым залам, почти скатился с лестницы и выскочил из дому, дрожа при мысли, что Жоакин-привратник заметит его. На площади, у солнечных часов, он остановился. Но шепот, как ветер, гулял по каменным плитам, свистел в бородах апостолов на портале св. Матфея, в черепице канатной мастерской. «Нет, нет! Какое безумие!» — «Да, милая, да!» Гонсало отчаянно захотелось убежать подальше, подальше от этой площади, особняка, города, уйти от этого позора. А кабриолет? Черт с ним, возьмет коляску у Масиела, благо его конюшни далеко, почти за городом. Прижимаясь к невысоким стенам бедных улиц, он добежал до конюшни и заказал закрытую карету.

Дожидаясь на скамейке, он увидел, что по дороге тащится тяжелый воз, где среди ветхого скарба и кухонной утвари возвышается огромный тюфяк с расплывшимся пятном. На ум ему сразу пришел диван черного дерева, который стоял в бельведере — обширный, полосатый, скрипучий… Шепот возник снова, стал громче, зашумел над домишками, над оградой питомника, над потревоженным городом: «Нет, нет! Какое безумие!» — «Да, милая, да!»

Гонсало вскочил и отчаянно крикнул:

— А, черт! Скоро вы там?

— Сейчас, сейчас, фидалго! — ответили из конюшни.

На башенных часах пробило семь, когда он прыгнул в карету, спустил шторки и забился в угол. Ему казалось, что мир рушится, падают сильные из сильных; и даже его башня, что древнее самого королевства, раскололась надвое, выставив напоказ груды мусора и грязного белья.

IX

У дверей кухни, потрясая вскрытым конвертом, Гонсало сердито кричал на Розу:

— Роза! Сколько раз я говорил, что не надо писать Грасинье! Что за упрямство! Неужели мы не можем сами устроить малютку без этих жалоб? Слава богу, в «Башне» всегда найдется место для сиротки.

Дело в том, что скончалась Крйспола — несчастная вдова, жившая неподалеку. Она слегла еще на пасху, а теперь оставила сиротами двух мальчиков и трех девочек. Гонсало, у которого в «Башне» и вправду хватало места, помог бедным детям одеться в опрятный траур и занялся их устройством. Старшая девочка (тоже Крйспола), вечно торчавшая на кухне, стала платной помощницей Розы. Старшего мальчика, двенадцати лет, смышленого и ловкого, он обрядил в курточку с желтыми пуговицами и назначил «рассыльным». Другой был увалень, но умел и любил плотничать, и Гонсало, с помощью тетки Лоуредо, пристроил его в столице в мастерскую св. Иосифа. Второй девочкой занялась мать Мануэла Дуарте, сердобольная женщина, которая жила в цветущей усадьбе недалеко от «Трейшедо» и потому считала себя и сына «вассалами» горячо любимого ею Фидалго из Башни. Но самую маленькую и слабенькую пристроить не удалось; и Роза решила, «что сеньора дона Мария да Граса пожалеет бедную сиротку…». Гонсало сухо отрезал: «Из-за куска хлеба не стоит беспокоить славный град Оливейру!» Но Роза непременно желала, чтобы такой нежненькой, беленькой малюточкой занялась настоящая сеньора, и написала Грасинье (вернее, продиктовала — писал Бенто, старательно и красиво) пространное письмо, в котором излагала горестную историю Крисполы и расточала похвалы милосердию сеньора доктора. Пылкий, хотя и запоздалый ответ Грасиньи, умолявшей «непременно прислать малютку», и привел ее брата в такое раздражение.

С того ужасного дня какое-то странное чувство — смесь гадливости с оскорбленным целомудрием — удерживало Гонсало от всяких сношений с «Угловым домом», словно грязь, таившаяся в розовых стенах бельведера, осквернила и сад, и особняк, и Королевскую площадь, и всю Оливейру, и теперь ради нравственной чистоплотности надо было держаться подальше от зачумленных мест, где и сердце его, и гордость задыхались от смрада… Вскоре после своего бегства он получил от доброго Барроло встревоженное письмо: «Что это значит? Почему ты не подождал? Вернулся я от Маржеса и даже расстроился. А с Грасиньей что делается! Мы и узнали-то о твоем отъезде случайно, от кучера, что служит у Масиела. Едим твои персики — и ничего не понимаем!..» Гонсало ответил кратко: «Дела». Потом он вспомнил, что оставил в ящике бюро свою рукопись, и послал мальчика с почти тайным поручением к падре Соейро, «чтоб завернул хорошенько папку и вручил рассыльному, а хозяину и хозяйке не говорил ни слова». Молчаливое отчуждение легло по его вине между «Башней» и «Угловым домом».

1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 80
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Знатный род Рамирес - Жозе Эса де Кейрош торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит