Воспоминания писателей ХХ века (эволюция, проблематика, типология) - Татьяна Колядич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
_Белый А. Крещеный китаец //Белый А. Серебряный голубь: Повесть, роман /Автор вступ. статьи Н.Утехин. — М., 1990. — С.543.
_ Максимов С. Нечистая, неведомая и крестная сила //Максимов. Собр соч. — М., б.г. Т.18. — С.227.
_ Пруст М. У Германтов. — М., 1980. — С.341.
_ Замятин Е. Воспоминания о Блоке //Русский современник. 1924. - N 3. — С.25.
_. Замятин Е. Воспоминания о Блоке //Русский современник. 1924. - N 3. — С.117.
_ Миндлин Э. Из книги "Необыкновенные собеседники" //Воспоминания О Максимилиане Волошине. — М., 1990. — С. 418.
_ Озеров Л.Максимилиан Волошин, увиденный глазами его современниками //Воспоминания О Максимилиане Волошине. — М., 1990. — С. 17.
_ Сравним с описанием у А.Цветаевой: "Драгоценное существование слова, как источника сверкания, будило в нас такой отзвук, который уже в шесть семь лет был мукой и счастьем владычества…Заткнув, на бегу словесного вихря, эти камни в это ожеррелье, те — в другое, мы согли отдохнуть в ощущении чего — сделанного. Д е т с т в о же, рог изобилия, задарив, не давал опомниться, мучил созвучиями, как музыка, опьянял и вновь и вновь лил вино…" Цветаева А.,1, с.64.
Глава III. Система художественного времени
В предыдущих главах было показано, что разнообразные факты и сведения, приводимые мемуаристом, обуславливают создание многоплановой повествовательной структуры. Настоящая глава посвящена анализу системы пространственно-временных координат, которая сооответствует этой структуре.
Мемуаристы часто размышляют о проблеме времени как художественной категории и своеобразии его интерпретации. Приведем названия некоторых книг — "Альбион и тайна времени" Л.Васильевой, "Замедление времени" Г.Гора, "Давние времена" Г.Мунблита, «Времена» М.Осоргина, "Человек и время" М.Шагинян. Время представляется авторам "лучевым потоком" (О.Берггольц), "снопом света" (М.Шагинян), «гипотезой» (В.Катаев).
Подход исследователей обобщен в следующем высказывании: "В ХХ веке проблема времени становится одной из центральных не только в естественных науках, достижения которых пробуют осмыслить философы, но и в науках о человеке. При этом можно установить известный параллелизм в подходе ко времени в науке и искусстве ХХ века, где время приобретает особое значение и как тема, и как принцип конструкции произведения, и как категория, вне которой невозможно воплощение художественного замысла". _
Автором намечены следующие подходы к изучению данного вопроса: исследование проблемы времени и роли пространственно-временных конструкций в повествовательной структуре. _ Время как категория используется как для характеристики социальной истории или создания разнообразного по своей наполненности фона произведения, так и для внутренней характеристики социума. В ряде случае время можно рассматривать как один из приемов конструирования сюжета и даже как самостоятельный образ.
В мемуарах представлена многослойная темпоральная структура, обусловленная особой системой временных координат, когда каждому повествовательному плану соответствует свое время и речевые формы его выражения. Д.Самойлов, например, замечает, что "равные на часах отрезки времени не равны в сознании. Некоторые вмещают в себя столько, что как бы растягиваются, другие сходятся в точку. Время становится функцией зрения, обретающего свойство растягивать мгновенные впечатления и останавливать кадр, как в кино". Самойлов, с.218.
Организацию сюжета определяет историческое время. Одно из современных определений данной формы дает немецкий культуролог П.Рикёр: "Историческое время — это коррелят времени, включенного в повествование о событиях. Рассказ занимает время и сам его организует. При составлении письменного сообщения автор извлекает из обычной последовательности временные формы, организованные в замкнутые группы. Это воссозданное время формируется путем манипуляций, сочетающих в себе намерение, причины и игру случая. Ему соответствует время людей, которые фигурируют в этом письменном сообщении. Можно сказать, что оно также одновременно становится определенной комбинацией. Таким образом, действующие лица истории обретают новую уникальную жизнь, жизнь повествования". _
Отмечая соотнесенность исторического времени и индивидуального бытия, исследователь одновременно прослеживает связь между обществом и личностью, подчеркивая непременность ощущения автором жизненно — реального, конкретного Времени, которое и называет историческим.
Любопытно, что похожая концепция изложена в воспоминаниях М.Шагинян "Человек и время". Рассуждая о встрече Нового года и ХХ века, она замечает, что "каждый век обладает своею зримой доминантой — основными чертами, создающими это лицо". Шагинян, с.30. И другие мемуаристы также не только конкретно, но и образно определяют, что"…человеческое историческое время, как организм из клеток, складывается из единичных человеческих судеб". Успенский, с.10.
Историческое время характеризуется установкой на описание событий, лиц, окружения героя в конкретно — эмпирических формах. События представляются мемуаристами по — разному, в соответствии с личными пристрастиями и убеждениями. Выстраиваясь в определенной последовательности в соответствии с авторским замыслом, они подчиняются историческими причинными связями, поэтому автором одновременно воссоздаются нравы и психология людей определенной эпохи. Так В.Каверин замечает: "Главный и единственный герой этой книги — Время. Ведь сама жизнь писателя представляет собой именно временной поток, и нужно попытаться изобразить ее как историю без конца и начала, в которой, как в любой жизни, переход от возраста к возрасту совершается незаметно". _
Основным становится определение "вещественности истории" (Каверин), воспроизведение мира вещей, которые отличают именно данный социальный топос. В начальных главах трилогии "Освещенные окна" мы встречаемся с описанием мира героя: "Город проходил передо мной: сумерки, освещенные окна магазинов, вечернее небо по ту сторону реки, где поля. Сергиевская, Плоская, сбегающая к набережной. Крепостной вал, соборный сад. Все знакомое — перезнакомое. Чайный магазин Перлова с драконами, игрушечный магазин «Эврика». Каверин, с.10. Доминирующее в первых главах перечисление предметов и вещей над их описанием придает начальным главам Каверина летописное видение описываемого.
Подобная же детализация изображаемого свойственна и другим мемуаристам. Любопытно, что изображаются сходные явления: "Магазины старой Москвы… Мы любили ходить в самый «простой» из них, близкий кнам, детям, был — Севастьянов: небольшой магазин, вкусно пахнущий сдобным и сладким". Цветаева А., с.21.
Конечно, завораживающие витрины магазином с выставленными разными диковинками привлекали внимание ребенка. Сегодня они становятся своеобразными приметами времени — магазин Севастьянова располагался неподалеку от Собачьей площадки, куда водили детей гулять. Цветаевы жили в Борисоглебском переулке, поэтому обязательно должны были пройти мимо него.
Обычно черты эпохи возникают перед читателем без каких — либо пояснений, как нечто само собой разумеющееся. Писатель просто рассказывает о прошлом, последовательно описывая произошедшее с ним: "Крепкий румяный русский год катился по календарю, с крашеными яйцами, елками, стальными финляндскими коньками, декабрем, вейками и дачей". Мандельштам, с. 53–54. Пространство памяти заполняется образами ушедшей эпохи, его знаками, появлявшимися в то время «новинками» — трамваями, аэропланами, электричеством, кинематографом, радиоаппаратами. По образному определению Мандельштама, в них слышится "шум времени".
Следовательно, историческое время существует в виде исторического фона, основная функция которого — помочь ввести в действие, организовать внутреннее пространство произведения. Оно становится своеобразным определителем конкретного или бытового плана. Герой изображается в временном потоке, определенной исторической и социальной обстановке.
Отдельные исторические события выступают в виде точек отсчета, "отправных вешек" внутреннего времени произведения. Автор указывает на даты событий или время года, располагая подобные реплики по всему повествованию: "Я родился" в 1891 году… В России был голод; двадцать девять губерний поразил недород". Эренбург, с.49. "Та полоса моей жизни, о которой я хочу рассказать, началась в декабре одиннадцатого года…"; "В первых числах января я возвратился в Киев…" "Диспут "Бубного Валета был назначен на 12 февраля в Большой аудитории Политехнического музея". Лифшиц, с.310, 348, 358.
Поскольку при подобном изложении событий возникает сложное соотношение прошлого и «сегодняшнего» опыта, приходится также говорить о второй форме проявления исторического времени, когда оно располагается в основном повествовании, сосуществуя с временем личным и биографическим. Обычно оно проявляется в форме несобственно — прямой речи: "Москва нашего детства: трамваи как диковинка; мирные, медленные конки; синие ватные халаты извозчиков, пролетки, тогда еще без резиновых шин". Цветаева А., с.69.