Новые русские аферы: герои нашего времени - Валентина Агапова

Итак, началась открытая и жесткая борьба за право приобрести контроль над наиболее привлекательными объектами государственной собственности. Партия находилась в стадии дебюта.

В декабре состоялись очередные аукционы на право кредитования правительства России под залог находящихся в федеральной собственности акций. Одним из лотов, выставленных на аукционы, был контрольный пакет акций нефтяной компании СИДАНКО. Вокруг него разгорелся конфликт между ОНЭКСИМбанком и банком «Российский кредит». Развязка наступила быстро: ОНЭКСИМбанк выиграл, «Российский кредит» проиграл. Впрочем, вопреки ожиданиям, на этот раз аукционы прошли на удивление спокойно и быстро.

На этот раз на аукционы были выставлены акции еще шести предприятий. По данным ОНЭКСИМбанка, принимавшего заявки на все аукционы, кроме аукциона акций НК «ЛУКойл» (здесь организатором тендера выступил банк «Империал»), на акции двух предприятий из шести заявок не поступило. Не нашлось желающих получить в залог акции Туапсинского морского торгового порта и АО «Кировлеспром». Что же касается Туапсинского порта, то, по мнению временно исполняющего обязанности председателя ГКИ Альфреда Коха, отсутствие заявок связано с небольшим размером лота (20 % уставного капитала). Говоря о «Кировлеспроме», Альфред Кох заметил, что вообще не понимает, почему банки ранее проявляли к нему интерес.

Аукционная комиссия довольно быстро разобралась с первым аукционом, на который выставлялись бумаги НК «ЛУКойл». Уже в начале двенадцатого стало известно, что его победителем стала сама нефтяная компания «ЛУКойл», предложившая кредит в размере $35,01 млн за 5 % акций при стартовом объеме кредита $35 млн. Кроме того, победитель обязан был погасить задолженность «ЛУКойла» перед бюджетом в размере 500 млрд рублей. Гарантом по этому лоту был банк «Империал». Неожиданными итоги первого залогового аукциона назвать трудно. Вторым участником этого аукциона был Национальный резервный банк (этот банк был связан с Олегом Бойко и банком «Национальный кредит»), предложивший кредит в размере стартовой цены пакета. То обстоятельство, что гарантом Национального резервного банка был все тот же банк «Империал», косвенно указывало на то, что имел место «договорный матч», победитель которого был известен заранее.

Так же быстро прошли аукционы еще по двум предприятиям — Новолипецкому металлургическому комбинату и АО «Мурманское морское пароходство». В отсутствие достойных конкурентов их победителями стали соответственно ОНЭКСИМбанк и АОЗТ «Стратег», гарантом которого выступал банк «Менатеп». Правда, ни «Стратег», ни другой участник аукциона акций пароходства — АОЗТ «Вагант», гарантом по заявке которого также был банк «Менатеп», не предоставили в аукционную комиссию своих балансов.

Наконец, представитель ОНЭКСИМбанка, организатора торгов, печальным голосом объявил: «Наступил лот СИДАНКО». Этот аукцион вызывал особый интерес. Во-первых, потому, что на него выставлялся контрольный пакет акций одной из крупнейших нефтяных компаний, а во-вторых, из-за конфликта, разгоревшегося между ОНЭКСИМбанком, принимавшим заявки, и банком «Российский кредит», чья заявка не была зарегистрирована. Свой отказ принять заявку «Российского кредита» ОНЭКСИМбанк аргументировал тем, что «Российский кредит» опоздал с переводом задатка.

Между тем, согласно положению о проведении аукционов, отклонить заявку могла лишь аукционная комиссия, поэтому аукцион акций СИДАНКО начался с разбирательства претензии «Российского кредита». Аукционной комиссии было представлено подтверждение платежа через систему электронных расчетов S.W.I.F.T. согласно которому сумма задатка на счет в ОНЭКСИМбанке поступила в 18.23 4 декабря, в то время как заявки принимались до 18.00. После недолгих прений с представителями «Российского кредита», требовавшими предоставить выписку с корреспондентского счета ОНЭКСИМбанка в Bank of New York для того, чтобы установить точное время прихода денег, председательствующий в комиссии Альфред Кох заметил, что подтверждения S.W.I.F.T вполне достаточно, и заявку РК отклонил.

Однако борьба за лот СИДАНКО на этом не закончилась. Как известно, одним из претендентов на акции был банк МФК. Другим претендентом была компания «Консул», чьими гарантами были Альфа-банк и Инкомбанк. При стартовой цене лота $125 млн «Консул» предложил кредит в размере $126 млн. С учетом того, что на остальных аукционах побеждали компании с куда меньшим превышением стартовой цены, этого вполне могло хватить для победы. Однако в данном случае $1 млн оказалось недостаточно, и победителем был признан банк МФК, вместе со своим гарантом ОНЭКСИМбанком предложивший $130 млн.

И вдруг все стихло. Общественность и пресса потеряли всякий интерес к аукционам. А 1 сентября 1996 года — формальная дата окончания срока залогов — вообще прошло как-то особо не замеченным. Никто из участников бушевавших предыдущей осенью скандалов не захотел хоть на миг окунуться в ту атмосферу. Никто из лидеров общественного мнения не поднял вопроса о том, каково будущее заложенной госсобственности. Никто из экономистов не попытался выяснить итоги и перспективы соединения передового финансового менеджмента и советской традиции управления.

Общество просто проигнорировало знаменательную дату, когда, согласно указу президента «О сроках реализации акций, находящихся в федеральной собственности и переданных в залог в 1995 году», завершался срок залога госпакетов акций.

За истекшее время стало окончательно ясно, что ни о каком обратном выкупе государством заложенных акций вопрос подниматься не будет. Хотя для публики с самого начала шел спектакль, в котором неискушенный зритель по ходу действия должен был постоянно испытывать сомнения в неизбежности такого финала. А пьеса была весьма проста.

Болезненная реакция определенных кругов бизнеса, оказавшихся за пределами консорциума, заставила власти дистанцироваться от инициаторов залога. Правда, были здесь и тактические соображения сугубо финансового характера. Во-первых, надо было понять ситуацию с исполнением бюджета и определить динамику поступлений по статье «приватизация госимущества». Во-вторых, государство рассчитывало на расширение участников консорциума. Однако осенью, после банковского кризиса и резкого падения поступлений в бюджет, было уже некогда играть в политические игры, да и выбирать-то государству было уже почти не из кого. Приняв решение о проведении залоговых аукционов, правительство было уже близко к тому, чтобы прямо признать факт своеобразной залоговой приватизации.

Коренным образом изменилась ситуация после провала парламентских выборов. За отставкой Анатолия Чубайса и уходом в Думу Сергея Беляева последовало назначение на должность главы ГКИ опытного аппаратчика Александра Казакова. Еще раньше был продлен до 1 сентября и срок залога. Предчувствуя атаку Думы на политику приватизации, Казаков официально заявил, что государство выкупит переданные в залог пакеты акций. Тем не менее в ГКИ распоряжений на этот счет никто не получал, никто не занимался и механизмом возврата залога. Да иного и нельзя было ожидать на фоне весеннего бюджетного кризиса и острого недостатка у государства денежных ресурсов.

После президентских выборов ситуация вновь изменилась. Владимир Потанин — главный идеолог кредитования правительства под залог госпакетов акций — стал первым вице-премьером, и вот уже первый зампред ГКИ Альфред Кох нимало не смущаясь заявляет 4 сентября: срок залога истек, и залогодержатели вольны делать с акциями все что угодно.

Так что же стояло за молчанием вокруг заложенных госпакетов? Может быть, осознание своего поражения обеими сторонами сделки? Существует точка зрения, что дело обстояло именно так.

«Эти ребята не ведают, что творят и в какую трясину они попадают», — говорил тогдашний министр топлива и энергетики Юрий Шафраник. Само по себе столкновение «таежного» производственного менеджмента и вестернизированного финансового ему не казалось основной проблемой. Гораздо серьезнее для экономики ему представлялись долгосрочные последствия этого столкновения и связанного с ним замедления темпов финансового оздоровления предприятий: «Они очень скоро поймут, что без государства будут не в состоянии поднять находящиеся в кризисе предприятия». Но кто говорит, что банки предполагали управлять предприятиями без государственной поддержки? Судя по всему, таковая оговаривалась изначально.

Между тем, судя по масштабам необходимой поддержки, государство вроде бы действительно оказалось в ловушке. Передав в управление госпакеты акций, формально оно сняло с себя бремя поддержания на плаву ряда своих предприятий. И тем не менее по-прежнему вынуждено было идти на различные программы господдержки, поскольку без этого ни о какой стабилизации финансового положения этих предприятий речи идти не могло. К примеру, у РАО «Норильский никель», госпакет акций которого достался ОНЭКСИМбанку, задолженность государству достигла 13 трлн рублей и продолжала стремительно возрастать за счет штрафных санкций. Каким бы крупным ни был банк, внести такую сумму он был не в состоянии. Не намного лучше обстояли дела и в компании «Сибнефть», в состав которой входит знаменитый «Варьеганнефтегаз»: для спасения его от банкротства требовалось не менее $2 млрд.