Архив еврейской истории. Том 12 - Коллектив авторов

Жду ваших благоприятных известий, Уважающий Вас

С. Рабинович[693]

Толстой не ответил и на послание, отправленное с киевского вокзала, и Шолом-Алейхем не осмелился больше затрагивать этот вопрос[694]. Зато к нему вернулся Чертков, который 19 октября н. с. наконец откликнулся на письмо Шолом-Алейхема от 30 сентября (13 октября) 1903 года, высылая копию Толстому.

Многоуважаемый

Саломон Наумович,

Письмо Ваше от 30/13 IX/X 1903 г. я получил. Содержащееся в нем второе сообщение о том, что раньше конца нашего (русского) издания не может появиться книга, очень облегченно было для меня, т[ак] к[ак] в противном случае пришлось бы чересчур спешить в переговорах со здешними и американским издателями, и поэтому не так выгодно для Вашей (и в этом случае – нашей) общей цели поместить рассказы. Дело мне налаживается хорошо, и мы надеемся извлечь наибольшую прибыль от английского и американского изданий, какую только возможно при нынешних обстоятельствах.

Знать окончательный срок за две недели для меня очень важно по причинам, которые было бы слишком долго объяснять. Очень прошу вас не отступаться от вашего обещания оповестить меня за две недели раньше выдачи книги в России.

Чертков дает Шолом-Алейхему четкие указания относительно того, как следует вести себя с Моодом:

…написать поскорее г. Мооду самое ясное и категорическое письмо, сообщая ему, что вышли Вы с ним в деловые сношения по недоразумению, не зная, что дело это уже непосредственно поручено Л. Н. Толстым одному только мне, что поэтому Вы видите, что не имеете права распоряжаться никакими разрешениями в связи с изданием этой книги в Англии и Америке (не забудьте упомянуть про Америку), а обязаны предоставить это мне как тому, которому Л. Н. Толстой поручил это с самого начала. Прибавьте, что Вы возвращаете ему его 100 р., которые он должен получить от нашего издательства. Я же тотчас же по получению Вашего письменного поручения доставлю г-ну Мооду эти деньги. А те 100 р., которые Вы получили от г-на Моода, считаете после того, как полученные от нашего издательства «Свободного Слова».

И дальше намекает о переговорах с другими издателями, вряд ли закончившихся успешно:

Иначе разрезать эти недоразумения праведно нет возможности, так как я в качестве уполномоченного по заграничным изданиям Л. Н. Толстого уже вышел по этому делу в разные уговоры с разными лицами в Англии и Америке и отменить что-либо из этих уговоров значило бы подвести самого Льва Николаевича и выставить его изменяющим своему слову; между этим как на самом деле он всегда замечательно твердо придерживается раз установленному между им и мною порядку ведения дела заграничных его изданий, – дела, как я Вам уже писал, очень для меня сложного и вести которое не было бы невозможности при малейших колебаниях со стороны Льва Николаевича.

Заканчивает письмо Чертков так:

Надеясь, следовательно, что категорическим отказом г. Мооду вы восстановите правильное отношение между всеми нами в этом деле и этим предупредите большие неприятности для всех нас (и страдания для меня), Остаюсь почтительно преданный Вам.

В. Чертков[695].

Но вернемся опять к Мооду. 7 октября н. с., изображая наивную неосведомленность обо всех тонкостях ситуации, он уведомляет Толстого, что уже приступил к переводу сказок, отправленных ему Шолом-Алейхемом, и при этом даже не упоминает имени Черткова:

Любезный мой друг,

С. Н. Рабинович прислал мне ваши 3 сказки для перевода и издания в пользу евреев. Я очень рад, что они у меня, и вместе с женой мы начали переводить их с большим удовольствием. Я отправил Рабиновичу немного денег авансом и сказал ему, что мы выполним эту работу безвозмездно и отправим ему все, что мы сможем собрать здесь и в Америке.

Но теперь, когда кажется, что все хорошо улажено, я снова чувствую себя неловко, думая о том, что вы, может быть, не одобрите того, что мы взялись за дело. Потому я и пишу вам, чтобы сказать, что вам следует только дать знать о ваших желаниях, и они все будут исполнены: я не хочу делать ничего против вашей воли и вполне исполнен стремления подчинить свои собственные желания вашим.

Времени у нас остается мало, особенно поскольку договоренности должны быть достигнуты в Америке заблаговременно, и поэтому я хотел бы попросить вас отправить мне телеграмму в случае, если вы не желаете, чтобы я не делал то, о чем просит Рабинович. Он публикует одновременно издание во Франции, Германии, Англии и России; издание на идише должно выйти на 7 дней раньше. <…>

Очень искренне Ваш

Эйльмер Моод

Р. S. Если у вас нет пожеланий и советов для меня относительно публикации сказок, пожалуйста, уведомите меня открыткой, что Вас это не интересует и что я могу устроить дело с Рабиновичем[696].

Толстой получил письмо Моода 28 сентября[697], однако не ответил ему, как не ответил и Шолом-Алейхему: конфликты, которые возникали каждый раз, когда он писал что-то новое, глубоко его огорчали. Но все-таки он не совсем пренебрег просьбой Шолом-Алейхема, и из некоторых писем Буланже, до сих пор не изданных, мы понимаем, что Толстой стремился «защитить» сборник на идише и повлиять, пусть даже косвенно, с помощью третьих лиц, как на Моода, так и на Черткова.

6/19 октября 1903 года Буланже, гостивший в Ясной Поляне[698], передает Черткову желание Толстого:

Дорогой Владимир Григорьевич, из писем Рабиновича, одного из издателей еврейского сборника в пользу пострадавших в Кишеневе евреев, можно заключить, что явилось какое-то недоразумение при издании этих сказок. Лев Николаевич просит меня написать по этому случаю тебе, Мооду и Рабиновичу.

Л. Н. по просьбе издателей сборника в пользу пострадавших евреев предоставил им свои три сказки, и издатели, естественно, желают выручить возможно больше денег от издания подаренных им сказок, тем более что после Кишинева разра[зи] лея погром в Гомеле и в пользу пострадавших там даже запрещено открыто делать сборы.

Узнав об издании сказок в сборнике, Моод предложил издателям свои услуги по бесплатному переводу их на английский язык и издать в Англии и Америке с тем, чтобы они выручили и от английского издания. Это было вполне подходящим для