Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет - Александр Лопухин

Помазание его, однако же, было еще тайной для народа, и чтобы оно получило гражданскую силу, нужно было подвергнуть все дело народному решению. С этой целью Самуил созвал всенародное собрание в Массифе. Там торжественно был брошен избирательный жребий, и он пал сначала на колено Вениаминово, затем на племя Матриево и в нем на Саула, сына Кисова. Саула самого, однако же, не оказалось налицо; из скромности он оставался в обозе. Узнав об этом, народ побежал и взял его оттуда, «и он стал среди народа, и был от плеч своих выше всего народа». Самуил сказал народу: «Видите ли, кого избрал Господь? Подобного ему нет во всем народе. Тогда весь народ воскликнул и сказал: да живет царь!» В новоизбранном царе народ израильский приветствовал воплощение своего политического идеала, и действительно Саул был олицетворением самого народа, его добродетелей и недостатков. Его добрые качества заключались, главным образом, в его величавой внешности, которая особенно и расположила народ в его пользу; а его внутренние качества, качества его ума и сердца, должны были постепенно выработаться и развиться в послушании воле Божией. Помазание уже просветило его ум Духом Божиим, но в своей деятельности он должен был сам показать сознание высоты своего призвания и добрыми делами должен был оправдать свое избрание, подобно и самому народу, который, будучи избран совне, мог стать истинно избранным народом Божиим только через послушание заповедям Божиим и закону Моисееву. Насколько Саул в послушании воле Божией оправдывал свое избрание, это должна была показать его будущая деятельность; но так как пока народ был доволен избранием, то Самуил изложил народу права «царства», т. е. права и обязанности царя, записал их в книгу и положил в скинии вместе с другими памятниками исторической жизни народа. Среди народа слышались и голоса недовольных избранием, которые даже презрительно отзывались о Сауле, говоря: «ему ли спасать нас?» – но Саул ждал только случая, чтобы доказать и этим недовольным, что он способен спасать народ от внешних врагов, и потому как бы не замечал этих презрительных отзывов о себе.

Скоро представился случай, давший возможность Саулу оправдать свою царственную способность. После своего избрания Саул с чисто патриархальной простотой отправился в свой родной город Гиву и там продолжал заниматься земледелием. Но вот до него дошел слух, что на город Иавис Галаадский напал князь аммонитский Наас и требовал сдачи города под жестоким условием выколоть правый глаз у каждого жителя. Это известие воспламенило гнев царя, и на него сошел Дух Божий, давший ему силу тотчас же приступить к избавлению своих страждущих собратий. Разрубив пару своих волов на куски, он разослал их во все пределы земли с объявлением, что так будет поступлено с волами всякого, кто не откликнется на его призыв для поражения неприятеля. Народ единодушно последовал призыву, собралось войско в 330 000 человек, с которым и разбит был жестокий Наас. После такого славного дела приближенные внушали было Саулу отомстить тем недовольным, которые говорили: «Саулу ли царствовать над нами?» Но царь великодушно отвечал: «В сей день никого не должно умерщвлять; ибо сегодня Господь совершил спасение во Израиле». Затем по предложению Самуила вновь созвано было всенародное собрание в Галгале, и там совершилось окончательное утверждение Саула на престоле. Самуил торжественно сложил с себя звание судии, передав все свои права новоизбранному царю. Затем принесены были мирные жертвы перед Господом, «и весьма веселились там Саул и израильтяне». Первой заботой Саула было образовать постоянное и сильное войско, как это и требовалось внешними политическими обстоятельствами. С этой целью он составил из храбрейших людей трехтысячный отряд, который сделался его постоянной гвардией и был расположен в главных городах колена Вениаминова. По месту пребывания Саула центром всего управления сделался город Михмас, откуда он начал предпринимать военные походы для окончательного освобождения страны от властвовавших над отдельными ее частями врагов. Главнее всего нужно было оттеснить филистимлян. Эти давние враги израильского народа успели проникнуть в самую глубь страны, и один из их «охранных отрядов» стоял даже в Гиве, в центре Вениаминова колена. Первый удар был направлен именно на этот филистимский отряд, который и был разбит сыном Саула Ионафаном. Но это, естественно, раздражило филистимлян, и они, узнав об учреждении царской власти у своих соседей и опасаясь усиления их политического и военного могущества, решили в самом начале разрушить возникающую монархию и вторглись в страну с большим войском, имевшим 30000 колесниц и 6000 конницы. Израильтяне были поражены ужасом и по обыкновению бежали в горы и пещеры, ища убежища от врага. Это поголовное бегство израильтян перед филистимлянами показывало, каким грозным врагом были для них последние, столь долго господствовавшие над Палестиной. Ужас еще усиливался от того, что одной из целей нашествия филистимлян на землю израильскую был захват возможно большого количества пленных, которых они и продавали на своих невольнических рынках, выручая большие деньги от сбыта этого живого товара купцам соседних богатых стран – Египта и Финикии.

Саул, однако же, не потерял мужества и, сознавая на себе долг защитить страну от наступающего врага, собрал войско в Галгале и готов был выступить против неприятеля. К сожалению, самое войско трепетало и, не надеясь на успех борьбы, стало быстро разбегаться. Чтобы ободрить народ, решено было принести жертвы Богу и для совершения их обещался прибыть и высокочтимый пророк Самуил. Но он замедлил, и Саул должен был ожидать его в течение семи дней. Прошел почти и седьмой день, а так как Самуил не являлся, войско же разбегалось все более, то Саул решил обойтись без Самуила и, самовольно приняв на себя священные обязанности, сам совершил жертвоприношение, явно доказывая этим, что он менее надеялся на высшую помощь, чем на силу своего войска. Такое самовольство составляло великое преступление. В израильской монархии основным началом было подчинение гражданской власти воле Божией в лице пророков и священников. Нарушив это начало, Саул нарушил основное условие своего избрания на царство, так как он заявил незаконное желание действовать не как представитель высшего Царя, а самовольно, как независимый правитель. Он заявил притязание на объединение в своей личности не только независимой гражданской царской власти, но и религиозной, священнической, а такое объединение их в одном лице, с одной стороны, могло придать чрезмерный вес царской власти в ущерб священства, а с другой – самое священство потеряло бы свою самостоятельность, став в подчиненное положение к гражданской власти. Этот поступок Саула сразу показал, что дальнейшая его деятельность пойдет вопреки воле Божией, что, увлекаемый политическими интересами, он готов пренебрегать религиозными. Поэтому Самуил выразил ему торжественный укор и в качестве предостережения сказал ему, что он этим своим незаконным действием поколебал устойчивость своего царствования.

Между тем филистимляне продолжали опустошать страну и дошли до берегов Мертвого моря и Иордана. Чтобы лишить израильтян самой возможности иметь оружие и даже необходимые земледельческие орудия, они, как это бывало уже и прежде, захватили всех кузнецов и увели их в плен. Положение самого Саула, стоявшего в крепости Гивы, было критическое. Но он избавлен был мужественным подвигом своего сына Ионафана, который один со своим оруженосцем, пробравшись в неприятельский лагерь, убил нескольких филистимлян и произвел такое между ними смятение, что они бросились в бегство, преследуемые израильтянами. Чтобы довершить поражение преследуемого врага, Саул дал необдуманный обет. «Проклят, – сказал он, – кто вкусит хлеба до вечера, доколе я не отомщу врагам моим». Народ был крайне истомлен, но не осмеливался нарушить заклятия, пока не нарушил его Ионафан, вкусив найденного в лесу меда. За ним последовал весь народ, который алчно бросился на оставленный филистимлянами скот, убивал его и ел даже с кровью вопреки закону, чем навлек на себя гнев Божий, сказавшийся в неполучении ответа на вопрошение Саулом Господа о том, продолжать ли ему погоню за неприятелем. Узнав, что причиной этого было нарушение сыном его данного им обета, Саул хотел даже казнить его, но народ заступился за своего любимца-героя и не допустил до казни.

То же самовольство замечается и в дальнейшей деятельности Саула. Для полного обеспечение страны от внешнего нападения необходимо было совершить одно важное дело, а именно, окончательно поразить одного весьма опасного врага – амаликитян. Эти кровожадные кочевники то и дело нападали на страну, грабили и убивали, и затем быстро удалялись на своих конях в пустыню, чтобы через несколько времени вновь сделать подобный же разбойнический набег. Теперь Саулу повелено было окончательно истребить этот хищный народ, как бы притом в отмщение за то нападение, которое они первые сделали на израильтян по переходе ими Чермного моря. Саул действительно поразил амаликитян, но при этом опять нарушил волю Божию, так как истребил только худшую часть добычи, а лучшую захватил себе и притом оставил в живых царя амаликитян (Агага). В то же время он уже настолько возгордился своими подвигами, что самовольно воздвиг себе памятник на Кармиле. Тогда Самуил опять явился к нему со строгим укором за непослушание, и на оправдание Саула тем, что он захватил стада амаликитян для совершения жертвоприношения Богу, отвечал высокой истиной, которую впоследствии полнее разъяснили пророки и которая окончательно утверждена Христом. «Неужели, – сказал он, – всесожжения и жертвы столь же приятны Господу, как послушание гласу Господа? послушание лучше жертвы, и повиновение лучше тука овнов». – «За то, что ты отверг слово Господне, – торжественно добавил Самуил, – и Он отверг тебя, чтобы ты не был царем над Израилем». Сказав это, разгневанный пророк хотел удалиться; но Саул, желая добиться у него прощения, так крепко держал его, что оторвал даже край его одежды, на что Самуил прибавил: (как ты оторвал у меня край одежды, так) «Ныне Господь отторг царство Израилево от тебя». Однако же он остался с Саулом и в поучение ему собственными руками заклал Агага. Сила амаликитян была сокрушена окончательно, и израильтяне почти совсем избавились от этого опасного врага. Но вместе с тем решена была и судьба Саула. Все его действия показывали, что он неспособен был обуздывать своего своенравия и не хотел быть таким послушным орудием воли Божией, возвещаемой через Его пророков, каким должен быть царь избранного народа. Видя все это, Самуил с печалью оставил Саула и уже не виделся с ним до дня смерти своей, но заочно оплакивал так неудачно помазанного им царя.