Пираты Венеры - Эдгар Берроуз

— Но почему одновременно не останавливается движение между перекрестками? — спросил я.

— Это регулируется еще одной частотой, — объяснил он. — За сто футов до перекрестка фотоэлементы автоматически устанавливают указатель на приборной доске на частоту, соответствующую данному перекрестку.

Налте была взволнована всем, что видела. Девушка из маленького горного государства, она впервые попала в большой город.

— Он изумителен, — объявила она. —И как красивы здесь люди!

Это же подметил и я. Мужчины и женщины в машинах, проезжавших мимо, отличались совершенством черт лица и сложения.

Кламбад Лат, проспект Психологов, привел нас прямо к полукруглой площади у прибрежной стены города. От нее расходились к внешней стене главные проспекты подобно спицам колеса от ступицы к ободу.

Среди пышного парка возвышались великолепные здания. Иро Шан провел нас в роскошный дворец. В парке я заметил множество людей, входивших и выходивших из различных зданий. Не видно спешки, суеты или беспорядка, но никто не слонялся без дела. Все говорило о тщательно продуманной, неспешной целесообразности. Голоса беседующих приятны, хорошо поставлены. Я уже устал повторять о красоте людей.

Мы следовали за Иро Шаном. Войдя в здание, двинулись по широкому коридору. Многие из тех, мимо кого мы проходили, приветствовали нашего спутника. На нас смотрели с заметным дружеским интересом, но без всякого назойливого любопытства.

— Прекрасные люди в прекрасном городе, — пробормотала Налте.

Иро Шан повернулся к ней с быстрой улыбкой.

— Я доволен, что тебе понравились мы и наш город, — произнес он. — Надеюсь, ничто не омрачит твоего первого впечатления.

— Ты думаешь, это возможно? — спросила Налте.

Иро Шан пожал плечами.

— Все зависит от тебя, — ответил он. — Или, скорее, от твоих предков.

— Не понимаю, — пожала плечами Налте.

— Скоро поймешь.

Он остановился перед дверью и распахнул ее, приглашая нас войти. Мы оказались в маленькой приемной, в которой работали несколько служащих.

— Пожалуйста, сообщите коргану кантуму Мохару, что я хочу его видеть, — обратился Иро Шан к одному их них.

Тот нажал какую-то кнопку на столе и произнес:

— Корган, сентар Иро Шан хочет видеть вас.

Низкий голос, раздавшийся откуда-то, как мне показалось, из крышки стола, ответил:

— Пусть войдет.

— Прошу, — предложил нам Иро Шан. Мы пересекли приемную и подошли к двери, ее перед нами распахнул служащий. Войдя в кабинет, мы оказались лицом к лицу с человеком. Он взглянул на нас с таким же дружеским интересом, какой проявляли попадавшиеся нам наверху люди.

Когда нас представили коргану кантуму Мохару, он поднялся с поклоном, затем пригласил сесть.

— Вы — иностранцы в Гавату. Не часто иностранцы входят в наши ворота, — он обратился к Иро Шану. — Как все произошло?

Иро Шан рассказал о моей схватке с тремя существами из Кормора.

— Мне стало очень жаль, что такой человек погибнет в водопаде, - закончил он, — и я решил доставить его в Гавату для экзамена. Вот почему привел их прямо к тебе. Надеюсь, ты согласен со мной?

— Что ж, это не принесет вреда, — согласился Мохар. — Экзаменационный Совет сейчас заседает. Уведи их. Я сам извещу Совет, что разрешил экзамен.

— Что за экзамен и в чем его смысл? — спросил я. — Может быть, мы не хотим сдавать его.

Корган кантум Мохар улыбнулся.

— Решаете не вы, — объявил он.

— Ты имеешь в виду, что мы пленники?

— Лучше скажем так — вынужденные гости.

— Так ты не назвал нам цель экзамена?

— Отчего же. На нем решится, будет ли вам позволено остаться в живых.

Глава 12

ГАВАТУ

Все они были очень вежливые, приятные, умные и хорошо знали свое дело. Вначале мы вымылись, затем у нас взяли анализ крови, обследовали сердце, измерили давление, проверили рефлексы. И, наконец, ввели в большую комнату, где за длинным столом сидело пять человек.

Иро Шан все время сопровождал нас. Как и все остальные, он был дружески настроен и приветлив. Ободрял нас, говоря, что мы наверняка успешно выдержим экзамен. И все же я не понимал, что происходит, и снова обратился к нему с вопросом.

— Твоя спутница отметила, как красив Гавату и его люди, — ответил он. — Ваш экзамен — объяснение этой красоты и многих других вещей… Ты еще не знаешь о них.

Пять человек, сидевших за длинным столом, производили такое же приятное впечатление, как и все остальные жители Гавату. Они спрашивали нас в течение часа, а затем отпустили. Из заданных вопросов я понял, что один из них биолог, второй психолог, третий химик, четвертый физик, а пятый — военный.

— Корган сентар Иро Шан, — произнес человек, который, очевидно, возглавлял Экзаменационный Совет. — Возьми под свою охрану мужчину, пока результат экзамена не будет оглашен. Хара Эс будет охранять девушку, — он указал на женщину, которая вошла в комнату с нами и стояла подле Налте.

Налте придвинулась ко мне.

— О, Карсон! Они собираются разлучить нас, — прошептала она.

Я повернулся к Иро Шану с протестом, но тот жестом призвал меня к молчанию.

— Вам придется подчиниться, — заметил он, — но, думаю, у вас нет причин для беспокойства.

Затем Хара Эс увела Налте, а Иро Шан повел меня с собой. Его ждала машина. На ней мы приехали в район красивых жилых домов и остановились у одного из них.

— Это мой дом, — объявил мой спутник. — Ты будешь гостем, пока не объявят результатов экзамена. Я хочу, чтобы ты отдохнул и хорошо провел время. Отбрось все тревоги, они вредны для здоровья. Налте в безопасности, о ней позаботятся.

— Что ж, по крайней мере мне дали красивую тюрьму и приятного тюремщика, — заметил я.

— Пожалуйста, не считай себя узником, — стал умолять Иро Шан. — Иначе мы оба будем несчастливы, что в Гавату запрещено.

— Я далеко не несчастен. Наоборот, в восторге от всего окружающего, но никак не могу понять, в чем нас с Налте обвиняют, причем от решения суда будет зависеть наша жизнь.

— Перед судом предстал не ты, а твоя наследственность, — объяснил он.

— Такое объяснение, — возразил я, — оставляет меня так же в потемках, что и прежде.

Беседуя, мы вошли в дом, и я оказался в таком прелестном окружении, какого никогда не видел. Хороший вкус продиктовал не только внешний вид дома, но и его убранство. От входа в конце широкого холла открывался чудесный вид на красивый сад. Иро Шан провел меня в сад, а из него мы попали в помещение, находившееся за садом.

— Здесь ты найдешь все, что потребуется, — обратился он. — Я отдам приказ человеку обслуживать тебя. Он будет вежлив и послушен. Но он также будет отвечать за твою персону, когда тебя опять потребуют в Центральную Лабораторию— А теперь, — он присел в кресло у окна и повернулся ко мне, — давай я отвечу на твой последний вопрос более подробно: Гавату и населяющая его раса — результат отбора в ряде поколений, основанного на научной культуре. Изначально мы были народом, которым правили наследственные джонги. При них различные клики боролись за власть ради собственного обогащения, совсем не принимая во внимание благосостояние остального населения.

Когда во главе стоял разумный джонг с сильным характером, годы его правления приносили процветание стране; в противном случае политиканы управляли нами из рук вон плохо. Они были приспособленцами, демагогами или еще того хуже, и по большей части некультурными, неумными людьми, поскольку лучшие представители всех слоев не шли в политику, не желая иметь дело с непорядочными дельцами.

Половина нашего народа жила в ужасающей нищете, в пороках и грязи. Они размножались, как мухи. Остальные, не желающие, чтобы их дети жили в таком мире, начали быстро сокращаться по численности. Везде правили невежество и посредственность.

И вот на трон взошел великий джонг. Он отменил существующие законы, отставил правительство и сосредоточил всю власть в своих руках. Он получил два эпитета — один — пока был жив, и другой — после смерти. Первый — Манкар Кровавый, второй — Манкар Спаситель.

Он проявил себя как великий полководец, и воины пошли за ним. Проявив, как тогда казалось, полную безжалостность, он изгнал всех политиков и на их посты назначил лучшие умы Гавату — физиков, биологов, химиков и психологов.

Он поощрял рождение детей у тех, кого ученые определили как пригодных для этого, и запретил иметь детей всем остальным. Он следил, чтобы люди, физически, морально или умственно неполноценные, не могли иметь потомства. Ни одному неполноценному ребенку не было позволено остаться в живых.

Перед смертью он создал новую форму правления — правительство без законов и без короля. Он отрекся от престола и вручил судьбы Гавату Совету Пятерых, которые правят и судят.