Глаз дракона - Энди Оукс

Пиао ничего не говорит. Сейчас наступила пора помолчать и выпить пива. Слова приходят потом, когда он, положив руку на плечо Шишке, выводит его из бара, и ночной воздух обрушивается на них.

— Мы живём в хаосе и молим предков послать нам удачу… Хотя бы капельку удачи.

Выходной… но ты никогда не будешь совсем свободен от службы. Пытайся обмануть себя. Делай обычные дела, как все остальные люди, хоть и необычными способами. Спи, ешь, гуляй, общайся. Но на заднем фоне всё время маячит дело.

Везде и всюду. Чувствуй удар страха каждый раз, когда мимо проезжает седан Шанхай. Следи за ним. Жди, что машина вылетит на тротуар, и по растрескавшимся камням понесётся на тебя. Выходной.

Липинг уже ждёт его.

— Выходные не пошли тебе на пользу, старший следователь?

— У меня вся голова забита делом Хуанпу. Похоже, с тем же успехом я мог сидеть здесь и работать.

Он произносит слова, но всё время помнит… дым, перелетающий через стену и стелющийся над водой.

— Мне пришла жалоба от детектива Юня. Ты лезешь в его дело, в убийство товарища Чжиюаня. У тебя есть свой интерес в этом деле?

Шеф оправляет китель, разглаживает его. Глаза опущены.

— А разве у нас у всех нет интереса в этом расследовании, товарищ Липинг? Товарищ Чжиюань был почётным членом Партии, его убили несомненно без всякого повода и в крайне жестокой форме.

— Я знаю, как его убили, детектив Юнь уже передал мне рапорт. Каков твой интерес в этом деле, старший следователь?

Его слова окрашены нетерпением.

— Никакого особенного интереса нет. Я просто шёл мимо, товарищ Липинг, и сумел оказать помощь детективу Юню.

— В смерти товарища Чжиюаня есть свои сложности. Для тебя, старший следователь. Для тебя…

Его губы стиснуты, сморщены, как резаная бумага.

— …формальные обвинения против тебя, как инициированные в Даньвэй товарищем Чжиюанем, будут сняты. Он был главным свидетелем в этом деле. Нет председателя Шицюй. Нет и обвинения…

Формальные обвинения сняты. Слушание в Даньвэй отменено. Его карьера спасена, и всё это ценой крови одного человека. Но сейчас будут и другие слова… такова жизнь. Таков Липинг.

— …ты сложишь с себя все полномочия. Оставишь у меня корочки. Пистолет. Немедленно будешь отстранён от работы. Мы обеспечим быструю передачу всех твоих расследований…

Из окна в коридор Пиао видит, как Юнь идёт к нему в кабинет. Прыщи его сияют. Ботинки в грязи.

— …детектив Юнь возьмёт на себя полноту ответственности за все твои дела. Все папки, материальные улики, всё, что относится к этим расследованиям, надо вернуть. Тебе нельзя входить в кун ань чу вплоть до особого приглашения. И Пиао, я тебе гарантирую, скоро тебя пригласят…

Каждое слово вонзается, как крючок, глубоко и больно.

— …твои привилегии как старшего следования в Бюро Общественной Безопасности отменены. Ты займёшь место обычного гражданина Китайской Народной Республики. Тебе нельзя выезжать за пределы города. Твоя машина, старший следователь Пиао, пусть остаётся у тебя. Куда тебе бежать? Где прятаться? Уличные Комитеты станут моими глазами. Процессы Даньвэй, движущие силы Партии и её слуг — моими пальмами. Свобода в бутылке, Сунь Пиао. Свобода в бутылке. Наслаждайся, пока можешь…

Юнь стоит в дверях, воняя нафталином и говном.

— …детектив Юнь получит от тебя подробные отчёты.

— Не понимаю, что происходит, товарищ Липинг? Если слушанья в Даньвэй отменяются, а формальные обвинения снижаются, о чём мы вообще говорим?

Шеф Липинг подходит к окну. В чёрно-белой картине появляются цвета.

— Ты не понимаешь, о чём мы говорим, это ты, старший следователь?

Он улыбается.

— Ты отстранен от работы. Тебе нужно очень хорошее и крепкое алиби, где ты был и что ты делал позапрошлой ночью. Ты стал главным подозреваемым в деле убийства досточтимого председателя Шицюй, товарища Чжиюаня.

Глава 28

Десять фотографий 25×20… чёрно-белых.

Один лист А4 с печатным текстом.

Одна короткая, написанная от руки записка.

Их приносят в толстом конверте из плетёной манильской бумаги.

СОБСТВЕННОСТЬ СОЕДИНЁННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ. СТРОГО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО.

…маниловый конверт лежит в потёртом кожаном пакете для диппочты. Барбара ломает печать, разворачивает пакет. Бросает его на кофейный столик. Отводит глаза от курьера, Макмурты. Он выглядит нервным, раздражённым. По очереди она берёт каждую фотографию. Изображения составлены из мозаики точек. Всё серое. Фотографии делали при слабом освещении на плёнку с удивительно высокой светочувствительностью. Квартира на улице Дун Хуа Мэнь… в паре кварталов к востоку от Запретного Города, Пекина. Другие фотографии, линии острые, как отточенное лезвие. Высокое разрешение. Их делали через оптоволоконный эндоскоп. Отель Синьцяо на Дунцзяоминьлу. Тонкая дырочка просверлена в рамке картины в комнате 92 в соседние апартаменты.

— Ох, товарищ.

Шёпот. Надушенное дыхание веет ей на ногти. Когда она читает сопроводительное письмо. Когда взгляд её возвращается к фотографиям.

— Ох, товарищ.

Собирает материалы, убирает в конверт. Распечатка, имя внизу страницы и на записке, Кармайкл… тают во тьме конверта. Тот исчезает в пакете для диппочты. Он всё правильно сделал. Давление. Личные договорённости. И мёд, и дерьмо. Прекрасно. Она встаёт, отдаёт пакет назад Макмурте.

— Передайте по своим каналам сообщение. Скажите Кармайклу, что он всё сделал отлично. Скажите, мы всё обсудим. Он поймёт, что это значит.

Вот уж наверняка он поймёт, что это значит. И когда Макмурта уходит:

— Скажите, чтобы не переживал, мы обсудим всё раньше, чем он думает.

Тот закрывает за собой дверь. Всеохватывающая вонь табака медленно ослабляет пальцы. Барбара садится за стол, чувствует в руке тяжёлый, наполненный стакан виски. На красном дереве кофейного столика лежат открытки от Бобби… она их читала, перечитывала.

Да, скажи ему, что он сделал всё отлично…

Больше она их не читает. Идёт в кровать. Спит. Видит сны. Видит шесть фотографий 25×20, где товарищ тонет в потоке ломаной чёрно-белой сетки.

Глава 29

— Выглядишь устало.

А ты выглядишь прекрасно… думает он, но сказать не осмеливается.

— Это я у нас детектив. Откуда ты узнала, где я живу?

Барбара подмигивает.

— Сотрудник американского правительства в Китае имеет кое-какой вес, старший следователь Пиао. Ну что, ты пригласишь меня пройти, или мне таки придётся готовить еду прямо в дверях?

Она протягивает ему два бумажных пакета из супермаркета Цзин Цзян, аккуратные, хрустящие, гладкие и с острыми углами. Внутри лежат упаковки, настолько совершенные, что их не хочется открывать. Он берёт пакеты, мимолётно гладит её руки… и ужасно хочется взять каждый пальчик по очереди и нежно облизать.

— От еды я ещё ни разу не отказывался. Заходи, попытаюсь найти где-нибудь пару чистых тарелок.

Она переступает через мозаику писем и идёт следом за Пиао в кухню. Комната его способна вызвать кошмары.

— Вижу, что на домашние дела ты не привык тратить время.

— Домашние дела?

— Ну да, домашние дела. Убраться. Подмести. Помыть тарелки.

Она протягивает Пиао грязную тарелку, на пальцах у неё следы жира. Глаза ищут кухонное полотенце, которого сроду не было.

— Домашние дела, ясно, теперь понимаю, что это значит.

Он улыбается, осторожно опуская тарелку обратно в раковину, где уже бугрится неприлично высокая куча.

— Извиняюсь за бардак. На работе я поддерживаю строгий порядок. Каждую минуту, каждый день. Дома порядка и в помине нет.

— Я заметила.

Она берёт его за руку и тянет к раковине.

— Ты мой посуду, а я буду готовить еду. Если найду, где.

Барбара разбирает на столе пустые бутылки из-под Цинтао, открытые письма, неоткрытые письма, отчёты, надкусанное пирожное. Распаковывает овощи… перцы, молодую сахарную кукурузу, водяные каштаны, чилийский перец, капусту, грибы, побеги бамбука. Собираясь готовить китайцу китайскую пищу, она идёт на определённый риск. Вообще приходить сюда — уже риск. Лучше бы приготовить ему бифштекс. Лучше бы вообще сюда не приходить. Уехать без разговора с ним.

Снова задаёт вопрос, на который он не ответил.

— Выглядишь устало.

Он отворачивается от неё. Горячая вода из крана почти заглушает слова ответа. Поток бьётся в окно, блестит слезами. Никогда ничего не спрашивать; никогда ничего не показывать. Так сложно изменить схемы, на которых построена твоя жизнь.

— Я нахожусь под следствием. Старший следователь под следствием.

Нож нарезает грибы. Мгновение сопротивления, а потом лезвие проходит через шкурку, режет плоть… беспрепятственно.

— За что?