Цвет предательства - Michael Mael

Блеф, очень опасный блеф — но у него не было другого выхода.

— Обычные, говоришь? — протянул целитель. — Ну что же, проверить твои слова я не могу, но почему ты положил их к этим фигуркам, для переходов? Почему не сюда?

Он вытащил откуда-то из под-стола рюкзак Джада, покопался в нем и показал Охотнику его туго набитый кошель с «обычными» драгоценностями, предназначенными для обмена.

— Так там места мало, — безмятежным голосом ответил Джад, — попробуй сам, он не застегивается.

Ма’ан попытался пристроить кристаллы в кошель, засовывая их туда и вдоль, и поперек, но у него ничего не вышло — застежку действительно невозможно было закрыть, острые углы камней торчали наружу. Злобно зыркнув на Охотника, он бросил кошелек на стол.

«Как хорошо», — подумал Джад, «что у меня там так много камушков. Вдвойне хорошо».

— Может быть, вы меня все-таки развяжете? — осведомился Охотник у братьев. — Сами же видите — я ни в чем не солгал, все это просто какое-то недоразумение. Я вам не враг, поверьте.

— Что ж, — заявил Ма’ан, поднимаясь из-за стола, — развязать-то мы, конечно, развяжем. Не с кроватью же тебя в храм тащить. Но предупреждаю — без фокусов!

Он нацепил браслет на запястье и отошел к двери, сделав знак остальным. Да’ан посторонился, и тройка безмолвных человечков приблизилась к кушетке, принявшись разматывать его путы.

Освободившись, Джад осторожно уселся на кушетке, потирая затекшие ладони. От его взгляда не ускользнуло то, что хозяева внимательно следили за каждым его движением. Застывший в изголовье кровати страж так и не сдвинулся с места, амулет его монотонно покачивался на цепочке, словно маятник.

— В храм? — переспросил Охотник. — Почему в храм, мастер Ма’ан?

— Ну как, — пожал плечами целитель, — мне нужно выяснить, почему вещий сон велел нам тебя убить. Ты отпираешься, ничего нового не рассказываешь. А я хочу узнать, кто ты такой, и что нам еще может угрожать. Вообще, Джад, ты все еще жив исключительно благодаря моей любознательности и осторожности. Впрочем, это ненадолго. Если и в храме не заговоришь, то мне придется отдать тебя на милость змеям Мудрейшего Кануса.

Всю эту тираду Ма’ан произнес на удивление ровным, бесцветным голосом, как будто бы речь шла о причудах местной погоды или увеличении поголовья овец.

Охотник не собирался ждать милости от змей какого-то Кануса. Похоже, эти люди по-настоящему безумны, и все складывается хуже, чем он предполагал. Вещий сон велел им его убить?? Джад покосился на свой рюкзак, валявшийся под столом, бросил взгляд на рассыпанные по столешнице артефакты. Меча его нигде видно не было: ну что же, придется справляться с ними голыми руками…

Ма’ан, видимо, уловил что-то в его взгляде.

— Свяжите-ка ему руки, — приказал он своим подручным, — а ты, Джад, вставай. Нам пора идти.

Охотник поднялся и протянул руки человечку, держащему в руках моток веревки. Тот сделал шаг вперед, склонился над запястьями Джада — и получил мощный удар в лицо, от которого отлетел к двери, смачно ударившись спиной о притолоку.

Воспользовавшись секундным замешательством врагов, Джад схватил табуретку и одним ударом свалил двух других недоростков, словно кегли. Уже разворачиваясь к Ма’ану, он вдруг почувствовал сильнейшее жжение в затылке: за его спиной что-то сверкнуло, вспыхнуло, осветив комнату ярким белым пламенем — и тут же погасло.

Охотник выпустил табурет из рук и медленно осел на пол, словно мешок картошки. Он больше не чувствовал свои конечности, в глазах двоилось и троилось, стены каморки бешено завращались вокруг него, превратившись в водоворот серых пятен.

Откуда-то издалека раздался странно искаженный, гулкий голос:

— Я же предупреждал тебя, без фокусов. Теперь будет только хуже. Да’ан, пойди предупреди там, пусть приготовят мула.

Джад закрыл глаза, чтобы избавиться от подкатившей к горлу тошноты. Он чувствовал себя словно бы погруженным в плотное, липучее желе, которое обволакивало не только тело, но и сознание — мысли растворялись в нем, едва успев появиться. Охотник тупо ждал, когда неприятное состояние закончится, наблюдая за поминутно вспыхивающими перед внутренним взором серебристыми молниями. В этот момент он был не в состоянии думать о чем бы то ни было, и это вызывало в нем постепенно растущий страх.

Через какое-то время он вдруг осознал, что снова может шевелить пальцами. Приоткрыв глаза, Джад увидел, что комната прекратила свое вращение, а сам он окружен плотным кольцом человечков в серых комбинезонах. Руки и ноги по-прежнему не повиновались Охотнику: скосив глаза вниз, он заметил, что его запястья еще и связаны той самой веревкой. Ноги были, похоже, тоже спутаны — хозяева решили больше не рисковать. По крайней мере, к Джаду вернулась способность ясно мыслить — и первой же его мыслью было то, что он сильно недооценил этих людей и их загадочные способности.

— Ну, выносите его! — отрывисто приказал Ма’ан.

Тот, с собачьим амулетом, склонился над Охотником, крепко обхватив за плечи. Его водянистые пустые глаза ничего не выражали, выражение лица было окаменевшее, как у покойника. Еще двое ухватили его за ноги, и Джада вынесли из комнаты в общий зал, по дороге больно задев плечом о дверную раму.

Перед его глазами проплыл серый, замызганный потолок хижины, вскоре сменившийся унылыми небесами точно такого же цвета. Тяжелые тучи извергали из своего нутра косые простыни дождя, порывистый ветер завывал стаей голодных волков.

Снаружи, похоже, собралась вся деревня — плотные ряды серолицых карликов в одинаковых серебристых комбинезонах и плащах окружали запряженного в повозку мула. Никто не произнес ни единого слова, когда Джада спустили вниз по лестнице и швырнули на телегу, устланную вонючими мокрыми тряпками. Ма’ан встал по правую руку от мула, его брат по левую, и вся процессия медленно двинулась в сторону раскинувшихся за озером болот. Охотник, который с каждой минутой все лучше контролировал свое тело, сумел повернуться на спину и приподнять голову — положение его было почти что безвыходным.

О том, чтобы попытаться бежать, не могло быть и речи. Даже если ему удастся ослабить путы — а узлы на веревках, опутывающих его запястья, были затянуты небрежно — то вряд ли получится даже соскочить с повозки. Серые человечки, в полном молчании сопровождавшие телегу, были буквально окутаны ярким сиянием своих «проводников»: на Джада были направлены крепко зажатые в маленьких кулачках амулеты, цепочки, браслеты и четки. Чуть позади плотной группкой держались дети, с черными клубками манатаров в руках — Охотник непроизвольно поежился, вспомнив омерзительных тварей, ярко запечатлевшихся в его мозгу. Ощутив на себе действие этой проклятой Силы, он не собирался снова переживать