Выйти замуж за Феникса - Татьяна Форш

— Не-не-не! — отчаянно завертел башкой конь. — Даже не напрягайся! Мы живее всех живых, и аминь! То есть привет… славному Кипеж-граду!

— Эй, господин хороший, а ты, часом, не чревовещатель? Больно складно за кобылу говорить научился. — Вопли Борьки не остались незамеченными. К нам направлялся, опираясь на древко копья, один из бездельничающих у ворот стражников.

Возможно, Ник в ответ что-нибудь бы соврал, если бы у него была хоть минутка, но, увы, этой минутки не было.

— Кобыла?! Ты кого назвал кобылой?! Ты — хомяк-переросток! — Борька оскалился и попер на ошарашенно вытаращившегося стражника. — Кобыла! Я — кобыла?! Да я чистопородный еремеевский жеребец! Или, может быть, доказательства предъявить?!

Уздечка натянулась, заставив Борьку клацнуть зубами в опасной близости от носа замершего в изумлении стражника.

— К сожалению, я не чревовещатель. — Ник лучезарно улыбнулся стражнику и заодно еще трем, уже спешившим на шум доблестным стражам, сделал бровки домиком и печально пояснил: — Я — бродячий знахарь. Это — моя сестра, а это мой брат Борис. Черной магией обращенный в тупую, болтливую, истеричную скотину. Вот и ходим с сестрой по миру, ищем корешок один, дабы вернуть светлый ум и благостный облик нашему брату.

— Бедолаги… — Стражи вмиг оказались милыми, понимающими и сочувствующими. — Милости просим. Может, в нашем городе найдете избавление от ваших бед. А то надо же… братишка — и кобыла! Горе-э-э!

— Я — не кобыла! — снова было взвился Борька.

Заметив потемневшие глаза Ника, я изо всех сил шлепнула жеребца по спине, заставив его на какое-то время замолчать — надеюсь, от неожиданности, а не для разработки плана ужасной мести.

Вскоре ворота оказались позади. Мы ступили на мощенную белыми камнями широкую дорогу. Словно маня за собой, она убегала вперед, теряясь между милыми, аккуратными домиками, окруженными плодоносными садами.

— Предлагаю найти где-нибудь трактир и пообедать. — Ник наконец решил разбавить разговором мерный цокот и наши шаги, а заодно помириться с по-прежнему злопамятно помалкивающим Борькой. — Надеюсь, никто не против? А то под ложечкой сосет так, что я даже соврать всамделишно не могу. Даже Борьку заколдованным братом назвал…

— Но ведь поверили же! — утешила я.

— Наверное, потому, что в жизни и не такое бывает! — усмехнулся Ник. — Даже конь может стать братом!

— Бывает-то бывает, но все больше наоборот! — Борьку, видимо, такое завуалированное извинение не тронуло, он прибавил шагу и обиженно бросил: — Меня на твоих глазах обозвали кобылой, и ты даже не вступился! Какой ты мне брат после этого? Ты мне даже не друг!

Резко дернув, он вырвал уздечку из рук ошарашенного Никиты и, насыпав «яблок», припустил вдоль по улице, пока не скрылся за поворотом. Ник проводил его взглядом и обернулся ко мне.

— Не бойся! — начал он, видимо оценив мое выражение лица. Еще бы! Единственное транспортное средство, более того — почти родня! Да чего там — земляк! Наделав в отместку кучу, ускакал в неизвестном направлении! Со всеми припасами! — Ну куда он из этого города денется? Побегает по улицам и вернется! Не вернется — сами вернем. Обещаю!

— И? — Я посмотрела на него. — Чего ты медлишь? Если обещаешь — иди ищи!

— Найду. — Ник помялся. — Только давай прикупим тебе одежду и найдем трактир, потому что, как только мы поймаем Борьку, нам нужно будет быстро делать ноги из города.

— Почему? — недоуменно нахмурившись, я еще и прищурилась, пытаясь сыграть роль обиженной принцессы.

— Потому, что Борька и так на язык невоздержан, а представь, что он может наговорить в запале?

Я не сдержала ухмылки:

— Боишься, что перед всем честным народом назовет тебя дураком?

— О! Это еще полбеды. Если назовет, я буду знать, что заслужил его прощение и в глубине своей лошадиной души он меня все же любит! — Никита тоже заулыбался в ответ и указал взглядом на громадную вывеску: кружку с чем-то пенным, тоскливо поскрипывавшую на ржавых цепях над распахнутой дверью небольшого аккуратненького дома. Не иначе, трактира. — У нас есть немного времени, чтобы обсудить это за жбаном медовухи.

Тревогу о сбежавшем Борьке сменили мысли о еде и отдыхе. Рот наполнился слюной, а желудок издал недовольное «уау», заставляя меня согласиться. Действительно, как любит говорить мой папаня: куда Борька денется из нашей заколоченной, плывущей в океане бочки?

— Хорошо. — Только по-быстрому, и… платишь ты!

— Боже, как бы я хотел, чтобы все было по-другому! — тихо вздохнул Ник и быстрым шагом направился к вожделенной, призывно распахнутой двери.

— О! Мы всегда рады видеть в нашей корчме гостей Кипеж-града! — К нам, распахнув объятия, подскочила кутающаяся в серую теплую шаль, дородная, невероятно рыжая тетка.

Подметая подолом цветастой холщовой юбки, подхватила нас с Ником под руки и потащила к свободному столу. К слову сказать, свободных столов было предостаточно. В корчме едва ли набралось бы с десяток посетителей. Окинув нас скучающими взглядами, одни решили не отрываться от трапезы, другие — от неспешной беседы, предоставив нас на растерзание рыжухе. А та заливалась соловьем:

— Надолго ль к нам? Как там, в вашем измерении? Война аль мир? Урожай или засуха?

Какая засуха? Народ вон кур научился из воздуха делать.

Но я промолчала, скрыв ухмылку, предоставив Нику вести с ней диалог. Точнее, монолог:

— Все хорошо, госпожа. Войны нет, мора тоже, слава богу, не предвидится. Нет. К вам ненадолго. Только отобедаем, пополним запасы и уйдем. Торопимся до заката попасть на Кудыкину гору. — Он побренчал золотом и демонстративно выложил на лавку кругляш. — Так что… накормите нас чем-нибудь вкусным, и мы уйдем.

Но толстуха на денежку не смотрела и, вообще, казалось, пропустила мимо ушей все, кроме одного:

— На Кудыкину гору? Это где чертовки шабаши справляют? До заката? Да вы самоубийцы!

— Нам об этом говорили, — не выдержала я, уселась и сменила тему: — Можно побыстрее принести нам что-нибудь съедобного? И попить.

— Можно. А чего ж нельзя? — Рыжая смерила меня таким взглядом, словно я попросила ее влезть на стол и сплясать камаринскую. — Только вопросы не ко мне, а к хозяину трактира. Я тут тоже того… обедаю…

Она кивнула на неприметного, едва видного из-за стойки старикана.

Я смутилась и поднялась.

— Извините.

— Ничего-ничего. Всегда приходится расплачиваться за хорошее отношение к людям! — фыркнула мне вслед толстуха, но я ее уже не слышала. Подошла к стойке и улыбнулась старику.

— Здравствуйте, дедушка. Мы с братом хотели бы поесть.