Орёл в стае не летает - Анатолий Гаврилович Ильяхов

До слуха Филиппа донеслось хихиканье челяди, сдержанный шёпот военачальников. Царь понял, что сын сделал ему вызов.

– Большего хвастуна, чем ты, я не встречал! – раздражённо произнёс он. – Ладно, испытай себя. Но если ты не справишься, какому наказанию следует подвергнуть тебя за твою дерзость?

– Я готов заплатить тебе вдвое денег больше, чем просит фессалиец.

Эти слова Александр произнёс под откровенный смех свиты. Чтобы не показаться смешным, отец не стал продолжать перебранку и попросил присутствующих быть свидетелями.

Полезно понять, какие чувства испытывал в это время Филипп. Раздосадованный обидными упрёками Александра, в то же время он чувствовал себя неловко. В нём боролись два чувства – с одной стороны, он желал увидеть позорное поражение сына, с другой – как отец не мог допустить такого исхода. Но сейчас ситуация так сложилась, что ему оставалось ждать…

Тем временем Александр подбежал к жеребцу и схватил за узду. Прижавшись к его боку, почувствовал, как тело животного сотрясает мелкая дрожь, означавшая возбуждённое состояние, страх перед неизвестным. Воспользовавшись нерешительностью жеребца, царевич неожиданно резко развернул его против солнца. До этого он заметил, что конь пугается тени человека, пытавшегося его обуздать, оттого дико всхрапывал, роняя пену, и взбрыкивал. Солнечные лучи на миг ослепили животное – этого было достаточно, чтобы Александр потянул на себя узду и крикнул конюхам, чтобы отпускали сдерживающие верёвки. Но конь, почувствовав вдруг свободу, рванулся вперёд. Резко дёрнутая узда сдержала его порыв. Александр тронулся с места, побежал, соприкасаясь с крупом коня. Некоторое время тот ровно бежал, позволяя человеку выровнять свой бег рядом с его ходом.

У Александра от напряжения слегка тряслись колени, но он продолжал бежать, ускоряя шаг. Заметив, что конь разгорячился и вспотел, видимо, от неожиданного испытания, замедлил бег и остановился. Скинул с себя плащ и накинул на круп. Конь воспринял его действия спокойно. Убедившись, что он ему доверился, Александр резко оттолкнулся от земли и оказался там, куда целился – на коне.

На влажной спине коня удержаться не просто: седла не предполагалось, только кожаное покрывало. Македонские всадники ездили верхом без сёдел и стремян, рассчитывая на собственные крепкие ноги, сжимавшие конские бока. В сражении отсутствие стремян для всадника являлось серьёзной помехой: воину приходилось удерживаться на коне не стоя на стременах, а сидя на его спине, да ещё действовать мечом и копьём!

* * *

Жеребец, не ожидавший столь дерзкой выходки человека, встал на задние ноги и заржал, пытаясь сбросить. Наездник удержался. Он не бил его ногами и не дёргал узду, но сидел со спокойствием, как влитой, давая жеребцу возможность понять, кто хозяин положения. А конь попытался ещё раз освободиться от наездника, как от ненавистной поклажи: взбрыкнул вверх и вбок. Когда это у него не получилось, он громко заржал и стремительно поскакал со двора. Все, кто с напряжением наблюдал необычную схватку, ахнули – кто от испуга, кто – от восторга…

Для Филиппа время потянулось утомительно долго. Он вглядывался вдаль, пытаясь что-либо разглядеть в удаляющихся клубах пыли. Вскоре послышались радостные возгласы – ураган пыли начал приближаться, превратившись во дворе в коня с наездником, Александром. Он уверенно сидел на взмыленном, но укрощённом жеребце. Приблизился к отцу, оглушённому небывалыми событиями, и соскочил наземь. Увидев сына, живого и невредимого, отец неожиданно расчувствовался. Александр, которого распирали торжествующие ощущения, услышал:

– Это твоя первая значительная победа, сын мой! Сегодня я увидел, что у меня есть достойный наследник. Ещё я увидел, что Македонии тебе будет мало, почему говорю при всех – ищи для себя царство по силам твоим!

Филоник получил за жеребца назначенную сумму. Филипп неожиданно передал узду сыну.

– Александр! – сказал он, скрывая добрую улыбку за усами. – Я раздумал ставить жеребца в свою конюшню. С сегодняшнего дня он твой. Ты ещё заслужил, чтобы с этого дня тебя называли мужчиной. И пусть этот конь станет твоим боевым товарищем. Люби его, как своего близкого друга.

Александр, не ожидавший такого исхода, обнял шею жеребца, поцеловал во влажные губы, а тот в ответ доверительно заржал.

– Посмотри, отец, какой лоб у него – большой и крутой, как у быка, – воскликнул царевич, – я назову его Букефалом*.

Этот день оказался самым счастливым для Александра. Да и для царя Филиппа он выглядел не таким уж плохим.

Глава 13. Сады Мидаса

Конфликт

Обучение царевича продолжалось успешно, но Аристотель стал замечать, что не всегда его ученик внимателен на уроках, а иногда проявлял недовольство, когда не понимал объяснения. Наставник видел причины в атмосфере царского двора. Придворная жизнь в Пелле за последние годы наглядно оживилась в связи с успехами Филиппа на полях сражений. Александр взрослел, и его с каждым днём всё больше захватывали события, происходящие в Пелле, Македонии, Греции. Уделять прежнее внимание учёбе наследнику становилось всё сложнее и сложнее…

В Пелле теперь часто появлялись иноземные делегации, царь устраивал роскошные приёмы, которые, как правило, завершались шумными пиршествами, а то и разнузданным гульбищем. В такие дни отец бесцеремонно отрывал сына от занятий, заставляя его присутствовать на приёмах с желанием показать его гостям и заодно привить навыки государственного управления. Аристотель с горечью замечал, что его ученику нравились такие отвлечения от уроков и как итог после ряда перерывов в занятиях Александр надолго терял интерес к учёбе, становился раздражительным, неуправляемым.

Аристотель решил, что так долго продолжаться не может. Подготовился к серьёзному разговору с Филиппом. А если царь не поймёт, был готов расторгнуть договор на обучение царевича.

Для встречи с царём ситуация сложилась благоприятная. В тот месяц он задержался в Пелле дольше обычного из-за раны, полученной в схватке с трибаллами*: брошенное издалека копьё перебило правую ключицу. Долго отлёживаться в постели царь не собирался, полагал, что, как только избавится от опеки лекарей, он опять отбудет во Фракию – царские дела прежде всего! Рана слега затянулась, не вызывала больших опасений, отчего он устроил с друзьями и военачальниками такую круговерть пирушек, что жизнь во дворце для всего окружения превратилась в сплошную оргию. В театре для народа устраивались представления греческих актёров, а на гипподроме проходили конные бега и силовые состязания атлетов. Бродячие фокусники, музыканты и силовые акробаты веселили народ на улицах Пеллы, быстроногие скороходы бежали в факельных эстафетах, а воины танцевали боевые пляски – пиррихии. На пирах особым спросом пользовались