Хрустальная пирамида - Содзи Симада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта мелодия была не так уж популярна. И вряд ли в Америке повсюду продавались музыкальные шкатулки с « Airegin». Оставалось предположить, что Леона специально заказала эту шкатулку, чтобы доставить нам удовольствие. Трудно представить, чтобы такие большие и сложные шкатулки выпускались в массовом порядке. Значит, это не был расхожий голливудский сувенир, купленный второпях перед отъездом, чтобы подарить Митараи за согласие приняться за работу.
Я встал и вернулся к моему другу. Шкатулка продолжала играть на полу.
— Прекрасно знаю, что ты хочешь сказать, Исиока, — первым через силу заговорил Митараи.
— Да уж наверняка, — сказал я. — Ты всегда заранее знаешь, что я собираюсь сказать. Моя голова не сравнится с твоей. А мои умственные способности еще и снижаются, признаю это. Но я не так бездушен, как ты. Ты что, ничего не почувствовал, услышав эту мелодию?
— Почувствовал. Раздражающая музыка. Как детская погремушка.
— Она прилетела в такую даль из Америки, потому что рассчитывает только на тебя. И сейчас, отбросив гордость, мокнет под дождем снаружи. У тебя душа не болит?
Митараи встал, пошатываясь. Я думал, он пойдет на балкон, но мой друг направился к своей комнате. Я был потрясен и схватил его за руку.
— Ты что, не собираешься заниматься этим расследованием?
— Давай представим, что ты профессор университета, — сказал Митараи, — и идешь в университет читать лекцию по физике. Тебе надо пройти три перехода со светофорами, и на каждом переходе стоит слепой. Если каждому из троих дать руку и помочь перейти, то опоздаешь на лекцию. Что ты сделаешь?
— Вот что ты хочешь сказать… — начал я не торопясь, но Митараи с раздражением перебил:
— Да, это и хочу сказать. Лекцию по физике может прочитать только этот профессор. А помочь слепому может любой хоть немного вежливый человек.
— То есть, услыхав ее рассказ…
— Я ничего не слушал!
— Ты считаешь, что раскрыть это дело — все равно что перевести слепого через улицу?
— Не знаю пока, но если это сделал человек, то когда-нибудь все будет раскрыто. Хочу, чтобы ты понял. Мне не надо объяснять, что помогать слепым переходить через улицу — правильно. Я это и сам знаю. Но если на сотне переходов будет стоять сто слепых, так и весь день пройдет. В конце концов кого-то можно и проигнорировать.
— А ты что, читаешь сейчас лекцию по физике? Просто сидишь без дела на диване.
— Вот я и собираюсь запереться у себя в комнате, и ты мне не мешай.
Митараи резко вырвал свою руку и ушел к себе, стукнув дверью.
Я со вздохом взял зонт и спустился на лифте на улицу.
Леона все еще стояла там. Задул ветер, капли дождя со стуком били сбоку. Леона была мокрая насквозь, как будто ее окатили из ведра. Я раскрыл над ней зонт, но Леона как будто не заметила этого. Она стояла, опустив голову и закрыв глаза. С кончика ее носа капала вода. И с подбородка тоже. Совершенно мокрые волосы прилипли ко лбу и щекам.
— Может быть, зайдете в комнату? — спросил я.
— Это он сказал? — Голос Леоны дрожал.
— Нет, не он, но пойдем внутрь. Я его обязательно уговорю. А то вы заболеете.
— Тогда оставьте меня. Это принципиально.
— Но если вы простудитесь…
— Пожалуйста, — сказала Леона твердо, — оставьте меня в покое.
Я ничего не стал говорить. Постояв так еще какое-то время, я уже собирался сдаться, но вдруг заметил, что Леона почему-то подняла голову. Точно так же реагировала собачка, когда слышала, что Митараи возвратился домой.
Она наморщилась, протянула руки вперед и попыталась бежать, но продрогшие ноги не слушались.
Позади меня стоял Митараи. Она пыталась броситься к нему на грудь, но он, крепко взяв Леону за руки, остановил ее буквально в сантиметре от себя. Она, к удивлению, закричала по-английски: «Люблю, люблю, люблю!», и даже я это понял.
— Люблю вас так, что слезы наворачиваются. Готова плакать сколько угодно!
С этими восклицаниями Леона пыталась припасть к его груди, но Митараи крепко держал ее за руки, не давая ей это сделать. От расстройства Леона громко плакала. В конце концов она надломилась, сползла вниз, упала на колени и, обхватив ботинки Митараи, свернулась клубком у его ног прямо на тротуаре. И громко плача, проговорила:
— Не будьте так безразличны, прошу вас…
Я, честно говоря, был тронут. Я и не подозревал, что Леона настолько любила Митараи.
Мой друг наклонился и, взяв под руки лежавшую под дождем Леону, медленно потянул ее вверх.
Послушно поднявшись, актриса, улучив момент, попыталась снова его обнять. Но и на этот раз Митараи не позволил ей это сделать.
Леона громко вскрикнула и попыталась стукнуть в грудь Митараи обоими кулачками.
— Слушай внимательно, — сказал мой друг, — я не хочу иметь дело с такими людьми, как ты.
— Почему?
— Ты опасный человек.
— То есть как?
— Ты уверена, что если пожелаешь, то любой мужчина будет вилять перед тобой хвостом и делать все, чего тебе захочется. Тебя все время надо учить, что мир не будет вертеться так, как нужно тебе.
— Как вы можете! — крикнула Леона, удерживаемая за обе руки. — Может быть, с кем-то и так, но о вас я думаю совершенно иначе. Поэтому…
— Мы живем в разных мирах.
— Нет, неправда! — воскликнула она. — Скажите, какие книги читать. Начну прямо сегодня вечером и буду запоминать. Через месяц экзамен. Проверим, что осталось в голове.
— Сценарий и книга по генетике — не одно и то же.
— Прикажите мне бросить работу актрисы — я сейчас же брошу. Я в любой момент готова пойти по вашему пути. Мы не настолько разные, как вы думаете. У меня хорошая голова.
— Я такого приказа давать не буду. Мой приказ — это всего лишь два билета.
— Почему? Почему вы всегда так? Против чего вы возражаете? Против надежды, с которой я приехала сюда? О чем вы сейчас сказали?
— Два авиабилета. Для меня и для Исиоки.
— Получается…
— Да. Сделаю. Что там, утопление в запертой комнате на башне?.. Забавно, займемся.
Лицо Леоны на мгновение застыло. Потом она взорвалась радостными восклицаниями.
— Какое счастье! Огромное спасибо! Значит, вместе с охранниками пять… Срочно.
— Нет, мне нужны два билета до Каира.
— До Каира? Почему?
— Поеду через Каир. Там надо кое-что выяснить. Хорошо бы еще и в Брисбен заехать, но на это нет времени.
— Тогда я вместе с вами.
— Нельзя. Сейчас же возвращайся в Америку и приготовь три комплекта оборудования для подводного плавания. Еще надо срочно выяснить, какая компания строила пирамиду на Бич-Пойнт по заказу Пола Алексона и кто такие предки Стива Миллера, из какой он семьи. Как только узнаешь, сразу же сообщи по телефону в отель «Мена Хаус Оберой» в Гизе.
— Мне совсем нельзя с вами?
— Ты же говорила, что у нас только пять дней. Если можно потратить больше времени, то, пожалуйста, поедем вместе.
— Я буду мешать?
— Да, дело именно в этом, — без обиняков ответил Митараи.
— Хорошо, Африка все равно не полезна для кожи. Но почему Каир?
— Гиза. Ты ведь сказала, что труп Пола Алексона обнаружили в четырехстах километрах к юго-западу от Брисбена. Координаты этой точки — сто пятьдесят градусов восточной долготы и тридцать градусов южной широты. А Бич-Пойнт — это приблизительно девяносто западной долготы и тридцать северной широты. Сто пятьдесят восточной и девяносто западной — это две линии из трех, делящих земной шар по вертикали на три равные части. Тебе понятно, что я говорю?
— В основном понятно. А еще одна линия?
— Молодец! Еще одна линия — тридцать градусов восточной долготы.
— Это в Африке?
— Вот именно. В точке тридцать восточной — тридцать северной стоит пирамида Хуфу. В Гизе.
— Вот это да!
— Если поняла, сразу же за дело. Как
