Перстень альвов, кн. 2: Пробуждение валькирии - Елизавета Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слышишь? – Лейкнир поднял голову, и Альдона тоже.
Они стояли в низком, тесном каменном переходе, в отдалении от Пещеры Черепа. Давно уже мужчины вернулись, давно уже рассказали о своем походе и подстреленном дверге. Ночь прошла, наверху рассвело и перевалило за полдень, обитатели пещеры успели и отдохнуть, и поесть, хотя кусок плохо лез в горло. От щели на склоне передавались тревожные вести: Торбранд со своей малой дружиной не вышел, и с рассветом несколько сотен фьяллей окружили гору. Разбившись на десятки, фьялли обошли всю ее поверхность, и хотя входа никто не нашел, уходить прочь они тоже не собирались. Из осторожности в пещере не разводили огня, потому что теперь враги могли учуять дым. Должно быть, они ждали своего конунга. А он блуждал где-то в подгорных глубинах, и некому было вывести его на поверхность.
– Что с ним будет? – приставала Альдона к Лейкниру. – Они так и будут там блуждать?
– А что им еще делать? Поблуждают – перестанут.
– А вдруг они выйдут на нас?
– Выйдут – перестреляем. Их двенадцать, нас девять, если только мужчин считать. Справимся.
Альдона промолчала. Крепко держа Лейкнира за локоть, она поглаживала его руку, как будто хотела в его лице немного задобрить судьбу незваных гостей Кузнечной горы. Было жутко думать, что эти люди будут блуждать в темноте, пока не упадут от усталости и не умрут. Будут опускаться все ниже, думая, что поднимаются вверх, будут ходить, как слепые, ощупывая пустоту… будут кричать и глохнуть от мертвого эха, будут смотреть и слепнуть от темноты… Будут страдать, мучиться, медленно умирать от отчаяния, пока их не съедят… Кто и как? Об этом не хотелось думать, но отцовский рассказ о том, как двести фьяллей когда-то пропали в горе Ярнехатт, был одним из самых жутких преданий ее детства. И вот нечто подобное совершается у нее на глазах. А вдруг там тот человек, Эрнольв Одноглазый, побратим Вигмара, чудом уцелевший в прошлый раз? Тогда его спасла Аспла, троллиха-осинка. Больше она не вмешается. И стихийные силы подгорий напитаются горячей человеческой кровью. А они, люди с Золотого озера, будут в бездействии ждать, наблюдая, как гора пожирает других людей…
– А мы будем вечно сидеть в горе… пока они будут вечно ждать своего конунга, – пробормотала она.
– Зато не дождутся, – сказал Лейкнир. – И бросят наконец дурацкую привычку сюда ходить.
Они опять помолчали.
– Стучат, – сказала Альдона.
Они уже немного привыкли к загадочному стуку, долетавшему из глубин горы. Наверное, фьялли тоже его слышали и пытались отвечать ему тоже стуком. Они думают, что кто-то хочет им помочь, указать дорогу. А этот «кто-то» заманивает и заманивает их все глубже в гору… Альдона закрыла глаза: та же самая темнота и неровный, беспокойный стук… Отдается в ушах, и уже не знаешь, эхо слышишь или отзвук настоящей живой жизни.
– А можно их как-нибудь выпустить? – наконец спросила она.
– Выпустить? – Лейкнир удивился. – Зачем?
– Чтобы не ходили и не стучали.
– Тебе мешает?
– Мешает! – с тоской воскликнула Альдона. – Они же люди! Живые! Ты подумай: я всю жизнь теперь не смогу спокойно спать. Мне так и будет мерещиться, как они ходят там под горой и стучат, все ходят, а выйти не могут! Сначала живые, потом мертвые, все ходят и ходят! Я хочу, чтобы они вышли! И пусть убираются! Я не хочу, чтобы теперь все века у Кузнечной горы были двенадцать призраков, чтобы они ходили тут ночами и стучали! Они не дадут нам покоя, никогда!
– Ну, ну, успокойся! – Лейкнир взял ее за плечи. – Что мы им сделаем? Мы и сами-то не выберемся, если нам кто-нибудь не поможет. Мы ничего не можем сделать. Кто их заманил, только тот и выпустит.
– Я хочу, чтобы он их выпустил!
– Ну, попроси его!
– И попрошу!
Альдона оторвалась от Лейкнира, сделала несколько шагов вдоль каменной стены, подняла голову, пошарила взглядом по глухой темноте и робко позвала:
– Дух подгорья! Дух Кузнечной горы! Не знаю, кто ты, но я прошу тебя: выпусти этих людей наружу! Не убивай их! Пусть они уйдут. Ты дал нам приют и защиту, мы благодарны тебе и каждый год отныне будем приносить тебе жертвы за наше спасение, но не бери в жертву тех людей. Пусть они уйдут! Я хочу, чтобы они ушли!
Пока она говорила, далекий молот стучал. Голос Альдоны умолк; молот ударил еще раз, другой, будто сомневаясь, потом затих.
– Ну, пошли к нашим, – сказал Лейкнир и взял ее за руку.
* * *Двенадцать человек сидели и лежали на каменном полу, но не видели даже тех камней, на которые опирались. Они ослепли, потому что было нечего видеть, оглохли, потому что теперь, уже давно, было нечего слышать, и даже на их собственный стук не доносилось никакого ответа. Темнота задушила их, пригнула к камню и давила всей своей невидимой, неодолимой тяжестью. Теперь уже все знали: они безнадежно заблудились, они забрались в такие недра, откуда им не выбраться, да и сил на такую же длинную обратную дорогу не осталось. Их уже не держали ноги, ослабевшие тела как будто растворялись в окружающей черной пустоте, и они забывали себя. Они даже не хотели больше жить, потому что не помнили, как это бывает. Они не знали другого мира, кроме холодного камня и стылой пустоты. Между их прежним миром и этим стояла неодолимая стена.
Торбранд конунг сидел на камне, опустив меч к полу и вглядываясь в синеватое мерцание клинка, будто надеялся прочесть на нем свое спасение. Эта темнота оказалась более сильным противником, чем великан Свальнир. У тьмы нет головы, ей нечего отрубить, и потому она непобедима.
Потом вдруг впереди показался огонек. Торбранд моргнул, не веря глазам. Случилось то, чего он ждал: из-за скального выступа вышла женская фигура с факелом в руке и сделала ему знак следовать за ней. Торбранд встал, вглядываясь и не понимая, явь это или видение. Женщина стояла и ждала. Только это была не Хёрдис. Этой девушки он никогда не видел. Факел в ее руке освещал волну медно-рыжих волос, бросал на них целые волны золотых искр. Она смотрела прямо в лицо Торбранду и слегка улыбалась, словно понимала, что им нужно время прийти в себя. Вид у нее был нечеловечески спокойный и уверенный. Это была норна, вечная и бессмертная, которой некуда спешить.
– Пойдемте, – хрипло, сквозь гул в голове почти себя не слыша, произнес Торбранд. – Она выведет нас.
– Кто? Кто – она? – на разные голоса отозвались его спутники.
С трудом поднимаясь, поддерживая друг друга, они вглядывались в темноту, но видели только неясное мерцание далекого факела. Не сразу до них дошло, что это означает, а потом они заторопились, уже не сдерживая тревожных и радостных, полных лихорадочной надежды криков.
Рыжеволосая норна повернулась и пошла вперед. Факел в ее руке освещал низкий каменный свод, бросал отблески на острые, в трещинах, жуткие каменные стены, которых лучше было бы не видеть. Изредка она оборачивалась и кивком приглашала измученных фьяллей идти за ней.
Никто не знал, сколько они шли: поднимались вверх, спускались вниз, боком протискивались через щели, проползали на четвереньках и на животе через отверстия, промытые подземными ручьями, шли по колено и по пояс в холодной воде, изнемогая от усталости и страха, что легкий огонек, скользящий впереди, угаснет, не дождавшись их. И вот вожатая их исчезла: померк огонек ее факела, сама ее фигура растаяла прямо в воздухе. Но в лицо уже веяло свежим ветром, воздухом осенней ночи, насыщенным запахом гниющих листьев, и этот воздух разом взбодрил и вернул к жизни.
Торбранд ударился лбом о камень, но рука с мечом проходила вперед свободно. Он ощупал преграду: перед ним находился низкий лаз. Нагнувшись, он прошел вперед, наткнулся на лежащий камень, но не заметил этого: перед ним сияло звездное небо. Он был в пещере-кузнице и сквозь ее устье видел осенние звезды.
Теперь, когда над головой оказалось небо, а вокруг – простор всего земного мира, люди с трудом верили, что действительно бродили там – в черных недрах подгорья, в тесных проходах, над которыми висят невообразимые громады земли и камня. Стояли на самом дне, в том котловане, где остался лежать их окаменевший проводник и где чуть не остались они сами. Хотелось со всех ног бежать отсюда, казалось, что все это, оставленное позади, сейчас погонится за ускользнувшей добычей и опять захлопнет пасть темноты…
Кое-как, пошатываясь, фьялли выбрались из пещеры-кузницы. Под горой, в редком сосняке и дальше, горели костры – это оставленное войско дожидалось их возвращения. Была ночь, следующая ночь после той, в которую они ушли. Торбранд думал, что это та же самая ночь, но чувствовал, что для него за то время миновало много, много дней и ночей.
Глава 7
Эндель Домосед вовсе не считал себя таким же героем, как славный Торбранд конунг, поэтому и цели себе ставил попроще.
– Асольв Непризнанный столько лет жил в дружбе с Вигмаром Лисицей, а значит, у него должны быть от него подарки! – рассуждал он по дороге на юг. – Если не золотые котлы с алмазами, то уж парочка кубков там найдется.