Песня орла - Мэрилайл Роджерс

Взрыв восторга последовал за этим заманчивым предложением, и Алан чуть не бросился брату на шею.

– О, неужели? Наконец-то! Давай же пойдем скорей! Ты сам все увидишь!

Вид мальчика, восторженно прыгающего с ноги на ногу, искренне рассмешил Марка.

– Ну если ты прекратишь этот удивительный танец, то мы сможем отправиться прямо сейчас.

В лесу, совсем неподалеку от того места, где маленький норманн расставлял силки, собираясь продемонстрировать брату свое уменье, человек, приказавший завлечь его в лес с весьма нехорошими намерениями, встречался теперь с другим заговорщиком. И в это же время еще один мальчик, двигавшийся неслышно и незаметно для обеих групп, внимательно наблюдал за обеими, не слыша, правда, при этом ни одного слова.

– Согласись, я обеспечил тебя весьма ценной информацией. – Улыбка Озрика была столь же лжива, как и лицо его собеседника.

– Информация, разумеется, ценная, но тебе-то она принесет куда больше. – Гаденькая улыбка зазмеилась в уголках губ принца Каудра.

– Охотно признаю сей факт. – Лицо сакса расплылось в улыбке. – Какой мне расчет уступать тебе большую часть?

Смех, раздавшийся в ответ и приглушенный густым кустарником, был отнюдь не безобиден, но Озрик решительно продолжил:

– Но я рад, что ты честно и откровенно согласился помогать мне, равно как и я тебе, в делах, идущих на пользу нам обоим.

Туман рассеялся и проглянувшее солнце неожиданно высветило седину на черноволосой голове, склоненной в вопросе. Тем не менее отвечать Каудр не торопился.

– У меня есть план, благодаря которому, соединив наши таланты и силы, мы добьемся цели, о которой оба мечтаем, – цели, которая обеспечит более чем роскошную добычу!

Итак, сакский лорд говорил, а Уэльский принц слушал. Затем они поменялись ролями, и сговор продолжался. Сделка была заключена лишь тогда, когда лес накрыли тени, а низкое солнце окрасило небо на западе всеми цветами – от нежно-розового до ярко-оранжевого.

Удовлетворение сияло в светлых глазах Озрика, когда он выехал к вечеру из леса; цель его была близка, так близка, что он уже ощущал ее острую сладость. Семена одной обиды взросли, и вот уже вспахана земля под другую. И пусть трудно будет казаться спокойным и равнодушным, пока она созреет, но плоды вознаградят его за долгое ожидание. А пока он будет срывать ее цветы, наблюдая, как растет страх Годфри…

Ничто, казалось, не могло нарушить злобной радости Озрика до тех пор, пока он не вошел в главный зал Рэдвеллского замка, – но тут его ждала совершенно непредвиденная вещь: за высоким столом, улыбаясь и болтая, сидели оба брата, Марк и Алан! Сакс сурово оглядел их обоих. Итак, этот дурак Марк потерял такую блестящую возможность убрать с дороги то единственное препятствие, которое, как с детских лет учила его Морвена, стояло на пути обладания им графством Рэдвелл! Упустив этот шанс, Марк поставил под удар и другого чертова племянничка, принца Кимерского. Озрику оставалось лишь отправиться к сестре и проследить, чтобы она как следует отчитала своего непутевого сына.

Глава 13

Дрожащими руками Линет прикрыла за собой дверь и в изнеможении прислонилась к ней спиной. С отчаянием и страхом вглядывалась она в полутьму спальни Уэльского принца, совершенно не замечая необыкновенного богатства ее убранства. Высокая кровать на резных ножках была застлана расшитыми шелками, небрежно свешивавшимися с одной стороны прямо на пол, а на ней, безмятежно раскинувшись, лежал тот, чью честь и порядочность собиралась она этой страшной ночью похитить.

Бледный лунный свет падал на кровать сквозь широко раскрытые ставни, и Линет с замиранием сердца смотрела на обнаженную широкую грудь, открытую соскользнувшими к узким бедрам покровами. Темное золото кудрей, мирно покоившихся на загорелых плечах, едва шевелило ровное, почти неслышное дыхание. Линет, содрогаясь от сладкого ужаса, обвела глазами это мощное прекрасное мужское тело и наконец остановилась там, где оно прикрывалось смятыми синими шелками. Девушка судорожно вздохнула и медленно направилась к спящему.

Идея Грании пробраться к Оувейну, когда тот забудется после тяжелого военного дня, показалась соблазнительной и Линет. Она понимала, что это ее единственный шанс отведать запретного плода, который станет еще более запретным, если не сказать недосягаемым, когда она присоединится к сестрам обители Св. Анны, и мысли о монастыре и одинокой жизни еще более укрепляли девушку в решении любой ценой хотя бы раз насладиться запретным счастьем.

И Грании Линет сказала правду: она готова была отдать свою девственность в обмен на воспоминания об одной-единственной ночи, полной тайных радостей и запретных наслаждений, которые, кроме Райса, не в силах дать ей никто другой. И вот с распущенными волосами, в длинной рубашке стоит она, готовая ко всему, в тишине мужской спальни, решив для начала навеки запечатлеть в своей памяти это смуглое золотое, соблазнительно раскинутое тело.

Линет затаила дыхание, не в силах оторвать взгляда от спящего принца – да теперь она и не хотела этого делать, бесстыдно отдаваясь своему желанию и обрубив за собой все, что связывало ее с прежней жизнью. Неопытная в делах соблазнений, она все же твердо рассчитывала на то, что неожиданная атака, застающая неприятеля врасплох, как правило, приносит успех, что подтверждалось и внезапностью похищения Райсом ее самой.

Останавливал ее теперь лишь один-единственный факт: если Грания и Оувейн действительно были без ума друг от друга, то Линет считала себя не настолько глупой, чтобы поверить словам другой женщины об ответном чувстве принца. Грания, возможно, сказала их лишь для того, чтобы успокоить ее, но Линет, по здравому размышлению, которое никогда не мешало ей быть в то же время и романтической мечтательницей, решила, что Райс всего лишь испытывает к ней простое телесное влечение, вызванное отсутствием у него в данный момент другой женщины.

Впрочем, сейчас это уже не имело значения. Девушка продолжала медленно подбираться к спящему, каким-то шестым чувством понимая, что единственное слабое место ее противника и ее единственное оружие – это его желание. Но для того чтобы использовать это оружие, надо было обладать храбростью куда большей, чем для того, чтобы скакать на бешеном огромном дестриере… Добравшись наконец до кровати, Линет неуловимым движением скинула рубашку, отвернула край синих шелков и скользнула в слепую горячую темноту.

Райс чуть вздрогнул, и девушка с колотящимся сердцем замерла, но через минуту догадалась, что, несмотря на ставшее неровным дыхание, принц так и не проснулся. Не зная, что предпринять дальше и каким именно образом добиваться цели столь желанной и в столь скором времени навсегда недосягаемой для нее за толстыми монастырскими стенами, Линет невольно прикусила нижнюю губку и уставилась на картину, от которой у нее перехватило дыхание.