Хаосовершенство - Вадим Панов

— Я боюсь мотоциклов, — сообщила Мамаша. И поправила шляпку.

Где-то громыхнул взрыв, и стекла тихонько задребезжали. Даша замолчала, Матильда испуганно ойкнула, Патриция все-таки выругалась и пообещала:

— Поводов для страха будет предостаточно.

С другой стороны, у бронированного «ГАЗ Тайга», купленного Кириллом месяц назад и подогнанного Пэт к дому гадалки, были свои преимущества. Не скорость, так проходимость. Мощные таранные способности. А еще — два пулемета, аккуратно вмонтированных в толстую крышу.

— Вы собрались?

— Да. — Мамаша Даша показала на небольшой рюкзак.

— А мои вещи у Руса, — пискнула Матильда.

— Решайте, кто из вас будет управлять оружием. — Чем?

— «Ревунами»! — рявкнула Пэт. — Я не могу одновременно стрелять и вести машину.

Мамаша и Матильда переглянулись.

— Я не умею, — робко протянула Даша. — Совсем.

— А я не стану, — отрезала Матильда.

— От этого зависят наши жизни.

Прогрохотало еще три взрыва. Совсем рядом. И рассыпались веселой чечеткой автоматные очереди. Кто бы с кем ни дрался сейчас на улицах Болота, они неумолимо приближались к Сретенке.

— Я не стану, — твердо повторила Матильда.

Пэт снова выругалась и схватилась за коммуникатор…

— Где я нахожусь? — язвительно переспросил Чайка. — Еду в самом грязном и заплеванном поезде, который когда-либо видел в жизни! Вот где я нахожусь. Между, мать его, Питером и, мать его, Мурманском. В каких-то степях, или как эти поганые места географически называются?

— Связь есть?

— Смотря с кем. У меня, к примеру, отличная связь с официантом, который помогает мне забыть…

— Выпил много?

— Да в чем дело?

— Нужна помощь, — коротко ответила Патриция. Напряженный голос девушки и неразборчивый грохот фоном заставили Илью понять, что дело серьезное.

— Что случилось?

— У меня «ГАЗ Тайга» с двумя «ревунами». Я за рулем, нужен стрелок.

— Ты одна? — Чайка помнил, что Патриция блестяще управлялась с мотоциклом, и удивился, что она пересела во внедорожник.

— Со мной два чемодана, которые я не могу выбросить.

— Мы не чемоданы! — пискнул девичий голосок. Кажется, это была Матильда.

— Патриция, пожалуйста, постарайся обойтись без оскорблений!

Второй «чемодан» Илья не опознал.

— Ты можешь подключиться к «Тайге»?

— Уже делаю, — проворчал Чайка.

К счастью, он благоразумно уселся за крайний столик, и никто из посетителей ресторана не видел монитор «раллера».

— Адрес давай.

— Адрес и коды доступа в файле.

— Вижу… — Илья установил с компьютером внедорожника соединение, переключил управление оружием на себя, выбрал удобные управляющие клавиши, открыл два «окна»: вид спереди, вид сзади — и залпом выпил рюмку водки. — Заводи мотор, Пэт, у тебя есть стрелок…

— Они выедут со Сретенки, вот отсюда. — Палец Руса уперся в карту, выведенную им на экран коммуникатора. — Самый оптимальный путь такой: сначала по Садовому, затем направо, на Долгоруковскую и Новослободскую, то есть к нам, по прямой.

— Или свернут на Олимпийский, — подал голос Зяблик. — С него налево, на Сущевку, до Бутырки и снова к нам.

Ехать недолго, даже с учетом пробок, но уличные бои куда хуже заторов. Ребята понимали, что Рус на диких нервах, а потому не спорили, спокойно принимали его решения. Они ведь вместе, они — «вагон», семья. И Матильда одна из них.

— Нужно вьщвинуться сюда. — Палец Лакри уперся на пересечение Бутырской и Сущевского вала. — И ждать девчонок.

Олово покачал головой.

— Что не так? — резко спросил Рус.

— Не высовыва-аться из бюро, пока-а не проя-снит-ся, — выдал совет слуга.

И погладил устроившегося на коленях Козявку.

— Согласен, — поддакнул Таратута. — Я, конечно, не военный, но Олово дело предлагает. Чем позже мы вступим в игру, тем больше шансов на успех. Выскочим в самый последний момент, резко хватаем девчонок и уходим.

Все правильно, все логично, но… Нервы, нервы, нервы. И любимая женщина с еще не родившимся ребенком где-то там, среди пылающих кварталов и обезумевших людей. Поэтому не правильно и не логично, а так, как требует душа.

— На Болоте большая буза, — медленно ответил Рус. — Наша помощь может понадобиться задолго до того, как девчонки окажутся рядом. И чем ближе мы будем, тем лучше.

Лакри посмотрел на байкеров.

— Если мы им не поможем, то никто не поможет.

— Мы с тобой, Рус, — за всех ответил Зяблик. — Мы сделаем.

Три десятка мотоциклов, четыре внедорожника и куча вооруженных парней. Взревели двигатели, щелкнули предохранители, и «вагон» рванул на выручку попавшим в беду девчонкам…

— Митроха, помоги!

— Самому хреново!

— Да будь человеком!

— Иди в задницу!

Рауля Хмурого взяли в тиски на Триумфальной. С юга подпер взявшийся за оружие народ, с севера — тритоны. Или еще какие бандиты: с кем и против кого он воюет, Хмурый давно перестал понимать. Все со всеми и против всех. Потому что День Оружия. Потому что все, что может гореть, — горит, а остальное плавится. Потому что высвободилось накопившееся раздражение, потому что исчез страх. Потому что День Оружия, и каждый, кто вытащил ствол, стал смелым. И пошел убивать.

— Дай им с севера! Я прорвусь!

— А кто моим даст?

Митроха Бобры, застрявший в лабиринте Тверских, отключает связь, обрекая Рауля на погибель, и вновь вызывает братьев:

— Вы где, мать вашу?

Бронированный внедорожник, на котором Митроха начал путешествие от «Приюта маньяков», давно подбит и брошен. Из десяти парней осталось пятеро. «Дрели» перегреты, патроны на исходе, а стреляют из-за каждого угла.

— А ты где, придурок?

Если Николай Николаевич ругается, значит, дело действительно швах.

Рев реактивной гранаты, Митроха катится под кстати оказавшийся рядом грузовик, пережидает разрыв и матерится в ответ:

— Я до канторы не дотяну! Здесь просто п. ц!

Из-за угла выныривают трое, судя по бритым башкам — тритоны, Митроха с наслаждением разряжает в них «дрель» и торопливо бежит собирать драгоценные трофеи — магазины с патронами. Сзади болезненный вопль: парней осталось четверо.

— Повторяю: не могу прорваться к канторе!

— И не надо! — рычит в ответ Николай Николаевич. — Мы уходим.

Братья оставляют штаб-квартиру?! Митроха не верит своим ушам. Добегает до следующего мобиля, прячется за ним и кричит:

— Б. дь! Что случилось?!

— Урусы полезли!

К середине дня агитаторам Сорок Два все-таки удалось собрать тритонов в кулак. Уличные бои продолжались: «гражданские» стреляли в канторщиков, обитатели одних районов, припомнив старые обиды, шли против соседей, мародеры нападали на тех, кто пытался защитить свое имущество, но самая организованная часть взявшихся за оружие людей, не найдя на складах кантор вожделенного «синдина», направилась на северо-восток Болота, медленно подбираясь к сектору Мутабор.

Зарубин отследил перегруппировку, понял, что она означает, и немедленно сообщил о происходящем Кауфману. Который, к удивлению начальника Управления общественной безопасности, воспринял информацию весьма спокойно.

— У меня нет резервов для помощи храмовникам, господин директор. Все силы брошены на охрану корпоративных территорий и подготовку операции на Болоте. Но если вы дадите санкцию на применение авиации…

— Нет.

— Вы уверены, что прятки смогут защитить Мутабор?

— Я не уверен, что атака состоится. Зарубин удивленно поднял брови.

— Не уверены?

— Болото — лакомый кусок, — с улыбкой объяснил Мертвый. — Сейчас оно горит, но рано или поздно жизнь вернется в нормальное русло. И есть много людей, которые мечтают эту самую жизнь контролировать.

— То есть мы…

— Не должны ничего предпринимать. — Кауфман прищурился. — Все решится само собой.

Через двадцать минут после этого разговора Зарубин получил сообщение, что на Болото вошли колонны из

Уруса и Шанхайчика. Агитаторы Сорок Два не успели начать штурм Мутабор. Уличные бои вспыхнули с новой силой.

— Мата, вы где?

— Едем!

— Куда?

— Я не знаю! Пэт, куда мы едем?

— Заткнись, дура!

— Рус, я не знаю! Злесь полно дыма! Мы еше не свернули с Садового…

Взрыв.

— Черт!

— А ты где?

— Мы не можем… Выстрелы.

— Рус! — визжит Матильда. — Не рискуй напрасно! Ты слышишь?! Не рискуй! Мы выберемся!

— Мата!!!

Крик Руса и крик Мамаши Даши сливается в один. «Тайгу» встряхивает так, что даже Пэт холодеет. Связь рвется. Взрыв.

— Матильда! — Рус в отчаянии смотрит на замолчавший коммуникатор и, позабыв обо всем, вскакивает на ноги. — Матильда!!

Словно собирается бежать через залитые огнем улицы. Бежать на голос, на чувство, что обязано привести его к любимой.