Сказка о Шуте и ведьме. Нелюбезный Шут (СИ) - Зикевская Елена

— Мне обязательно это надевать?

— А ты собралась в этом по лесу ходить? — Шут хмуро посмотрел на меня.

Я вздохнула, признавая его правоту. От этой красоты в тех дебрях, где он ходит, одни клочки останутся…

— Не волнуйся, мы выходим с рассветом, никто тебя разглядывать не будет. Плащ запахнёшь, и вообще никто ничего не разглядит. Всё, давай поедим. Дел много ещё.

Настроение снова испортилось. Как я была для него пустым местом, так им и оставалась.

Нет, не надо ему ничего говорить.

Только хуже будет.

Надо как можно скорее зелье делать, а то опять мутить начинает…

Поглощённая мрачными мыслями и построением планов по изготовлению и использованию зелья изгнания так, чтобы про это не узнал Шут, я усилием воли давила очередные волны тошноты и ковырялась в тарелке, не в состоянии нормально поесть.

И только когда Джастер внезапно отодвинул посуду в сторону, я пришла в себя и подняла взгляд на Шута. Даже не заметила, что наш ужин прошёл в полном молчании…

— Что-то случилось, Янига? — он смотрел внимательно и неожиданно мягко. — Ты сама не своя.

Никогда не думала, что может бросить в жар и холод одновременно. Но именно это я сейчас и чувствовала.

— Нет! — я торопливо покачала головой, на мгновение испугавшись, что он всё поймёт по моему лицу. — Всё в порядке! Просто задумалась.

— Хорошо. — Джастер кивнул. — Скажи, ты по-прежнему хочешь помочь мне?

Ох… От неожиданного вопроса мысли заметались в смятении, сердце заколотилось, как у зайца, а щекам стало горячо. Неужели… Неужели он… Он сейчас скажет… А я… сделаю… и тогда он… уйдёт?!

А я… останусь… одна?!.. И неважно, с ребёнком или нет…

Нет-нет-нет! Я не хочу, чтобы он ушёл!

— Конечно, — я закивала, нервно улыбаясь и стараясь унять охватившую меня панику. — Очень хочу.

— Тогда у меня к тебе будет просьба. — Джастер мягко улыбнулся, словно не заметив моё состояние. — Обещай, что исполнишь.

Я только кивнула, не в состоянии даже представить, о чём он может меня просить.

— Приворожи меня.

10. Ведьма я, эх…

— Что?! Кха-кха… — едва не упав со стула, я закашлялась, поперхнувшись от неожиданности.

Джастер спокойно дотянулся через стол и заботливо похлопал меня по спине.

Я вытерла навернувшиеся слёзы и уставилась на невозмутимого воина.

— Ты пошутил?

— Нет, — он покачал головой. — Я совершенно серьезно. Что тебе для этого от меня нужно? Волосы подойдут?

— Д-да… Но… Джастер, подожди! Что ты делаешь?! Ты, правда, это серьёзно?!

— Я же сказал, что да, — он бросил на стол отрезанную светлую прядь. — Этого хватит? Может, для верности крови добавить?

Ошеломить ещё больше он просто не смог бы.

— Нет, стой! Не надо крови! Пожалуйста! Нельзя на крови делать!

В панике я замахала руками, испугавшись, что он сейчас так же решительно и щедро пластанёт ножом по жиле, как по волосам.

Нельзя! Нельзя! Нельзя!

Джастер положил нож на стол и вернул рукав на место, наверняка даже не представляя, насколько у меня отлегло от сердца.

Я не могла поверить в реальность происходящего. Это было слишком… слишком не похоже на того Шута, которого я знала. Он же на самом деле не терпит принуждения — и вдруг просит сам… Сам даёт мне в руки такое сильное средство…

— Почему?! Что на тебя нашло?! Ты заболел?!

— А почему нет, Янига? — Воин опёрся подбородком на сложенные пальцы, грустно и устало глядя на меня. — Разве ты сама об этом не думала? Я буду тебя любить и останусь с тобой. Ты же этого хочешь, разве нет? А надоем — сделаешь отворот, и я уйду. Чем плохо?

В смятении закусив губу, я отвернулась. Сердце колотилось, а поднявшиеся неожиданные чувства захлестывали почти с головой, раздирая меня на две части.

Мой дар, та самая тёмная глубина, которую я недавно узнала в себе, — ликовал. Чёрные волны, чуя моё желание, вздымались и жаждали воплотиться в словах приворота, как воплотились в смертельном проклятии. Из чёрной глубины отзывалась такая мощь, что наложенный приворот не снимет никто, даже я сама.

Стараться и придумывать ничего не надо: мне хватит собственной силы и желания, чтобы Шут остался со мной.

Но душа… Душа пронзительно и надрывно звенела струной, стонала и кричала: «Не смей!»

Чем сильнее волновался дар, тем надрывней и отчаянней стонало и кричало в душе.

«Сделай!»

«Нельзя!»

«Сделай!»

«Нельзя!»

«Сдела…»

Забытые боги! Да что со мной такое?! Что происходит?! Он ведь сам это попросил… Сам этого хочет… Даже волосы сам отрезал…

В конце концов, так я помогу ему и сдержу своё слово! Всем от этого будет только лучше!

«Нельзя!»

— Джастер!..

Я развернулась к Шуту, надеясь получить ответы, но встретила такой мягкий и ожидающий взгляд, что вместо слов сорвалась со стула и заметалась по комнате, не в силах совладать с чувствами и поднимающейся тошнотой. Движение помогало хоть немного оставаться в разуме.

«Сделай!»

«Нельзя!»

«Сдела…»

«Нельзя! Нель…»

— Ты уверен?! — я коршуном нависла над столом, не сводя полубезумного взгляда с Шута. — Ты точно уверен?! Ты меня не обманываешь?!

Воин покачал головой.

— Зачем мне тебя обманывать, Янига? — он легко и нежно коснулся моей руки, проведя пальцами вверх, к запястью.

От этого прикосновения, этой нежданной ласки всё тело пронзила такая сладостная и мучительная до тошноты дрожь, что я чуть ли не до крови прикусила губу, чтобы не застонать в голос.

— Я же сам попросил.

«Не смей! Не смей, Янига! Нельзя!»

Я застонала, вырвала руку и схватилась за голову, пытаясь сдержать рвущуюся на волю силу.

«Сделаешь — и он твой! Навсегда твой! Никуда не денется! Хочешь — рожай, хочешь — нет! Он останется!»

«Нельзя…»

«Делай, делай, делай! Всё так удачно складывается! Холисса бы не раздумывала!»

«Не дела-а-ай…»

— Если тебе будет легче без меня, я могу выйти.

«Такого мужика упускать нельзя! Ты ведьма или кто?!»

— Да! — крикнула в ответ внутреннему голосу, не сразу сообразив, что Джастер тоже что-то сказал.

Но, прежде чем я успела переспросить, Шут уже ушёл к себе, опустив разделяющую нас занавеску.

Посмотрев на светлую прядь, живым золотом блестевшую на досках стола, я решительно сжала кулаки и стиснула зубы, усмиряя внутреннюю бурю.

Успокойся, Янига.

Я — ведьма! Это моя работа!

И вообще, он сам попросил!

А тошнота… Ничего, потерплю! Сначала приворот сделаю, а потом и с остальным разберусь!

Усилием воли давя муторные волны, я подготовила всё для ритуала.

Перевязав пшеничную прядь своим волосом, начала читать заговор. Только вот вместе с силой поднималось мучительное отторжение. Протест души не вплетался в заклинание, но с каждым словом тошнота грозилась перейти в рвотные спазмы.

И перед внутренним взором вместо счастливой картины нашей любви всплывало совсем иное.

Мутные больные глаза. Безвольное выражение лица. Полубезумная улыбка на каждый жест, взгляд, слово… И глухая тоска, которую не залить вином, хоть утопись.

Сколько я таких приворожённых видела? Десятки? Сотню? Ходят следом за заказчиком, как привязанные, и смотрят на него собачьим взглядом. Ничего больше вокруг не видят и не слышат, глаза мутные и больные… А если прогнать и приворот не снять, то пьют так, что ни один пьяница с ними не сравнится.

И чтобы Джастер таким же стал…

Да это ещё хуже, чем с его бывшей!

Я же и себя, и его возненавижу! И отворот не поможет…

Не могу! До тошноты не могу! До рвоты! Не хочу я так!

Делай! — Дар бился во мне, стремясь истечь заклятием. — Делай! Делай, делай!

Нельзя-я-я!..

Я упала на колени, не дочитав заговор. Свечи трещали и чадили, пламя ярилось, питаемое даром и незавершённым заклятием.

А меня снова сворачивало в клубок, пустой желудок сводили спазмы, в глазах было темно от слёз и отвращения к привороту.