Космические тайны курганов - Юрий Шилов

Жертвоприношение коня в историческое — письмен-ное, рабовладельческое и феодальное время приравни­валось в Индии к человеческому жертвоприношению: пурушамедхе. Достоверных сведений о соответствующей практике нет. Однако исследователи не сомневаются, что в период переселения ариев, а тем более на их прародине такие жертвоприношения практиковались. Об этом свидетельствует помещенный в "Ригведе" "Гимн Пуруше", где на его теснейшую связь с ашва­медхой указывают, помимо прочего, такие слова:

Ведь Пуруша — это Вселенная,

Которая была и которая будет.

От него Вирадж родилась,

От Вираджи — Пуруша.

Эта замкнутая в круг "кривая смысла" подчеркива­ет изначальность Пуруши ("человека"), его непосред­ственную связь со знакомым уже нам "Излучающим" Вселенной. Из членов Пуруши были созданы не только элементы мироздания, живые существа и общественные касты, но даже "гимн и напевы", "размеры" и "риту­альная формула", которые сопровождают обряд и дуб­лируют производимые действия...

Следы жертвоприношения людей и коней в Причер­номорье III—II тысячелетий до нашей эры — не ред­кость. Вспомним соответствующие изображения из Каменной Могилы, первый Велико-Александровский кромлех, IV слой Высокой Могилы, Атманайский и Скворцовский курганы, курганы № 1 и № 2 у села Белозерка... Вспомним и то, что в Высокой и окрестных курганах удалось выявить тенденцию замены жертвен­ных людей каменными изваяниями.

Пожалуй, наиболее близкие соответствия обряда пу­руша и ашвамедха обнаружены в курганах ямной куль­туры конца III тысячелетия до нашей эры, исследован­ных неподалеку от города Рени Одесской области, над одной из самых удобных переправ через Нижний Дунай (рис.26).

Рис.26. Жертвенник со следами пуруша- и ашвамедхи у переправы через Нижний Дунай.

Один из этих курганов, Чауш, рассмотрен был выше. Напомним, что в начале его сооружения вырыли яму в виде двух человекоподобных фигур, ориентированных головой на запад и на восток. В общем чреве фигур установили жертвенный столб. Спустя длительное вре­мя (около года) в яму уложили тушу молодого бычка или телки: символ молитвы. Этому захоронению предшествовали заклания и расчленения коня и человека. Часть обрубков костей человека была погребена под южной полой святилища, часть костей коня оказалась под скелетом телки. Остатки жертвоприношения смеша­ли с землей, которой заполнили воронку над культовой ямой. Это должно было символизировать всадника, ска­чущего на небеса по жертвенному столбу при поддерж­ке телки, молитвы (Брахмы)... После такого обряда курган стал использоваться для обычных погребений, перекрытых в конце особой досыпкой. Есть, однако, указания на то, что часть погребений — жертвенные.

Наиболее выразительное из таких погребений было раскопано в соседнем кургане Цыганка. Оно распола­галось в обычной небольшой яме и на первый взгляд не выделялось из десятков так называемых перезахороне­ний. У западной стенки могилы лежал череп старика, а восточнее — три группы костей, уложенных наподобие скорченного человека. Однако они принадлежали не од­ному, а четырем людям различного пола и возраста, к тому же суставы были отбиты и костный мозг извле­чен. "Скелет старика" как бы моделировал четырехка­стовое общество — признак, особо выделенный в "Гим­не Пуруше".

Практическое назначение ритуалов, запечатленных в Чауше и Цыганке, заключалось, очевидно, в том, что одно из арийских племен заняло слабо заселенную до них территорию и закрепило ее за собой, совершив ри­туалы "расчленения" и "воссоздания" себя на новой земле.

Заключая беглое ознакомление с курганными мате­риалами, следует подчеркнуть одно обстоятельство. Вы­разительные жертвоприношения коней появляются позже человеческих, но в период угасания курганного обряда получают широкое распространение и почти вы­тесняют последние. Это произошло в середине II тыся­челетия до нашей эры, накануне переселения части арийских племен в Индию. А затем цепочки конских жертвоприношений потянулись из Причерноморья за Кавказ и Урал... Очевидно, тогда-то ашвамедха и заме­нила пурушамедху.

Воздействие ритуала отчетливее всего прослеживает­ся при рассмотрении фигуры главного распорядителя ашвамедхи — верховного жреца-брахмана.

На первый взгляд он молча наблюдал ритуал, лишь изредка его корректируя. На самом же деле брахман совершал огромную внутреннюю работу, уподобляя се­бя Праджапати и проходя путь отождествлений от коня до Вирадж. Он решал — желал — размышлял... он достигал единства в восприятии слова — действа — со­знания, отрешался от времени, пространства и причин­но-следственных связей, освобождался от оков обычного разума... он погружался в мир необычных видений, среди которых царили двойники, светила, волны и змее­подобные существа...

Каждый участник ритуала, способный так же пере­строить свое восприятие, должен был следовать брах­ману. Ведь пройдя этим "путем богов", они достигали бессмертия. Но, увы, немногие, очень немногие облада­ли подобной силой самовнушения и способностью конт­ролировать подсознание. Для этого требовались десяти­летия изнурительных тренировок, усвоение громадней­шего объема ненужных вроде бы знаний, определенный образ жизни...

Надо было не просто поверить, что солнце, к приме­ру, глаз, надо было ощутить и проникнуться, что это действительно так и никак не иначе и что сам ты уже начинаешь пылать и светиться... Как видим, абстракт­но-логическое мышление было здесь совершенно не к месту, а требования к образно-интуитивному (мифо­логическому) были чрезвычайно высоки. Это еще раз подтверждает крайний консерватизм индоарийского жречества. И показывает безнадежность современных любителей древних учений приобщиться к их существу: освободиться от абстрактно-логического сознания совре­менный человек не может, а такие попытки чреваты психической и социальной патологией...

Но вернемся ко временам отдаленным.

Сами жрецы тоже не рассчитывали приобщить всех соплеменников к "пути богов". Кто "так не знал", тот оставался на "пути предков" и бессмертия не достигал, хотя к вечности и бесконечности приобщался. Однако вступление на "путь предков" тоже было делом непро­стым и рассматривалось не иначе как преддверие выс­шего пути.

С рациональной точки зрения эта градация выгля­дит так: низший путь — от весеннего равноденствия к летнему солнцестоянию; "выход за пределы года", то есть летнего солнцестояния, — это и есть искомое бес­смертие... сказка, наивная вера?! Но суть дела заклю­чалась, конечно, не в этом, а в прокладывании сложнейшей ассоциативной цепочки, ведущей из сознания в подсознание и выводящей обратно. Для этого-то и создавался тысячелетиями "наивный" обрядовый анту­раж, "бессмысленные" тексты, "несерьезные" ритуа­лы — призванные воздействовать, повторим еще и еще раз, на подсознание. Когда же сознание, психический строй мировосприятия изменились, а жреческая практика пришла в упадок — кавычки пали, и все действительно стало и наивным, и бессмысленным, и несерьезным. И только в Индии арийской культуре суждено было кое в чем сохраниться и даже получить продолжение. Но мы опять отвлеклись...

Пурушамедха и ашвамедха призваны были восста­навливать единство человека и природы, которым есте­ственно владел охотник и собиратель, получивший его в наследство от животных предков людей, но которое, подобно змеиной коже, сходило с "воцарившегося" над природой и ступившего на путь цивилизации скотовода и земледельца... Существовали обряды попроще, но суть и была подобной пуруша- и ашвамедхе. Похожей оставалась и основная идея: жизнь человека уподоб­лялась продолжительной жертве, то есть саморастворе­нию во Вселенной.

Человек рождался и воспринимался окружающими как очередное (но снова и снова единственное!) вопло­щение мифического предка, возвратившегося из поту­стороннего мира. Достигнув сознательного возраста, он проходил обряд посвящения, имитирующий нисхождение предка в потусторонний мир, подвиги в нем и выход в земной мир. Став хозяином очага (дома), человек начинал готовиться к вознесению на небеса, совершая множество годовых и всяких иных домашних и обще­ственных ритуалов. В конце концов он возносился в пламени и дыму погребального костра, зажженного от домашнего очага, причем обряд рассматривался как обновление, сопряженное с творением мира...

Но довольно о ритуальной практике и ее назначении. Попытаемся проникнуть в святая святых, в апогей пер­вобытных представлений о бессмертии: увидеть, так ска­зать, практический результат.

"Путь богов", ведущий к бессмертию, имел коллек­тивный и личный аспекты.

Общественное, общекультурное и общеисторическое значение идеи бессмертия в советской науке основатель­нее всех разработал Я. Э. Голосовкер. Его конечный