Личная помощница ректора - Анна Сергеевна Одувалова

Они продлевали мне жизнь.

– А давай, Мирочка, читать будешь ты? – предложила Като на полном серьезе. В ее глазах светилась надежда.

– Ты предлагаешь мне очень странную вещь… – Я подбирала слова осторожно, стараясь не разозлить ее больше, но в то же время донести всю нелогичность ситуации. – Я не собираюсь облегчать тебе процесс собственного убийства. Като, ты нездорова!

– Вот ты всегда была эгоистичной стервой, Мира! – огрызнулась бывшая подруга и надулась. – Тебе сложно, что ли? Просто прочитать несколько корявых фраз на тарабарском языке! И все! Нет, как же! Мы слишком гордые! Ну и как хочешь! Это в тебя лезвие будет входить криво!

Похоже, она настолько тронулась умом, что реально не понимала, почему меня огорчает факт скорой кончины и с какой это стати я не желаю помочь ей в благом деле.

– А давно ли ты заделалась магом? – Мне ничего не оставалось, кроме как продолжить давление. – Я всегда считала: для того, чтобы провести ритуал, нужно обладать силой и необходимыми навыками. Этому не учат в управленческом университете.

– Это все сказки, Мирочка, про навыки и обучение. А сила у меня есть. Совсем чуть-чуть – передалась по наследству от бабушки, – но для проведения ритуала хватит. Говорю же: я старательно готовилась к этому дню.

Она подошла ко мне, шагнула внутрь криво нарисованной мелом пентаграммы, присела рядом на пол и нежно погладила меня по щеке.

– Главное – правильно тебя убить, чтобы ты больше не могла портить мне жизнь.

– Я не портила тебе жизнь! Я три года даже не представляла, где ты и что делаешь! И благодаря твоему подарочку разгребала свои проблемы!

– Вот видишь, ты какая. – Като сокрушенно покачала головой. – Даже не вспоминала обо мне, а ждешь снисхождения! Нет, не выйдет. Ну что же, приступим. – Она улыбнулась и занесла руку с ножом, но читать корявое заклинание, одновременно втыкая в меня нож, у нее не вышло. Като надавила мне острым лезвием куда-то в район солнечного сплетения, я не выдержала и заорала, бывшая подруга сбилась, нож скользнул и оставил неглубокую, но болезненную царапину.

– Да что с тобой происходит, Мира?! – возмутилась сумасшедшая. – Неужели не можешь полежать спокойненько? Я не хотела прибегать к крайним мерам, но теперь…

– Каким? – взвыла я, чувствуя, как по щекам катятся слезы. – Отпусти меня, Като! Я тебя умоляю, отпусти! Я действительно не сделала ничего плохого!

Как там мне говорил лич? Смерть будет ранней и глупой? Но не такой же!

Я забилась в путах, пытаясь вырваться, и закричала что есть мочи. Сейчас я уже не анализировала, кто именно прибежит мне на помощь и сумею ли я сбежать, даже если освобожусь.

– Не вопи, Мира! – Като отмахнулась и достала из необъятного кармана несвежую тряпку.

– Не надо! – заорала я, сообразив, что именно собирается сделать сумасшедшая, но было поздно. Като прижала меня коленом к полу, схватила за волосы, чтобы я не могла мотать головой, и, несмотря на все мои попытки вырваться, заткнула рот кляпом. Я рассадила себе затылок, так как не сдавалась до конца, и ободрала губу, но все равно проиграла и в этой схватке.

– Вот, так-то лучше! – очень холодно и по-деловому заметила она. Взяла листочек и отошла с ним в угол, пояснив зачем-то для меня: – Пожалуй, лучше выучу наизусть. Так надежнее и удобнее.

Наверное, Като все же нуждалась в собеседнике. Я так и не могла понять, зачем она невольно ищет у меня одобрения.

– Знаешь, Мира, – продолжила Като, – я еще никогда не протыкала ножом живого человека. В книге все очень подробно описано. Куда ставить нож, как давить, чтобы жертва не умерла сразу же, а долго истекала кровью. Говорят, это обязательное условие. Смерть должна быть долгой и мучительной. Но, оказывается, это непросто! Нужно применить силу. Представляешь, у меня вряд ли получится правильно вонзить нож одной рукой! А вторая занята листочком. Поэтому полежи еще немного, а я пока выучу заклинание.

Като говорила тихо и дружелюбно. В ее голосе не было злости, и это пугало сильнее всего. Она ведь все для себя решила, а я теперь даже говорить с ней не могла. Лежала, ревела и прощалась с жизнью, которая только-только начала налаживаться. И даже без моего везения все шло неплохо. Это же не проклятие, значит, и снимать ничего не нужно. Просто была раньше везучая девочка Мира, а стала везучая девочка Като. Мира же начала коллекционировать неприятности. И ведь я с этим свыклась и нашла своего ректора. Жаль, что не получится узнать, куда и зачем он ушел с утра пораньше.

Знакомую пушистую тень я заметила совершенно случайно и мгновенно воспряла духом. Если шушель вернулся, значит, он не настолько обделен интеллектом, как о нем поговаривают. Он вспомнил обо мне и пришел. Вопрос – зачем? И будет ли помогать? И если да, то как именно?

Като сосредоточенно шевелила губами и зубрила заклинание, поэтому никого и ничего вокруг не замечала, а шушель выбрался из угла, очень по-деловому прошелся вдоль пентаграммы и помочился на каждую из свечей. Я старательно пыталась отвернуться и молилась, чтобы не попало на меня. Воняло отвратно! Огоньки с шипением гасли один за другим.

Если бы твареныш при этом не хихикал так мерзко, увлеченная своим занятием, Като, пожалуй, его бы и не заметила, а так всполошилась, подскочила и с воплями кинулась за мелким пакостником, пытаясь достать его длинной палкой, подобранной тут же, среди сваленного в углах хлама.

Шушель, как ни странно, не пытался сбежать. Распушив хвост, он сиганул Като на голову, потоптался под вопли, выхватил из рук моей мучительницы листок с заклинанием и демонстративно сожрал, причмокивая и отплевываясь.

Като завопила, отодрала смачно рыгающего твареныша от прически и с гневным воплем швырнула о стену. Я бы заорала, но не могла. Шушеля было дико жалко, он хоть и мерзавец, но свой, привычный, и пришел ко мне на помощь. Впрочем, я шушеля недооценила. Вместо того чтобы удариться о стену, он с чавкающим звуком растворился в ней. А через пару минут появился в другом углу комнаты.

За минуты тишины и спокойствия я успела опять пасть духом, а Като – с горестными воплями зажечь свечи и свериться с книгой, которая уцелела.

– Вот знаешь, Мира, иногда даже неприятности происходят очень уместно, – заявила она, ползая на четвереньках возле пентаграммы. – Я заметила небольшую неточность.

Като зашла внутрь пентаграммы и начала соединять свечи между собой причудливым узором поверх уже существующих линий. Шушелю это не понравилось. Он шипел, визжал, рушил свечи, но я заметила, что пакостничал он только там, где Като еще не успела нарисовать защитную линию.

– Выкуси, гаденыш! –