Изгои - Эльмира Нетесова

Кто-то уже успел схватить его за душу, другой, не мешкая, подсадил фингал на глаз.

Расплодились, козлы вонючие! Напустили нищету на свет! А мы корми! — ревела толпа, требуя сдачи за свою доброту с пьянчуги.

Пацановская кодла тем временем чистила карманы, сумки, сумочки, мигом подхватывая все упавшее, слетевшее, отобранное.

Антошку выволокли из этой свалки, чтоб не затоптали ненароком в пыль. У драки нет зрения и добра, а в злобе случалось всякое.

Антон сидел на ступенях, ел булку. Не сводил глаз с Катьки. Та пообещала забрать его к себе, но велела собрать еще денег на жратву.

Я не уйду, но ты ори как раньше! Чем больше дадут, тем лучше, — сказала пацану. Но тот, потеряв ее из виду, закричал еще громче. Ведь Катька взяла у него все деньги. Антон подумал, что девчонка обманула, взвыл громче прежнего.

Антону в шапку летели деньги, пряники, конфеты. Один мужик, сжалившись, уронил палку колбасы. Поднять, забрать ее стало стыдно. Яблоки, апельсины и бананы уже лежали горкой. Мальчишка не успевал съедать, но, даже жуя, он орал без остановки. А потому подаяния сыпались щедро.

Тем временем Катька с Колькой выясняли свои права на Антона.

Отдай «бабки», Кошка! Это мой малец! — нагнал Чирий Катьку уже в мясном ряду.

Отвали! Те «бабки» алкаш спокойно бы увел, и ты не дернулся б! А мальца бери. Мне он без нужды! Своих сопляков полно, харчить не успеваю! А этот навар не получишь! Я его вырвала. Мой он!

У алкаша свое зубами вырвал бы! Вся кодла здесь пасется! Не слинял бы! Свое положил бы! Секешь, стерва, что с ним изобразили б! И ты не возникай. Вытряхивай навар шустрее!

Пошел в с раку! — рассвирепела Катька.

Только хотела уйти, Колька схватил за плечо:

Стой, стерва!

Что за базар? — услышали оба и, оглянувшись, увидели Пузыря. — Чего прикипелся к ней? — подошел Толик к Чирию.

Тот поспешно сдернул руку с Катькиного плеча и рассказал все.

Не возникай, Чирий! Тот алкаш из городских бомжей. Тряхни его, враз станешь западло всюду. Нас засветит любой, и навешают всех чертей! Дышать не дадут. Да и Антона у себя уже не приморим. Его деревенщина шмонает по городу. Сунутся к ментам, те враз его надыбают. К нам возникнут. Докажи потом, что он сам нарисовался. Скажут — сперли пацана, выкуп вымогали. Знаешь, что за это светит? Я не хочу в зону влипать. Отдай им Антошку скорее! И кайфово, если Катька это справит. Вякнет, будто на базаре нашла его!

Ну, уж хрен! Затырить надо! Он, гад, хоть и вонючий хорек, а набашлял кучеряво. Полную шапку! Вся кодла за день столько не насшибает! К тому ж, дарма не отдам. Приморю на недельку и «бабки» сниму за засранца! — не соглашался Колька.

Его на базаре застукать могут. И отнимут в наглую! Да еще вломят за говно! — уговаривал Пузырь.

Пусть Кошка у себя притырит. Слышь ты, падла, бери засранца! Таскай по разным местам. Пусть пашет этот хмырь на нас, но на навар доиться станешь! Пополам! Доперла? Пока его не надыбают! — предложил Чирий и добавил: — Пока мальца найдут, время пройдет. А нам — подсос…

Антошка бежал за Катькой, пыхтя. В одной руке кусок колбасы, в другой — половина батона. Свора голодных бездомных собак скакала за ним по пятам, скуля и лая, выпрашивали жратву, но Антошка никогда не отличался щедростью. Он чувствовал лишь собственное пузо и любил лишь себя.

Катька еле волокла тяжеленные сумки, свой и Антошкин навары, и даже не предполагала, что мальчишка уже определил, сколько он сожрет по приходу домой и сколько на ночь. О Катьке не думал, не взял в расчет. А потому, едва переступив порог дома, тут же сел возле сумки и стал грызть все подряд. Яблоки заедал колбасой, бананы — пирожками, помидоры ел с печеньем, а колючий ананас — с хлебом. Он даже не почистил его. Не знал и не умел это делать. Антон ел торопливо, не глядя по сторонам, не познакомившись ни с кем.

От него, едва подступив к пацану, отскочил Голдберг, отчаянно чихая. Зинка смотрела во все глаза, как быстро худеет сумка. Но вот Антон доел конфеты и закрыл сумку. Теперь решил оглядеться. Увидел Зинку и запустил в нее огрызком яблока.

Ну, держись, засранец! — кинулась к пацану. Тот нырнул под стол и заорал так, что стекла в окнах зазвенели, а громадный Голдберг вылетел во двор с воем.

Ты откуда его взяла?

На базаре! Сам нашелся! — заткнула уши Катька. Зинка выволакивала Антошку из-под стола. Тот упирался, изворачивался, кусался.

Погоди! Дай я его вытащу! — стукнула Катька по столу. Мальчишка на минуту затих. — Еще раз пикнешь, выкину из дома насовсем! Там за домом собаки! Один звук, и ты вылетишь к ним! — предупредила Дикая Кошка.

Антон, испугавшись, взвыл в полную глотку.

Он орал от страха перед улицей, где у него никого не осталось. А собак боялся всегда, поэтому кидал в них чем попало, едва завидев псину. Он потому и бежал бегом следом за Катькой, боясь, что какая-нибудь из своры нагонит и укусит, отнимет жратву. Он боялся голода и боли, но как от этого защититься не знал и пускал в ход первое, самое безотказное и надежное. Но… он не знал Катьку. Та всегда держала свое слово и, услышав визг, ухватила стол, сдвинула его, поймала за лямки Антошку, поволокла к двери. Но не тут то было. Пацан зацепился за ножку стола и потянул. С него полетело все, что принесла девчонка из города. Банки со сметаной разбились вдрызг. Лопнула бутылка молока, разлившись на полу, в него упали яйца и колбаса.

Падла! Зараза! Свинья! — схватила мальчишку за ухо. Тот вцепился зубами в ногу и не отпускал.

Катька вскрикнула и ударила пацана по голове. Тот разжал зубы и потерял сознанье.

Давай вышвырнем во двор! Зверюга какой-то! — предложила Зинка.

Мне его Чирий дал. Ему вернуть надо. Завтра утром отведу. Пусть сам с ним кувыркается, с этим психом! — останавливала Катька кровь на ноге.

Слушай, с ним в одном доме невозможно дышать. Он все провоняет. Куда хочешь его день! — взмолилась Зинка.

Ну, помой, пока он в отрубе.

Зинка сняла портки с мальчишки, вынесла их во двор. Едва взялась помыть задницу, Антон тут же пришел в себя.

Ну, падлюка! Я думала, у него голова на плечах растет как у всех, а у него все местами поменялось! Чуть попала вода на жопу, он очухался, — зажимала Зинка нос. Все руки — в дерьме. Антон постарался…

Это не беда, что Зинка колотила его по заднице. Антон знавал кое-что покруче.

Да выведи его во двор! — задыхалась Катька. Зинка попыталась, но тут же таз, где хотела помыть мальчишку, перевернулся на пол.

Катька еще не успела на стол все продукты — их мигом залило зловонным месивом.

Ну, пидер, погоди! — ухватила Кошка Антона и тут же отскочила от него с воплем. Тот успел укусить за руку и теперь довольно улыбался, победно оглядывал девчонок. Выхватил из-под Зинкиной ноги палку колбасы, решив отмахнуться ею, если его вздумают все же выкинуть во двор. Ему никак не хотелось покидать дом.

Ты — свинья! Я тебя все равно выброшу! — пообещала Катька.

Антон, поваляв колбасу в дерьме, запустил ее в девчонку. Та не успела увернуться. Антошка радостно хохотал. Он забавлялся.

Ни метлой, ни кочергой, ни даже засовом не смогли выковырнуть из дома пацана. Он забился под печку и сидел там как таракан, наблюдая за девчонками, убиравшими в доме.

Он и не знал, что помимо них тут живут двое мальчишек, какие вернулись затемно и, узнав о случившемся, ничуть не смутились. Выйдя во двор, вскоре приволокли ужа и запустили под печку. Антон вылетел оттуда пулей, сшиб с ног Женьку, но Димка успел поймать голозадого пацана за ногу и выволок в коридор.

Ох и пожалел он о том. Антон вывернулся спиралью, схватил засов, выставил его вперед. Димка в потемках не разглядел и наткнулся всем лицом в толстенную доску, взвыл от боли и, ничего не видя, попросил: Катька, открой!

Антон раньше его залетел в дом и мигом нырнул под Катькину койку. Вытаскивать его оттуда никто не отважился. Мальчишка уже совсем успокоился. Он обзывал обитателей дома так, что будь в пределах досягаемости, ему свернули б шею.

Антон хохотал от восторга. Но совсем внезапно для него в дом пришел Пузырь.

Послушав Катьку, Зинку и ребят, Толян нахмурился и, не подходя к койке, сказал строго: Выходи сюда!

Антон, пыхтя, подполз, высунулся по пояс и, отмерив Толику по плечо, укатился поспешно обратно.

Я тебя вытаскивать не стану. Сделаем проще: сейчас позову твою родню из деревни. Они тут неподалеку остановились. Приведу мужика, он тебя по кускам из-под койки вытащит! — сделал вид, что собирается пойти. Антон мигом из-под койки вылетел. Ему живо вспомнились широченная лавка за домом, громадные безжалостные руки мужика и хлесткие вожжи. Испытать их на себе еще раз Антону не хотелось.

Не надо! Не зови! Я не буду! Я всех стану слушать, только не приводи его! — плакал мальчишка, дрожа непритворно.

Ну, что? Оставим до утра? Иль все ж отдадим его? — спросила Катька детвору.