Русская история в легендах и мифах - Матвей Гречко

Варвара Головина как-то стала свидетельницей такого происшествия. Возвращаясь поздно вечером от Марии Федоровны, она увидела Елизавету, сидевшую в саду в одиночестве:

– Вы одна, Ваше Высочество? – спросила я.

– Я предпочитаю быть одной, – отвечала она, – чем ужинать наедине с князем Чарторыйским. Великий князь заснул у себя на диване, а я убежала и предаюсь своим далеко не веселым мыслям.

Сломить упрямство Елизаветы взялась графиня Шувалова – женщина низкой нравственности. Она устраивала их встречи и даже специально подсовывала Великой Княгине книги, считавшиеся в те времена эротическими, например «Новую Элоизу».

Адам Чарторыйский.

Тем не менее наблюдательная фрейлина заключила, что князь все-таки добился своего: Елизавета родила темноволосую дочь. Увидев внучку, Павел поморщился:

– Как может у блондина-отца и блондинки-матери родиться черноволосый ребенок? – спросил он.

– Все в руках Божьих… – пробормотала в ответ смущенная Варвара.

Вскоре Чарторыйского отправили послом то ли в Швецию, то ли в Сардинию. Фактически это была ссылка.

Сам Александр тоже имел любовницу. Ею стала бывшая пассия графа Кутайсова – актриса Шевалье. Но настоящая любовь была у него впереди. Ею стала блистательная красавица Мария Антоновна Нарышкина, урожденная Четвертинская. Она происходила из польского княжеского рода и была женой обер-егермейстера Нарышкина.

Ее связь с императором длилась 15 лет, и она родила ему троих детей: двух дочерей и сына. Фактически Александр имел две семьи: одну – фиктивную, официальную, и другую – где он любил и был любим.

Мария Антоновна отличалась умом и большим тактом, что в течение долгого времени помогало ей сдерживать толки и пересуды в обществе. Поэт Державин, утешая ее, даже посвятил ей стихотворение «Всех Аспазия милее», где сравнивал ее со знаменитой любовницей афинского архонта Перикла.

Но в конце концов и ее терпение кончилось. Уж слишком часто ее муж подчеркивал, что ее дети – не его, а Александра. Она попробовала настоять на расторжении его брака с Елизаветой Алексеевной, но император не решился. Тогда Мария Антоновна уехала за границу, якобы для поправки здоровья своей младшей дочери.

Однако Александр быстро утешился: сначала с княгиней Багратион, потом с графиней Эстергази, потом еще с кем-то… Только не с законной супругой.

Елизавета сильно переживала. После смерти дочери, которую она обожала, ее депрессия еще больше усугубилась. Но однажды в ее жизни забрезжило счастье – молодой и красивый кавалергард Алексей Охотников полюбил ее и сумел вызвать у нее ответное чувство. Но роман их длился недолго: осенью 1806 года при выходе из Большого театра (он находился на месте нынешней консерватории) подозрительная толпа окружила Охотникова, и кто-то нанес ему удар кинжалом в бок. Больше двух месяцев раненый боролся за свою жизнь, но рана оказалась смертельной, Охотников скончался в страшных мучениях. Елизавета, рискуя своей репутацией, дважды посетила его на квартире – до и после смерти.

Сплетники приписывали организацию этого убийства Константину Павловичу.

Примерно в это же время Елизавета родила вторую дочь – но она, как и первая, тоже оказалась слабенькой и быстро умерла. После этих событий молодая женщина потеряла всякий интерес к жизни. Под конец жизни супруги сблизились и простили друг друга. Умерли они в один год, с разницей в несколько месяцев. Однако даже их смерть послужила поводом для слухов и сплетен.

После скоропостижной кончины Александра в Таганроге в 1825 году возникла легенда о том, что на самом деле, искупая грех отцеубийства, император добровольно покинул трон и стал отшельником, приняв имя Федора Кузьмича Козьмина. Этому способствовал и тот факт, что то ли из-за бальзамирующих средств, то ли из-за жары лицо покойника сильно изменилось и совсем не напоминало Александра, каким он был при жизни, хотя вдовствующая императрица Мария Федоровна и опознала его.

Первое известие о Федоре Кузьмиче относится к 1836 году, когда его задержала полиция за бродяжничество. Он получил 20 ударов кнутом и был сослан в Томскую губернию. Там он прожил пять лет, обучая детей грамоте, Священному Писанию и истории.

Прошло несколько лет, и вдруг некий ссыльный казак по фамилии Березин опознал в Федоре Кузьмиче покойного императора. Затем священник Иоанн Александровский, сосланный в Сибирь из Петербурга, также опознал в старце царя и утверждал, что не мог ошибиться, так как неоднократно видел Александра I в столице. Старец, хоть и отказывался назвать свое имя и даже имя своего ангела, выказывал большие познания о петербургской жизни, знание этикета и придворных.

Последние годы он жил у купца Семена Феофановича Хромова. По воспоминаниям Хромова, перед смертью старца в 1864 году у них состоялся такой разговор:

«– Благослови, батюшка, спросить тебя об одном важном деле.

– Говори. Бог тебя благословит, – ответил старец.

– Есть молва, ты, батюшка, не кто иной, как Александр Благословенный… Правда ли это?..

Старец, услышав эти слова, перекрестился и произнес:

– Чудны дела Твои, Господи. Нет тайны, которая бы не открылась».

Елизавета умерла спустя полгода после смерти Александра в городе Белеве. С ее смертью связаны сразу две легенды. Первая гласит, что она не умерла, а так же, как и Александр, инсценировала свою смерть, удалившись в монастырь. А вторая сообщает, что Елизавету утопили в пруду по приказу Николая Павловича.

Первые сведения о Вере Молчальнице относятся к 1834 году, когда она появилась в Тихвине. Паспорта при ней не было, назвалась она Верой Александровной. Ее приютила местная помещица Харламова. Вера прожила у нее три года, занимаясь тем, что ухаживала за больными и учила детей. А потом полицейский пристав обратил на нее внимание и потребовал документы – их не оказалось. Когда следователь попытался выяснить ее происхождение, она сказала: «Если судить по небесному, то я – прах земли, а если по земному, то я – выше тебя». После чего совсем перестала отвечать.

Ее отправили в новгородскую тюрьму, затем – в дом для умалишенных. Ей помогла дочь Алексея Орлова – Анна, активно занимавшаяся благотворительностью, и устроила ее в Сырков монастырь. Там Вера и жила до самой смерти в 1861 году.

В качестве доказательства этой версии служит письмо Елизаветы Алексеевны, написанное ею через день после смерти Александра: «…пока он здесь останется, и я здесь останусь: а когда он отправится, отправлюсь и я, если это найдут возможным. Я последую за ним, пока буду в состоянии следовать».

Сохранилось также предание, что, проезжая через Белев, Елизавета остановилась у одной помещицы, причем, зайдя в дом, приказала потушить большую часть свечей. Но хозяйке все же удалось рассмотреть ее лицо. Затем Елизавета пожелала остаться одна. В полночь хозяйка была разбужена придворным чиновником, сообщившим: «Государыня скончалась». Усопшая лежала на столе. Подойдя поцеловать руку умершей и вглядевшись в черты лица, хозяйка увидела, что она встречала не ту, которая оказалась покойницей.

Впрочем, у этой версии мало приверженцев. Скорее всего, Вера Молчальница была другой женщиной – дочерью генерал-майора Александра Дмитриевича Буткевича и Анны Ивановны фон Моллер. Эта семейная пара рассталась со скандалом. Генерал отказался от всех своих детей, и обе его дочери ушли в монастыри.

Автором версии об убийстве императрицы является известная сплетница камер-фрейлина Варвара Волконская. Страдавшая бессонницей княжна якобы увидела, как на заре двое неизвестных вынесли тело Елизаветы из спальни и бросили в пруд. Волконская разбудила слуг, труп подняли со дна. Вернуть к жизни Императрицу не удалось. Однако мало кто принял слова Волконской всерьез и никаких подтверждений или опровержений эта сплетня не имела…

Великий князь Константин Павлович

Дракон и принцесса

К 11 часам утра 14 декабря 1825 года на Сенатской площади выстроились войска. Их лозунгом было: «За Константина и Конституцию!»

Всего солдат Московского и Гренадерского полков и матросов гвардейского Морского экипажа было немногим более трех тысяч человек, руководили ими тридцать офицеров – членов тайного общества. Они не знали, что уже в семь часов утра сенаторы принесли присягу третьему сыну Павла Петровича – Николаю и провозгласили его императором. Николай впоследствии рассказывал французскому путешественнику маркизу де Кюстину, что, чтобы поднять армию, заговорщики прибегли к смешному обману: был распространен слух, что Николай будто бы узурпировал корону, предназначавшуюся его брату Константину, который, как утверждали, движется на Петербург, дабы с оружием в руках отстоять свои права. А чтобы солдаты кричали «Да здравствует конституция!» декабристы внушили им, что «конституция» – имя супруги Константина, то есть их предполагаемой императрицы.