Твоя на три года - Валентина Игоревна Колесникова

Я невольно отвела взгляд от бывшего секретаря фирмы Бергов. Люди шли мимо, аккуратно обходили нас стороной. Конечно же, им было любопытно, многие бросали в нашу сторону недвусмысленные взгляды, но все же они вели себя совсем иначе — не лезли, не выказывали неуважения, не смотрели волком ни на Дмитрия, ни на Лиама.

— Да уж, сразу видно, что класс тут значительно ниже, — голос Лизаветы прозвучал с приторной издевкой, от которой даже дочь Зубкова передернулась. Не знаю, зачем привели ребенка, но она сильно стыдилась своего отца, краснела на глазах и испытывала море негативных чувств, желая скорее уйти.

Заметив Марию, Александра облегченно выдохнула, молча кивнула нам за спиной отца в знак сочувствия и извинения перед ним и тут же сбежала с этой сцены.

— Саша! — скомандовал Зубков, играя роль строгого отца, — вернись сейчас же!

Но девушка, краснея еще сильнее, выдавила из себя что-то про дамскую комнату и мигом сбежала.

— Я так понимаю, вы что-то хотели прояснить? — Лиам помог собраться Зубкову с мыслями, намекая на то, что пора бы продолжить свою игру. Я молчала. Только держала Лиама за руку, ощущая при этом его крепкую уверенную хватку.

Сразу стало чуточку легче…

— Да не то, чтобы, — хмыкнула Лиза, опережая мужчину, — кстати, что сейчас с прайсом на ваши услуги? Сильно поднялись в цене после такого-то резюме?

Последнюю фразу она говорила четко и громко, и я уже прекрасно понимала, что будет дальше. Лиам молчал, Дмитрий закипал — я чувствовала волну гнева, исходившую от мужчины. Сколько в его глазах было ненависти, не передать словами.

Лиам молчал. Он пристально смотрел на бывшего секретаря и ни проронил ни единого слова.

Холод и лед… ни грамма эмоций.

Зубков смутился, он не понимал, почему Берг старший не реагирует на провокации. Со стороны казалось, что Лиаму просто плевать.

— А ты, мой дорогой друг, — Лиза не выдержала. Она явно искала точку срыва, ту самую черту, которую стоит перейти и пути назад уже не будет, — уже испробовал на вкус купленный вами товар?

Она тут же кивнула в мою сторону. Подобное не заметить сложно. Я мигом ощутила удивление со стороны общества, кто слышал и видел все то, что происходило в зале.

Лиам молчал. Дмитрий смотрел на него с непониманием, явно ожидая хоть каких-то действий, но он молчал.

Лиза закипала. Зубков скрипел зубами, но ничего не происходило.

Берг не уходил из зала, не позволял пройти этим двоим дальше и прервать беседу, но в тоже время ее не поддерживал, наблюдая за этими двумя как… как за подопытными крысами.

В зеркальном отражении я видела, как за нашими спинами собралась семья Волковых и Преображенские. Дарья что-то обсуждала с гостями выставки, командовала персоналом, но изредка бросала в нашу сторону заинтересованный взгляд. Мария тем временем тихо разговаривала с кем-то по телефону, стоя рядом с дочерью Зубкова. Саша постоянно кусала нижнюю губу… Ее отец что-то задумал? Но что?

— Любопытная выставка, — заметив это, Андрей Зубков хотел было пройти в зал, но Лиам не дал. Он сделал небольшой шаг в сторону, а затем тихо произнес:

— Я внимательно вас слушаю.

Повисло молчание. Напряженное, яркое. Такое, от которого по всему телу мороз по коже пробежал. Я смотрела на Лиама и видела перед собой огромного белого медведя, спокойно стоящего над окровавленной жертвой и наблюдающего за ее медленной смертью. Его глаза горели ледяным огнем, в нем словно демоны проснулись — не иначе. Таким я его еще ни разу не видела и судя по изумлению Дмитрия — он тоже.

— Вы хотели обсудить сделку с покупкой острова, — слегка напомнил Дима, намекая на то, что в зал Зубков не пройдет. Бывший секретарь Бергов смотрела на всех волком, но сделать ничего не могла. Она сама оцепенела, будто пожалела о том, что пришла сюда, но назад пути уже не было. Она явно что-то задумала, — а вы, дорогая Елизавета, пришли сюда по неясным мне причинам. Хотите в чем-то сознаться? Например, в предательстве компании и сливе очень важных данных?

Дмитрий прекрасно знал, что данные Лизы не такие и важные. Лиам с Виктором уже давно все обсудили, что-то там между собой решили и оба остались довольны. Вот только Лиза, видимо, не в курсе всего происходящего.

Она смотрела на меня с искренней злостью. Ее лицо исказилось гримасой презрения, а так же ревностью. Дикой, всеобъемлющей ревностью…

— Это же надо, Лиам Берг предпочел прекрасным леди девочку по вызову… — она улыбалась. Эта мразь выдавливала из себя ядовитую улыбку, произнося каждое слово отчетливо, громко и с выражением, — неужели вокруг нет никого более подходящего? Какого это, милая Елена, оказаться в мире, полном чудес?

— Да с каждым днем все чудесатее и чудесатее, — тихо ответила я, испытывая невероятное чувство стыда за то, чего не делала и в чем меня сейчас оклеветали, — я только не совсем понимаю, что тебе в итоге надо?

— О, моя дорогая, ласковая и непонимающая дружелюбная Леночка, — Лиза хмыкнула, радуясь, что провокация удалась, — благодаря тебе его репутации придет конец, благодаря тебе он потеряет свое место в обществе. И как же ты после этого жить-то будешь?

— Спокойно, — ответил за меня Лиам, — она будет счастлива со мной, в браке. В отличие от тебя, Лиза. Она получит семью и дом, о котором мечтала, а я уют и заботу, которых мне так не хватало. Она будет любима точно так же, как и я — искренне и полностью взаимно. И поверь, все твои слова сейчас ничего не значат. И если ты думаешь, что мой бизнес строится на слухах, то обернись. За твоей спиной стоит Андрей Зубков, персонаж куда более интересный, чем я или мой брат. Кстати, Дима. Все готово?

— Да, они приехали, — хмыкнул в ответ брат, — поднимаются по лестнице. Машенька, спасибо за помощь, с меня причитается!

— Да не вопрос, Димочка! — весело ответила Мария, с нетерпением ожидая чего-то или кого-то, кто должен был появиться у главного входа.

Как бы ни старались организаторы выставки, но семья Бергов и их личная жизнь во всех слоях общества занимала большое место, точнее интерес вызывала просто огромный. Инвесторы скрипели зубами, но все же и сами с любопытством наблюдали за всем происходящим. Я слышала краем уха, что один из них был даже рад назревающему скандалу — это ведь прекрасная реклама выставки во всех газетах