Не позже полуночи и другие истории (сборник) - Дафна Дюморье

Юный Кен за обедом говорил мало – всего пару раз обменялся с Робби какими-то им одним понятными шутками. Маклин тем временем рассказывал о восхождении на критские горы, потом о красоте камаргских фламинго в полете, а затем перешел к особенностям композиции картины Пьеро делла Франческа «Бичевание Христа». Кен первым поднялся из-за стола и попросил прощения за то, что вынужден нас покинуть.

Маклин кивнул.

– Только не читай долго на ночь, – сказал он. – А то Робби вывернет у тебя в комнате лампочку. До половины десятого, не позже.

Юноша улыбнулся и, пожелав нам спокойной ночи, удалился. Я спросил, не готовится ли Кен соревноваться в беге со здешним псом на дистанции до болота и обратно?

– Нет, – кратко ответил Маклин, – но ему нужно как следует высыпаться. Сыграем на бильярде!

Он повел нас из столовой обратно в комнату, называвшуюся «баром». Я уже мысленно приготовился провести полчасика за бильярдом в соседней игровой – и даже был не прочь: я вполне уверенно чувствую себя с кием в руке. Однако в комнате оказался только стол для пинг-понга и мишень для метания дротиков, к тому же мы там не задержались, а прошли в следующую. Робби, заметив мое удивление, шепнул мне на ухо:

– Про бильярд – это цитата из Шекспира. Из «Антония и Клеопатры». Мак имел в виду, что хочет провести с вами короткий инструктаж.

Он легонько подтолкнул меня вперед и исчез. Я последовал за вождем в соседнюю комнату – дверь в нее была, похоже, обита звуконепроницаемым материалом. Мы оказались в неприютной атмосфере не то операционной, не то амбулатории, строгой и обставленной совсем не для игр. Тут был даже операционный стол под центральной лампой, а также инструменты и разнообразные склянки на застекленных полках по стенам.

– Здесь царство Робби, – сказал Маклин. – У него есть все необходимое, какая бы задача перед ним ни стояла – вывести новый вирус или удалить миндалины.

Я промолчал, но про себя подумал, что не горю желанием стать жертвой сомнительных опытов этого бойскаута. Из операционной мы прошли в смежную комнату.

– Ну а здесь вы почувствуете себя в своей стихии, – заметил Маклин и включил свет.

Я увидел, что мы находимся в отделе электронного оборудования. Первая установка, к которой он меня подвел, оказалась очень похожей на ту, что мы несколько лет назад построили для Главпочтамта. Это был электронный синтезатор, способный воспроизводить человеческую речь, хотя его словарь был, конечно, весьма ограничен, а «голос» далек от совершенства. Однако у маклиновской машины явно имелись какие-то дополнительные возможности, и мне захотелось тут же в ней как следует покопаться.

– Хорош, а? – спросил Маклин, точь-в-точь как молодой отец, демонстрирующий родне новорожденного младенца. – Я его назвал «Харон Первый».

Мы все придумываем шутливые прозвища своим изобретениям. Машине, сделанной для Главпочтамта, прекрасно подошло имя крылатого посланника богов Гермеса. А Харон, если не ошибаюсь, перевозил души умерших через Стикс. По-видимому, у Маклина своеобразное чувство юмора, подумал я.

– И что он умеет? – осторожно спросил я.

– У него несколько функций, – ответил Маклин. – Я все объясню позже. Ваша главная забота – это голосовой модуль.

Он начал загрузку данных. Процедура была очень похожа на то, что мы делали в «АЭЛ», но конечный результат оказался совсем другим. Голос звучал просто превосходно, почти без задержки звука.

– Я использую машину для экспериментов с гипнозом, – объяснил Маклин. – Для этого ее нужно запрограммировать на серии вопросов. Ответы поступают обратно и модифицируют последующие вопросы. Как вам?

– Фантастика! – ответил я. – Вы на голову впереди всех, кто над этим работает.

Я действительно был ошеломлен и не мог понять, как ему это удалось, а еще непонятней было, как он сумел сохранить все в тайне. Мы-то в «АЭЛ» наивно считали, что уже сделали все возможное в данной области.

– Да, – признал Мак. – Ваши специалисты вряд ли смогли бы улучшить нашу работу. «Харон Первый» найдет применение во многих сферах, в медицинской в первую очередь. Я бы не хотел сегодня вдаваться в детали, скажу только, что устройство предназначено для эксперимента, который я сейчас провожу и о котором ничего не знают в министерстве.

Он улыбнулся, а я подумал: вот мы и добрались до «экспериментов сомнительного свойства», о которых предупреждал босс. Я ничего не ответил, и Маклин перешел к следующей установке.

– Вот это, – сказал он, – действительно заказ правительства, а точнее, военного министерства. Вы, разумеется, знаете, что взрывом очень трудно управлять. Когда самолет преодолевает звуковой барьер, в домах на земле ударной волной могут быть выбиты стекла – все или несколько, но не какое-то одно, заранее намеченное. Так вот, «Харон Второй» способен выполнять эту задачу.

Маклин подошел к застекленному шкафчику, взял из него стеклянную банку и поставил ее на верстак у стены. Затем переключил рубильник на второй машине, и банка разлетелась на куски.

– Неплохо, правда? – улыбнулся он. – Разумеется, речь идет о дистанционном использовании, когда нужно причинить серьезный ущерб неким объектам, находящимся на большом расстоянии. Мне эта работа не очень интересна, но военным она пригодится. Тут все дело в особом способе передачи энергии. Меня же интересует реакция некоторых людей на высокочастотные импульсы. Точнее – людей и животных. И эту тему я держу в секрете от руководства, которое дает нам деньги на исследования.

Маклин положил руку на другой рубильник второй машины.

– Вы ничего не заметите, – сказал он. – Это сигнал вызова, который слышит Цербер. Люди его не воспринимают.

Мы молча подождали несколько минут, затем я услышал, как пес скребется в дальнюю дверь. Маклин впустил его.

– Молодец, молодец. Хорошая собака. Лежать!

Он повернулся ко мне с улыбкой:

– Ничего особенного. Цербер был в другом крыле здания. Но мы уже приучили его подчиняться командам, которые подаются издалека. Очень полезно в случае опасности.

Он посмотрел на часы и пробормотал:

– Может быть, миссис Янус меня простит? Сейчас всего лишь четверть десятого. Мне не терпится продемонстрировать вам свое достижение.

Он улыбнулся совсем как школьник, и улыбка неожиданно оказалась такой заразительной, что я не мог не улыбнуться в ответ.

– Что вы собираетесь сделать? – спросил я.

– Попросить миссис Янус позвать ее маленькую дочку к телефону. Если она уже спит, придется ее разбудить.

Он произвел какие-то манипуляции с установкой, затем мы снова подождали пару минут. Зазвонил телефон. Маклин подошел к аппарату.

– Алло! Прошу простить меня, миссис Янус. Это всего лишь эксперимент. Простите, что разбудил ее. Да, пожалуйста, дайте ей трубку. Привет, Ники. Нет, все хорошо. Возвращайся в кроватку. Спи спокойно.

Он повесил трубку, а потом погладил Цербера, разлегшегося у его ног.

– Дети, как и собаки, очень быстро приучаются, – сказал он. – Или скажем так: у них сильно развито шестое чувство, то самое, которое помогает воспринимать эти сигналы. У Ники, как и у Цербера, есть свой призывный звук на определенной частоте. А то, что она отстает в умственном развитии, делает ее превосходным исследовательским материалом.

И он погладил свой компьютер, как раньше гладил собаку. Затем с улыбкой взглянул на меня:

– У вас есть вопросы?

– Разумеется, – сказал я. – Во-первых, я хотел бы знать, в чем именно задача исследования? Вы пытаетесь доказать, что определенные высокочастотные сигналы не только обладают деструктивным потенциалом, но и могут быть использованы для управления рецептивными механизмами мозга животных – и даже человека?

Я заставлял себя говорить спокойно, хотя внутри у меня все кипело. Если в Саксмире занимаются подобными экспериментами, то нет ничего удивительного в том, что Маклина со товарищи считают психами.

Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:

– Пожалуй, можно сказать, что «Харон Второй» доказывает именно это. Но моя цель состоит в другом. И скорее всего, министерство ждет большое разочарование. Нет, я стремлюсь достичь куда более масштабной цели.

Немного помолчав, он положил руку мне на плечо:

– Давайте оставим на сегодня в покое обоих «Харонов». Выйдем на воздух, подышим.

Мы вышли через ту дверь, в которую Маклин впустил пса, и оказались в другом коридоре – с черным ходом. Маклин отодвинул засов, и мы попали на улицу. Дождь уже закончился, воздух был холоден и свеж, небо усыпано звездами. Вдали, за полосой песчаных дюн, слышался шум прибоя, перекатывавшего гальку на пляже.

Маклин повернулся лицом в сторону моря и глубоко вдохнул. Потом поднял голову и поглядел на звезды. В ожидании, когда он заговорит, я закурил.

– Вы когда-нибудь сталкивались с полтергейстами? – спросил Маклин.

– Это те, которые стучат по ночам? Нет, не приходилось.