Быстрая смерть. Тайна Камня друидов (сборник) - Глэдис Митчелл

– Спрашивал? Вот и отлично. Тогда ответьте, во что был одет мистер Сетлей, когда вы вместе вошли в лес в… – Он сверился с блокнотом. – Без пяти восемь вечера в воскресенье 22 июня?

– Учтите, я не даю клятвенных показаний относительно точного времени, – нервно проговорил Джим. – Не знаю, который был час. Дата правильная. На Руперте было, кажется, что-то темно-коричневое.

– Брюки-гольф, сэр?

– Нет, это же был вечер воскресенья. Повседневный костюм.

– Понятно. Миссис Брайс Харрингей утверждает, что цвет костюма был между средне-серым и светло-серым. По ее словам, это был не повседневный костюм и не брюки-гольф, а серые фланелевые брюки и шелковый шарф, теннисная рубашка – день был теплый, и холодный ужин предполагалось подать в десять вечера вместо обычного времени – без четверти восемь. – Инспектор внимательно посмотрел на сердитого Джима.

– Послушайте! – Молодой человек, не вынимая рук из карманов, сжал кулаки. – Не знаю, чего вы добиваетесь, сопоставляя мои показания со словами тетки. Я говорю правду, опираясь на свою память. Я мужчина и не обращаю внимания на чужую одежду. Тетка – женщина, ей положено замечать подобное. А главное, какая разница, во что он был одет?

– Это на тот случай, сэр, если он странствует по округе, а мы хотим его разыскать. А если на рынке в Боссбери найдено именно его тело, то тем более, потому что мы еще не нашли одежду, которая была на убитом перед смертью. Более того, убитый до сих пор не опознан.

– Вы уже решили, что это Руперт. Разве дядя Реджи не нашел его череп? Я слышал, как об этом болтала тетя Констанс.

Инспектор улыбнулся:

– Действительно, занятная история, сэр. Хотите послушать?

Джим пожал плечами и стал набивать трубку.

– Череп отдал вашему дяде, епископу Кулминстера, некто Маркхэм. Епископ показал череп преподобному Стивену Бруму, местному викарию, и из-за него у них возник спор. Для разрешения спора Кливер Райт, художник, проживающий в коттедже, забрал череп к себе в студию с намерением восстановить облик мертвеца. Я взял изделие мистера Райта, которое, как говорят, получилось очень похожим на вашего кузена Сетлея. Сейчас оно хранится в полицейском участке. Правильнее сказать, его кусочки, поскольку когда мы сбили глину, из которой Райт вылепил лицо и голову, то никакого черепа под ней не оказалось! Всего лишь кокосовый орех, сэр.

– Интересно! – кивнул Джим, предлагая инспектору табакерку.

– Нет, сэр, благодарю, при исполнении не курю. Можете представить мое потрясение, тем более что мы с суперинтендантом пришли перед этим к общему мнению, что череп – отвлекающий маневр. Теперь мы уже не уверены. Мы, конечно, допросили мистера Райта и услышали забавный рассказ. По его словам, он обмазал череп глиной как грунтом, как вдруг его позвали к двери для разговора. Вернувшись, он продолжил работу. Но, похоже, когда он отлучился, кто-то похитил череп и подменил его кокосом. Мистер Райт отсутствовал примерно сорок пять минут.

Джим пожал плечами, снова зажег успевшую погаснуть трубку и выбросил спичку в сад.

– Мне бы хотелось, сэр, чтобы вы рассказали, что произошло между вашим кузеном и вами в лесу тем воскресным вечером, – произнес инспектор, помолчав.

– Мне известно, что это не связано с его исчезновением, – неохотно ответил Редси.

– А по-моему, связано, мистер Редси. Мы получили важное письмо из лондонской адвокатской конторы за подписью старшего партнера Т. Т. Грейлинга, усилившее наше желание выяснить, что случилось тем вечером в лесу. Если читать письмо между строк – вы же знаете этих юристов, мистер Редси, они очень осторожны и стараются не выдать себя, – то приходишь к выводу, что в тот вечер у вас с кузеном произошла ссора.

Джим заерзал в кресле.

– А если даже так? Мне представляется, что небольшой спор двух кузенов – обычное дело.

– Трудно назвать это небольшим спором, мистер Редси, – возразил инспектор и, побарабанив пальцами по подлокотнику кресла, поднялся. – Вам лучше выложить то, что вам известно. Нет, избавьте, избавьте! – Гринди поднял широкую ладонь, загораживаясь от потока возражений, хлынувшего из уст собеседника. – У меня есть кое-какой опыт, сэр, пусть, признаюсь, и не с убийствами, но я неплохо знаю людей и чувствую, когда от меня что-то скрывают… Лучше вам не упорствовать, сэр. Чем больше вы настаиваете, тем сильнее моя уверенность, что я прав. Для вас же лучше облегчить совесть. Я сейчас говорю с вами не как должностное лицо, а даю дружеский совет. Ну так как? – И он снова сел.

– Я одно вам скажу, – сухо промолвил Редси. – Думаю, вы не ошибаетесь, считая тело принадлежащим моему кузену. Руперт Сетлей был прожженным мерзавцем. Я выяснил это, когда мы с теткой просмотрели после исчезновения Руперта его бумаги. Хотели найти что-то, что помогло бы нам его отыскать. Ничего не получилось, зато мы раскопали доказательства того, что по меньшей мере у шестерых людей имелись основания желать ему гибели.

Инспектор кивнул:

– Да, сэр, вы правы. Я сам натолкнулся в его бумагах на аналогичные свидетельства. Рад, что вам хватило ума не уничтожить все это во имя интересов семьи или чего-либо подобного. Сетлей был ростовщиком, дравшим со своих должников умопомрачительные проценты, а кроме того, располагал изобличающими сведениями против четырех, пяти и, возможно, даже шести состоятельных человек, позволявших ему до конца жизни роскошествовать, занимаясь шантажом.

– Да. Видите, вы тоже разобрались! Кто-то из них прикончил моего драгоценного кузена – и правильно сделал!

– Наверное, вы правы, сэр, хотя я так не думаю. Полагаю, нам придется искать какую-то другую причину исчезновения или смерти мистера Сетлея. Мы допросили всех шестерых. Самое любопытное: Сетлей знал достаточно, чтобы одного из них отправить на виселицу, а остальных обречь на пожизненное заключение или по меньшей мере на общественный остракизм, однако никто из них даже не подозревал о его существовании, и все они продолжают жить припеваючи. Им неведомо, что где-то жил некто Руперт Сетлей! Что вы об этом скажете?

– То и скажу, – упрямо буркнул Джим, вынув изо рта трубку и тыча в инспектора чубуком. – Фамилии этой шестерки просочились в прессу. Они ничего не знают о моем кузене.

– Скоро узнают, когда я пущу по их следу Скотленд-Ярд, – усмехнулся инспектор. – Уж будьте уверены!

– А что со всеми другими его жертвами, чьи имена еще не прозвучали?

– Вы бываете в кино на Хай-стрит в Боссбери? – спросил инспектор, улыбаясь. – Я ходил туда регулярно, когда ухаживал за своей невестой. Там висели киноафиши как раз с такими надписями, что вы только что озвучили… Поймите, – оговорился он, вспомнив про такт, – я не о том, что это пустая идея. Просто это возвращает меня лет на десять назад, не менее. Жертвы! Ну и словечко вы выбрали – жертвы!

Он плюхнулся в кресло, оглашая библиотеку громким смехом.

– Не обращайте на меня внимания! – сердито бросил Джим.

Инспектор сел прямо и вытер платком лоб.

– Не обижайтесь, сэр. – Он встал и опять напустил на себя серьезность. – Я, наверное, пойду, если, конечно, вы не… – Гринди вопросительно взглянул на молодого человека.

– Если вы надеетесь, что я сделаю добровольное признание или что-нибудь ляпну, то скатертью дорога! – свирепо прорычал Джим. – Не собираюсь делать за вас работу!

Покинув его, инспектор зашагал к воротам, как вдруг к нему подбежал потный и пропыленный джентльмен средних лет в визитке.

– Инспектор Гринди? Вы получили мое письмо? Стремясь к справедливости в отношении моего клиента – возможно, правильнее сказать, моего покойного клиента, – мистера Сетлея, вы должны узнать, был ли его двоюродный брат, мистер Редси, знаком с условиями завещания.

– Что там с условиями завещания, сэр? Вы действительно что-то писали о завещании…

– Да-да, писал. Но разве доверишь бумаге все, что знаешь? Littera scripta manet, инспектор! Что написано пером, то… В этом все дело! Кажется, моя обязанность перед клиентом состоит в том, чтобы это упомянуть, особенно если он стал жертвой убийства. Согласно условиям завещания мистера Сетлея, мистер Редси наследует все состояние и недвижимость, за вычетом приблизительно трех тысяч фунтов. Если завещание было изменено в соответствии с наброском, сделанным мистером Сетлеем менее трех недель назад, которым я располагаю, то мистер Редси полностью лишается наследства вследствие серьезной ссоры между кузенами.

– Так они все-таки поссорились? – воскликнул инспектор. – По какой причине, сэр? Она вам известна?

– Деньги. Мистер Редси хотел от мистера Сетлея аванса – взаимообразно, конечно, а не безвозмездно – для покупки доли в мексиканском ранчо, чтобы не оказаться платным работником владельца ранчо, своего друга.

– Сетлей отказал ему?

– В грубейших выражениях, инспектор. Это достойно сожаления, ведь он вполне мог позволить себе дать кузену в долг.