Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда - Жеральд Мессадье

26. НЕИЗБЕЖНАЯ СМЕНА МАСКИ

История с Тауэром разнеслась по всему Лондону.

На следующий же день после своего освобождения Себастьян послал леди Кру драгоценную шкатулку с большущей живой жабой внутри. У твари на шее была ленточка с запиской: «Ваша душа, мадам, просит принять ее обратно».

Соломон Бриджмен хохотал всякий раз, когда вспоминал об этом.

Слуги сэра Роберта рассказывали, что их госпожа лишилась чувств от ужаса, услышав кваканье из открытого ларчика, и потом не выходила из комнаты целый день. Этот анекдот стал широко известен, а его комментаторы сошлись во мнении, что леди Кру столь же злонравна, сколь и распутна.

Три дня спустя среди многочисленных посланий с выражением симпатии и сочувствия, которые Себастьян получил от своих знакомых, оказалось приглашение на ужин от Уильяма Стенхоупа, графа Харрингтона, министра финансов и казначея Палаты.

Себастьян отправился туда с опаской, полагая, что клика, заставившая его провести ночь в тюрьме, так просто от него не отстанет и что приглашение такой важной особы, как лорд Харрингтон, скрывает другую ловушку. Но, согласившись с Бриджменом, который считал, что нельзя выказывать испуга, все-таки принял приглашение.

Стенхоуп прежде всего выразил сожаление о недоразумении, жертвой которого стал Себастьян.

— В дошедших до меня слухах утверждается, что интрига, сплетенная против вас, была одобрена королем, — заявил он. — Позвольте сказать вам, что в этом нет ни слова правды. И вот доказательство: его величество расспрашивал меня сегодня утром об этом инциденте. Он хотел знать подоплеку дела и был весьма удивлен историей с поддельным письмом от Претендента. Король рассмеялся и заявил: «Я знаю, что молодой Чарльз вертопрах, но все же не думаю, что он глуп до такой степени, чтобы прибегнуть к услугам сводника в Лондоне, поскольку, стоит ему сунуть сюда нос, как он тотчас же окажется в Тауэре!»

— Но я, однако, был арестован королевскими офицерами?..

— Это означает лишь, что у заговорщиков есть свой человек при дворе, а такое не редкость. Начато расследование. Будучи французом, вы оказались особенно уязвимы для этой отвратительной махинации.

Себастьян принял к сведению это замечание.

— По моему мнению, — продолжил Стенхоуп, — приближенного к королю сообщника меньше всего заботила месть какой-то дамы. Просто ему хотелось узнать, кто вы на самом деле. Так почему же вы этого не скажете?

— Раскрытие тайны, сэр, имело бы гораздо большие последствия, чем сам инцидент.

Стенхоуп обдумал ответ.

— Значит, вы этого никогда не сделаете?

— В свое время, сэр, в свое время.

— В любом случае позвольте мне дать вам один совет: если вы рассчитываете задержаться в Лондоне, дайте знать по крайней мере, и как можно скорее, принадлежите вы к друзьям или врагам Англии.

Второе замечание, достойное внимания.

Вернувшись в Блю-Хедж-Холл, Себастьян сказал себе, что напрашиваются два полезных вывода: один для него самого, другой для его российских опекунов. Во-первых, к французам в Англии относятся все хуже и хуже, и эпизод с Молодым Претендентом этому лучшее доказательство. Во-вторых, враждебность к французам расчищала поле для русской дипломатии. Себастьян принял решение.

— Соломон, это происшествие привлекло ко мне чрезмерное внимание. Все хотят знать, кто я такой. И вас это тоже может коснуться. Думаю, что мне разумнее всего уехать на какое-то время.

— В прошлый раз вы отсутствовали тринадцать лет, друг мой, — вздохнул Бриджмен. — Боюсь, что в следующий вы меня здесь не застанете.

— Я не знаю, надолго ли покидаю Лондон, дорогой друг, но мне надо уехать.

— Понимаю, — ответил Соломон, снова опечалившись. — В любом случае я заранее сделал необходимые распоряжения, чтобы после моей смерти вы стали единственным владельцем банка Бриджмена и Хендрикса. Вам потребуется только подписать в присутствии адвоката документы, которые сделают вас собственником.

— Под каким именем?

— Имя значения не имеет: главное, что я вам уступаю исключительное право на владение собственностью, которая будет отделена от того, что получат мои наследники. Ведь этот банк не был бы основан без вас, пусть даже я и вложил в него свои деньги. Так что вы выкупите мою долю в банках Лондона и Амстердама. У вас уже сейчас есть на это средства. После моей смерти они возрастут еще больше.

Настал черед Себастьяну загрустить. Он никогда не думал о смерти Соломона, но не мог отрицать, что, вероятнее всего, она наступит раньше его собственной.

— Выпьем по бокалу кларета, чтобы отогнать явно невеселые мысли, — заявил Соломон, открывая буфет и доставая оттуда бутылку и два бокала. — Какую судьбу вы уготовили вашему открытию удивительных свойств иоахимштальской земли?

— Не знаю. Я надеялся, что свинец шкатулки трансмутируется в золото. Но когда тщательно обследовал ее крышку, оказалось, что это по-прежнему только свинец, — сказал Себастьян с легкой улыбкой. — Не из этой земли состоит философский камень. А когда вспоминаю, что стало с руками того несчастного, который мне ее продал, отказываюсь верить также, что она могла или сможет послужить для изготовления эликсира юности.

Ему не хотелось приводить доводы Байрак-паши о бесплодности изысканий Ньютона: дескать, если бы ученый открыл секрет превращения металлов в золото, он был бы сказочно богат. А если бы добыл эликсир молодости, то и не умер бы.

— Замечательно уже то, что она очищает алмазы, — заметил Бриджмен.

Соломон поднял свой бокал, посмотрев на Себастьяна, потом прошелся по комнате взад-вперед.

— Видите ли, Себастьян, я много размышлял эти последние годы. И в конце концов задался вопросом: а все ли поиски Исаака Ньютона имели под собой основание? Он много возился со ртутью и нагревал ее. Но ведь этот металл выделяет пары, помутняющие рассудок. Мы знаем, как они воздействуют на шляпников, которые тоже используют много ртути и нередко повреждаются в уме.

Себастьян вспомнил одну из аксиом княгини Полиболос: «Подлинный секрет нашего мира, граф, это власть». В конце концов, может, он недооценил мудрость Востока…

— Вы хотите сказать, что секрета нет? — спросил Себастьян. — Или что поиск тайны сбил с пути вашего друга Ньютона?

— Одно не исключает другое, друг мой.

Себастьян был потрясен. Если даже Соломон признает, что нет никакого секрета, это значит, что он на протяжении стольких лет преследовал нелепую юношескую мечту. Вдруг ему вспомнилось другое высказывание, на сей раз графа Банати: «Если у вас есть познания в этой области, не отвергайте их только потому, что не верите в них. Они очаровывают даже самых просвещенных людей. Это добавит вам влияния на тех, кто к вам расположен».