Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

— Все сводится к тому, что осада не помешала Азалаис улизнуть у нас из-под носа. То, что удалось женщине, почему бы не попробовать совершить мужчине?

— Именно с этой мыслью ко мне только что приходил кое-кто, из ваших вассалов… с Беранже во главе. Этот мальчик, бледнеющий при мысли о сражении, тем не менее готов один броситься вдогонку за таким воякой, как этот бастард, чтобы спасти мессира Арно. Он утверждает, что берется без труда проделать путь вдоль стены по веревке. Я оставил его во дворе, где он теперь с нетерпением дожидается вашего ответа.

— Моего ответа? — проговорила горько Катрин. — Спросите лучше не у меня, а у трупа Фабра, который оставлен разлагаться на наших глазах, брошенный на съедение диким зверям и на милость непогоде! Беранже ребенок, я не хочу приносить его в жертву.

— Кто бы ни был тот, кто решится на спуск, у него будет очень мало шансов остаться живым. У врага хорошая стража и… Послушайте!..

Снаружи раздался страшный грохот, производимый лязгом оружия и криками с обеих сторон: это атаковал противник, решивший, без сомнения, воспользоваться временной передышкой и расслабленностью, вызванной возвращением солнца.

Мгновение Катрин и священник молча прислушивались, том почти одновременно перекрестились.

— Опять будут убитые и раненые! — вздохнула Катрин — Сколько времени мы продержимся?

— Боюсь, не слишком долго. Я только что поднимался на церковную колокольню и наблюдал за лагерем противника. Часть людей занята валкой деревьев, плотники же принимаются за работу, они сооружают осадные башни. Другие убивают животных, которых мы не смогли завести в город, сдирают с них шкуру, чтобы потом натянуть на сучья и сушить. Нам нужна немедленная помощь, в противном случае мы будем вынуждены высылать парламентера… и без сомнения, капитулировать!

Бледное и без того лицо молодой женщины стало белым. Капитулировать? Она уже знала условия, и, если ей было в общем безразлично, что станет с ее домом, это не касалось ее самой. Сдача подписала бы ее смертный приговор, так как она никогда не согласится разделить ложе с волком из Жеводана.

— В этом случае, — вздохнула она, — есть только один выход: я сама должна пройти по пути, указанному кружевницей! Убьют ли меня или умру от своей собственной руки — какая разница. Но если мне это удастся, я соединюсь с моим супругом. Мое присутствие обратит в ничто все обвинения Гонне.

Аббат покачал головой с более чем когда-либо озабоченным видом.

— Я ждал, что вы это предложите. Но, госпожа Катрин, помимо того, что никто здесь не согласится на такую жертву, это было бы безумием в вашем состоянии.

— Мне лучше… и никому незачем знать. Но поскольку у меня еще не так много сил, почему бы не воспользоваться способом, каким святой Павел покинул Дамаск?

Несмотря на серьезность ситуации, аббат рассмеялся.

— Спустить вас в корзине? Признаюсь, я об этом даже не подумал бы! Нет, госпожа Катрин, это невозможно! Но, кажется, я бы мог вам предложить нечто лучшее…

Удивленная, она посмотрела на него внимательнее. Его черные глаза горели воинственным огнем, а на лице появилось новое выражение.

— Так, значит, вы допускаете, что я могу сама попытаться добраться до Арно?

Он снова стал серьезным и, положив руку на плечо молодой женщины, медленно объявил:

— Не только допускаю, но сам бы просил вас об этом если бы вы не предложили. Не стоит питать более иллюзий: подкрепление, каким бы оно ни было, и даже в том случае, если сеньор из Орильяка и бальи из Монтаня согласятся вмешаться, придет слишком поздно. Нельзя чтобы Беро д'Апшье смог застать вас здесь в тот день когда мы вынуждены будем впустить его. Вы должны уехать, но вы поедете не одна: ваши дети не могут оставаться здесь. Это слишком большой риск.

— Я думала спрятать их среди детей в какой-нибудь семье, под защитой Сары…

— Нет. Ваше отсутствие приведет Беро в ярость. Он сразу же кинется разыскивать их и затем станет вас шантажировать. Он хитер и обязательно догадается, где они спрятаны. Нет, друг мой, послушайте меня: вы поедете с детьми, Сарой и Беранже. Доберетесь до Карлата, где сможете оставить Сару и детей. Они будут там под надежной защитой. Затем вы продолжите путь в Париж, откуда с вашей помощью прибудет к нам спасение: никто, кроме вас, не сумеет добиться у короля и коннетабля подмоги. Ваш супруг вряд ли сделает это; он так горд, что не будет просить помощи. Вы вернетесь с армией, особенно если к этому времени падет Париж…

По мере того как аббат говорил, в воображении Катрин развертывался его план. Забыв об усталости и боли, она уже видела себя мчащейся, как в былые времена, по большой дороге, в Париж, представляла себе, как разоблачает всех Апшье и бастарда, снова обретает своих друзей, и особенно Тристана л'Эрмита, которому так доверяет коннетабль де Ришмон. Она представляла, как бросится на колени перед королем Карлом, требуя справедливости, в которой ей не откажут, и потом возвратится в Монсальви, чтобы прогнать этих хищных зверей и вернуть мир и счастье…

Было ли это солнце, которое проникало теперь широкими потоками в маленькую часовню? Но тепло и радость, которое оно принесло, затопило ее сердце… чтобы тут же его покинуть. «

Снаружи продолжался шум боя, и она вернулась к суровой реальности. Могла ли она уехать, увезя с собой все самое дорогое, и оставить город, ее город, в разгар осады» Аббат только что сказал, что Беро д'Апшье захочет отыграться на детях за бегство матери. Кто может сказать, как он воспримет бегство всей семьи? Сколько несчастных станут жертвами его бешенства? И как потом Катрин сможет ответь в лицо этим людям, кто, возможно, так жестоко ( — платится за нее? За нее, которая их покинула в самую страшную минуту опасности?

Худая рука аббата сильнее надавила на ее плечо.

— На днях вы сказали мне, чтобы я видел в вас отныне не женщину, но сеньора Монсальви. Сегодня я вам говорю: совладелец этого города, и, помимо лежащей на мне власти над телами, на мне лежит забота о душах. И, полностью осознавая всю серьезность положения, я прошу вас ехать, ибо вы единственная можете помочь городу. Вы должны довериться мне. Мы продержимся так долго, как только сможем, будьте уверены! Но если мы против воли будем вынуждены открыть ворота, то в этом случае