Мейси Доббс. Одного поля ягоды - Жаклин Уинспир

— Что? Что там, мисс? — спросил Билли, вытирая платком лоб.

— На Мориса это не похоже. Здесь только: «Не мог выполнить просьбу. Отношения разорвал».

— Прекрасно. И что мы имеем?

— Что ж, по крайней мере он, должно быть, высокого мнения о Морисе, если попросил моей помощи. — Мейси повернулась к Билли и осмотрела его бледное лицо: — Господи, у тебя кровь из носа! Давай откинься назад и прижми это к переносице. — Мейси вынула из кармана чистый расшитый платок и положила на нос Билли.

— Вот черт, простите. То вы сказали вперед наклониться, то теперь назад. Не поймешь… Я сегодня — как пятое колесо в телеге, правда?

— Глупости. Ты мне очень помогаешь. Как нос?

Билли взглянул на платок и промокнул нос.

— Вроде получше.

— Тогда поехали.

Мейси припарковалась у парадного въезда. За украшенными витиеватой ковкой железными воротами посреди озелененной территории величественно возвышался георгианский особняк из красного кирпича.

— Как думаете, нам откроют? — спросил Билли.

— Уже идут. — Мейси указала на молодого человека в брюках-гольф, твидовом жокейском пиджаке, шерстяной рубашке со щеголеватым зеленым галстуком.

Подбегая, он торопливо раскрыл зонтик. Кивнув Мейси, молодой человек отодвинул засов и распахнул ворота. Она проехала вперед и остановилась около незнакомца.

— Вы, верно, мисс Доббс? Прибыли на встречу с мистером Уэйтом к трем часам?

— Да, это я.

— А ваш спутник? — Он наклонился к машине, чтобы разглядеть Билли.

— Мой ассистент, мистер Уильям Бил.

Билли все еще вытирал нос платком Мейси.

— Хорошо, мэм. Поставьте автомобиль у парадного, пожалуйста, и постарайтесь развернуться капотом к воротам.

Мейси посмотрела на молодого человека, вздернув бровь, — тот лишь пожал плечами:

— Распоряжение мистера Уэйта, мэм.

— Слишком он въедливый, по-моему, — заметил Билли, пока Мейси подъезжала к дому. — «Капотом к воротам». Видать, так и надо к ним зайти: спиной вперед и носом к выходу. Интересно, кем он себя вообразил?

— Самым состоятельным человеком в Англии, если не во всей Европе, — ответила Мейси, разворачивая машину, как было велено. — Мы знаем, что зачем-то ему понадобились, иначе нас бы здесь не было.

Они быстро прошли к парадному входу. Там их встретила женщина лет пятидесяти пяти, как показалось Мейси, в простом синевато-сером длинном платье с белыми манжетами и плотно прилегающим воротником. Ее украшениями были приколотая к воротнику камея и серебряные наручные часы на черном кожаном ремешке. Седые волосы она туго зачесала назад. Когда Мейси и Билли поднялись к двери, женщина, несмотря на внешнюю строгость, добродушно улыбнулась, а ее серо-голубые глаза приветливо заблестели.

— Входите скорее, пока не простудились! Вот так утречко! Наш дворецкий, мистер Гаррис, сильно простудился и слег. Я миссис Уиллис, экономка. Позвольте ваши пальто.

Взяв макинтош Мейси и плащ Билли, миссис Уиллис передала их служанке:

— Повесь сушиться над камином в прачечной. Гости мистера Уэйта уезжают примерно через… — она взглянула на свои часы, — тридцать минут, так что постарайся успеть высушить все получше.

— Большое спасибо, миссис Уиллис, — поблагодарила Мейси.

— Мистер Уэйт вскоре присоединится к вам в библиотеке.

Мейси ощущала какую-то напряженность, пронизывающую дом. Миссис Уиллис торопливо проводила их к библиотеке. Сверившись с часами, она потянулась к медной дверной ручке, но тут дверь позади отворилась, и к ним подбежала женщина.

— Миссис Уиллис! Миссис Уиллис, я провожу гостей мистера Уэйта, — запыхавшись, проговорила она.

Недовольно нахмурившись, экономка уступила.

— Конечно, мисс Артур. Прошу, — ответила она, повернувшись к Мейси и Билли. — Всего хорошего, — попрощалась миссис Уиллис, отступая в сторону.

На мисс Артур она больше не взглянула. К несчастью, горделиво уйти ей не удалось: дверь позади вновь отворилась, и к ним, поглядывая на часы, подошел полный мужчина.

— Итак, сейчас ровно три. Приступим. — Едва взглянув на гостей, он зашагал в библиотеку.

Наклонившись к Мейси, Билли шепнул:

— Что за балаган тут творится?

Она коротко кивнула в ответ.

— Присаживайтесь, присаживайтесь. — Джозеф Уэйт указал на два стула, стоявших вдоль прямоугольного полированного стола красного дерева. Сам он тут же уселся в широкое кресло во главе. Из-за своей полноты мистер Уэйт казался невысоким, хотя ростом был почти шесть футов и двигался с обманчивой ловкостью. Согласно записям Мориса, Джозеф Уэйт родился в 1865 году, и, следовательно, теперь ему было шестьдесят пять лет. Его темно-синий костюм в тонкую полоску наверняка сшили за кругленькую сумму на Сэвил-роу, в дорогом мужском ателье. Его туалет дополняли белая рубашка, светло-серый шелковый галстук, до блеска начищенные черные туфли и светло-серые шелковые носки. Наряд не из дешевых, это уж точно. Однако от Джозефа Уэйта веяло самоуверенностью нувориша и ароматом огромной гаванской сигары, которую он перекладывал из одной руки в другую, поочередно здороваясь с Мейси и Билли.

— Джозеф Уэйт.

Мейси вдохнула, открыв рот, чтобы ответить, но ее опередили:

— Сразу перейду к делу, мисс Доббс. Моя дочь, Шарлотта, пропала. Я человек занятой, так что скажу прямо: не хочу, чтобы сюда вмешивалась полиция. И не желаю, чтобы они все тут перевернули, теряя время на глупые версии, а у ворот собрались газетные бездельники со всего города.

И вновь, едва Мейси хотела заговорить, Уэйт остановил ее жестом. Она заметила у него на мизинце крупное золотое кольцо. Когда Уэйт опустил руку на стол, на кольце сверкнули бриллианты. Мейси украдкой покосилась на Билли — тот удивленно поднял брови.

— Это не их дело, поскольку Шарлотта исчезает из дома не в первый раз. Вы найдете ее, мисс Доббс, и вернете раньше, чем поползут ненужные слухи. Для человека моего ранга недопустимо, чтобы его дочь шаталась черт знает где, а потом о ней писали в газетах. Разумеется, вы сами знаете, что торговля сейчас переживает не лучшие времена, но компания «Уэйт» пока держится на плаву и неплохо справляется. Так и должно быть. А теперь, — Уэйт вновь сверился с часами, — у вас двадцать минут моего времени — задавайте вопросы. Запираться не стану.

Мейси обратила внимание на то, что, несмотря на немалые усилия, Уэйту так и не удалось избавиться от йоркширского акцента: излишне растянутые гласные и пропадающие согласные, не свойственные лондонскому диалекту, выдавали его.

— Я бы хотела узнать кое-какие подробности о вашей дочери. — Мейси потянулась за стопкой чистых каталожных карточек, которые передал ей Билли. — Для начала — сколько лет Шарлотте?

— Тридцать два года. Примерно как и вам.

— Почти.

— А мозгов вдвое меньше!

— Прошу прощения, мистер Уэйт?

— А я этого не стесняюсь. Шарлотта вся в мать. Увядающая лилия, так я ее называю. Ей не мешало бы засучить рукава и как следует поработать, но, конечно, дочери состоятельного человека это ни к чему. А жаль.

— Действительно. Возможно, вы могли бы что-нибудь рассказать о событиях, произошедших в день исчезновения Шарлотты. Когда ее видели в последний раз?

— Два дня назад. В субботу утром. За завтраком. Я был в столовой, когда вошла Шарлотта, вся цветущая и сияющая. Села напротив. Она была в прекрасном настроении; съела тост, выпила чашку кофе, но через минуту вдруг раскисла, зарыдала и выбежала.

— Вы пошли за ней?

Уэйт вздохнул и, потянувшись к пепельнице, постучал над ней тлеющим концом сигары, оставив на дне горстку ароматного пепла. Он еще раз сильно затянулся и выдохнул.

— Нет. Я доел завтрак. Видите ли, мисс Доббс, Шарлотта вроде Сары Бернар. Актриса — ей бы на сцене выступать, как когда-то ее мать. И вечно ей все не так. Я думал, что наконец-то она подыщет себе достойную партию, но нет. Откровенно говоря — так и запишите, — он махнул сигарой в сторону карточек Мейси, — пару месяцев назад жених ее бросил. Даже при моих деньгах она все никак не выйдет замуж!

— Мистер Уэйт, судя по вашему описанию, Шарлотта была в отчаянии.

— В отчаянии?! Она питалась деликатесами, и нарядов — между прочим, не дешевых — у нее всегда хватало. Я отправил ее в отличную школу, представьте, в Швейцарии! Устроил подобающий выход в свет. На деньги, что истратил на одни только платья, можно целый год семью кормить. Эта девчонка получала все самое лучшее. Так что не говорите мне про отчаяние, мисс Доббс. Она просто не имела на это права.

Мейси выдержала пристальный взгляд Уэйта. «Ну вот, — подумала она, — сейчас он поведает о тяготах своей жизни».

— Отчаяние, мисс Доббс, — это когда ваш отец гибнет в результате несчастного случая на шахте, вам всего десять лет и вы старший из шестерых детей. Вот что такое отчаяние. Отчаяние — это крепкий пинок под зад, заставляющий вас с самого детства кормить семью. — Уэйт не заметил, как заговорил с йоркширским акцентом: — Отчаяние, мисс Доббс, — это когда от чахотки умирает мать и младший из братьев, а вам всего четырнадцать. Вот что такое отчаяние, мисс Доббс! Это когда не знаешь, обо всех ли успел позаботиться, потому что с утра до ночи приходится вкалывать, чтобы хоть чего-то добиться. А потом в той же самой шахте, где погиб отец, гибнет ваш брат, который нанимался на любую работу, лишь бы что-то заработать. Вот что такое отчаяние! Но вы и сами это знаете, не так ли? — Уэйт наклонился и вдавил сигару в пепельницу.