Рождественские повести - Чарльз Диккенс

- Ну, если вы принуждаете меня высказаться, - проговорил Теклтон, сперва, осторожности ради, забравшись в свой экипаж, - признаюсь, что все это было очень неожиданно, и я вряд ли это позабуду.

- Тем лучше для нас обоих, - сказал возчик. - Прощайте. Желаю вам счастья!

- Хотел бы и я пожелать того же самого вам, - отозвался Теклтон, - но не могу. Поэтому ограничусь тем, что только поблагодарю вас. Между нами (я, кажется, уже говорил вам об этом, я не думаю, чтобы мой брак был менее счастливым, оттого, что Мэй до свадьбы не слишком мне льстила и не выставляла напоказ своих чувств. Прощайте! Подумайте о себе!

Возчик стоял и смотрел ему вслед, пока Теклтон не отъехал так далеко, что стал казаться совсем ничтожным - меньше цветов и бантов на своей лошади, а тогда Джон глубоко вздохнул и принялся ходить взад и вперед под ближними вязами, словно не находя себе места: ему не хотелось возвращаться в дом до тех пор, пока часы не начнут бить.

Маленькая жена его, оставшись одна, горько плакала; но по временам удерживалась от слез и, вытирая глаза, восклицала - какой у нее добрый, какой хороший муж! А раз или два она даже рассмеялась, да так радостно, торжествующе и непоследовательно (ведь плакала она не переставая), что Тилли пришла в ужас.

- 0-у, пожалуйста, перестаньте! - хныкала Тилли. - И так уж хватает всего - впору уморить и похоронить младенчика, позвольте вам доложить!

- Ты будешь иногда приносить его сюда к отцу, Тилли, когда я уже не смогу больше оставаться здесь и перееду к родителям? - спросила ее хозяйка, вытирая глаза.

- 0-у, пожалуйста, перестаньте! - вскричала Тилли, откидывая назад голову и испуская громкий вопль; в этот миг она была необыкновенно похожа на Боксера. - 0-у, пожалуйста, не надо! 0-у, что это со всеми сделалось и что все сделали со всеми, отчего все сделались такими несчастными! 0-у-у-у!

Тут мягкосердечная Слоубой разразилась жестоким воплем, особенно громогласным, потому что она так долго сдерживалась; и она непременно разбудила бы малыша и напугала бы его так, что с ним, наверное, случилось бы серьезное недомогание (скорей всего, родимчик), если бы не увидела вдруг Калеба Пламмера, который входил в комнату под руку с дочерью. Это напомнило Тилли о том, что надо вести себя прилично, и она несколько мгновений стояла как вкопанная, широко разинув рот и не издавая ни звука, а потом, ринувшись к кроватке, на которой спал малыш, принялась отплясывать какой-то дикий танец, вроде пляски святого Витта, одновременно тыкаясь лицом и головой в постель и, по-видимому, получая большое облегчение от этих необыкновенных движений.

- Мэри! - проговорила Берта. - Ты не на свадьбе?

- Я говорил ей, что вас там не будет, сударыня, - прошептал Калеб. - Я кое-что слышал вчера вечером. Но, дорогая моя, - продолжал маленький человек, с нежностью беря ее за обе руки, - мне все равно, что они говорят. Я им не верю. Я недорого стою, но скорее дал бы разорвать себя на куски, чем поверил бы хоть одному слову против вас!

Он обнял ее и прижал к себе, как ребенок прижимает куклу.

- Берта не могла усидеть дома нынче утром, - сказал Калеб. - Я знаю, она боялась услышать колокольный звон в, не доверяя себе, не хотела оставаться так близко от них в день их свадьбы. Поэтому мы встали рано и пошли к вам.

Я думал о том, что я натворил, - продолжал Калеб после короткой паузы, - и ругательски ругал себя за то, что причинил ей такое горе, а теперь прямо не знаю, как быть и что делать. И я решил, что лучше мне сказать ей всю правду, только вы, сударыня, побудьте уж в это время со мною. Побудете? спросил он, весь дрожа. - Не знаю, как это на нее подействует; не знаю, что она обо мне подумает; не знаю, станет ли она после этого любить своего бедного отца. Но для нее будет лучше, если она узнает правду, а я, что ж, я получу по заслугам!

- Мэри, - промолвила Берта, - где твоя рука? Ах, вот она, вот она! Девушка с улыбкой прижала к губам руку Крошки и прилегла к ее плечу. - Вчера вечером я слышала, как они тихонько говорили между собой и за что-то осуждали тебя. Они были неправы.

Жена возчика молчала. За нее ответил Калеб.

- Они были неправы, - сказал он.

- Я это знала! - торжествующе воскликнула Берта. - Так я им и сказала. Я и слышать об этом не хотела. Как можно осуждать ее! - Берта сжала руки Крошки и коснулась нежной щекой ее лица. - Нет! Я не настолько слепа.

Отец подошел к ней, а Крошка, держа ее за руку, стояла с другой стороны.

- Я всех вас знаю, - сказала Берта, - и лучше, чем вы думаете. Но никого не знаю так хорошо, как ее. Даже тебя, отец. Из всех моих близких нет ни одного и вполовину такого верного и честного человека, как она. Если бы я сейчас прозрела, я нашла бы тебя в целой толпе, хотя бы ты не промолвила ни слова! Сестра моя!

- Берта, дорогая! - сказал Калеб. - У меня кое-что лежит на душе, и я хотел бы тебе об этом сказать, пока мы здесь одни. Выслушай меня, пожалуйста! Мне нужно признаться тебе кое в чем, милая.

- Признаться, отец?

- Я обманул тебя и сам совсем запутался, дитя мое, - сказал Калеб, и расстроенное лицо его приняло покаянное выражение. - Я погрешил против истины, жалея тебя, и поступил жестоко.

Она повернула к нему изумленное лицо и повторила:

- Жестоко?

- Он осуждает себя слишком строго, Берта, - промолвила Крошка. - Ты сейчас сама это скажешь. Ты первая скажешь ему это.

- Он... был жесток ко мне! - воскликнула Берта с недоверчивой улыбкой.

- Невольно, дитя мое! - сказал Калеб. - Но я был жесток, хотя сам не подозревал об этом до вчерашнего дня. Милая моя слепая дочка, выслушай и прости меня! Мир, в котором ты живешь, сердце мое, не такой, каким я его описывал. Глаза, которым ты доверялась, обманули тебя.

По-прежнему обратив к нему изумленное лицо, девушка отступила назад и крепче прижалась к подруге.

- Жизнь у тебя трудная, бедняжка, - продолжал Калеб, - а мне хотелось облегчить ее. Когда я рассказывал себе о разных предметах и характере людей, я описывал их неправильно, я изменял их и часто выдумывал то, чего на самом деле не было, чтобы ты была счастлива. Я многое скрывал от тебя, я часто обманывал тебя - да простит мне бог! - и окружал тебя выдумками.

- Но живые люди не выдумки! - торопливо проговорила она, бледнея и еще дальше отступая от него. - Ты не можешь их изменить!

- Я это делал, Берта, - покаянным голосом промолвил Калеб. - Есть один человек, которого ты знаешь, милочка моя...

- Ах, отец! Зачем ты говоришь, что я знаю? - ответила она с горьким упреком. - Кого и что я знаю! - Ведь у меня нет поводыря! Я слепа и так несчастна!

В тревоге она протянула вперед руки, как бы нащупывая себе путь, потом в отчаянии и тоске закрыла ими лицо.

- Сегодня свадьба, - сказал Калеб, - и жених - суровый, корыстный, придирчивый человек. Он много лет был жестоким хозяином для нас с тобой, дорогая моя. Он урод - и душой и телом. Он всегда холоден и равнодушен к другим. Он совсем не такой, каким я изображал его тебе, дитя мое. Ни в чем не похож!

- О, зачем, - вскричала слепая девушка, которая, как видно, невыразимо страдала, - зачем ты это сделал? Зачем ты переполнил мое сердце любовью, а теперь приходишь и, словно сама смерть, отнимаешь у меня того, кого я люблю? О небо, как я слепа! Как беспомощна и одинока!

Удрученный отец опустил голову, и одно лишь горе и раскаяние были его ответом.

Берта страстно предавалась своей скорби; как вдруг сверчок начал стрекотать за очагом, и услышала его она одна. Он стрекотал не весело, а как-то слабо, едва слышно, грустно. И звуки эти были так печальны, что слезы потекли из глаз Берты, а когда волшебный призрак сверчка, всю ночь стоявший рядом с возчиком, появился сзади нее и указал ей на отца, слезы ее полились ручьем.

Вскоре она яснее услышала голос сверчка и, несмотря на свою слепоту, почувствовала, что волшебный призрак стоит около ее отца.

- Мэри, - проговорила слепая девушка, - скажи мне, какой у нас дом? Какой он на самом деле?

- Это бедный дом, Берта, очень бедный и пустой. Он больше одной зимы не продержится - не сможет устоять против ветра и дождя. Он так же плохо защищен от непогоды, Берта, - продолжала Крошка тихим, но ясным голосом, как твой бедный отец в своем холщовом пальто.

Слепая девушка, очень взволнованная, встала и отвела Крошку в сторону.

- А эти подарки, которыми я так дорожила, которые появлялись неожиданно, словно кто-то угадывал мои желания, и так меня радовали, сказала она, вся дрожа, - от кого они были? Это ты их присылала?

- Нет.

- Кто же?

Крошка поняла, что Берта сама догадалась, и промолчала. Слепая девушка снова закрыла руками лицо, но совсем не так, как в первый раз.

- Милая Мэри, на минутку, на одну минутку! Отойдем еще чуть подальше. Вот сюда. Говори тише. Ты правдива, я знаю. Ты не станешь теперь обманывать меня, нет?

- Нет, конечно, Берта.

- Да, я уверена, что не станешь. Ты так жалеешь меня. Мэри, посмотри на то место, где мы только что стояли, где теперь стоит мой отец, мой отец, который так жалеет и любит меня, и скажи, что ты видишь.