Завораш (СИ) - Галиновский Александр

Однако по-настоящему Тисонгу поразило не это, а громадность некоторых конструкций. Оказалось, гигантское зубчатое колесо, которое он видел до этого, было не самым большим механизмом — встречались и гораздо более внушительного размера.

Ангел подошёл ближе.

На отрезке материи величиной с циновку рука неизвестного изобразила Небесные острова, плывущие над белыми завитками облаков. А под облаками — ещё одну землю, гораздо обширней. Безусловно, изображение было вымышленным, но неким парадоксальным образом оно напоминало не только чью-то вольную фантазию на тему популярного мифа (как будто внизу действительно есть земля!), но и небрежно нарисованную карту.

Под облаками между островами и тем, что Тисонга про себя называл «твердью внизу» мастер поместил парящих в воздухе существ. Издали они выглядели как изящные росчерки, сделанные красками разного цвета, но стоило приглядеться и тогда становились хорошо видны тщательно выписанные мелкие детали: вроде зубастой пасти у одной из тварей или зазубренных, похожих на обоюдоострые пилы хвостов у других. Некоторые имели дополнительную пару лап, оканчивающихся острыми изогнутыми когтями…

Поняв наконец, на что он смотрит, Тисонга отшатнулся.

— Это… — начал он, но так и не смог закончить.

— Ересь? Ложь?

Именно. Именно так и следовало сказать.

Опасное заблуждение. Заблуждение, у которого до сих пор находились последователи. Диссиденты… Предатели и отступники. Похоже, правы были те ангелы, которые выступали за полное изгнание бескрылых на Окраину или даже переселение их на другой остров, поменьше. Возможно, стоило оставить часть в качестве рабочей силы, чтобы было кому приглядывать за погодными установками и цепями.

Словно уловив ход его мыслей, Бригадир покачал головой.

— Отрицание не поможет, мальчик.

Мальчик. Только сейчас Тисонга понял, что не знает настоящего имени этого бескрылого — как и имён всех тех, кто стоял рядом. Он вгляделся в их лица, но обнаружил лишь странное спокойствие.

Грязные недобрые лица. Многие из них казалось ему знакомыми. Но это лишь потому, что все они были одинаковы. Различия касались малого: у кого-то не было глаза или уха, где-то на щеках и лбу виднелось больше шрамов или старых, загрубевших от времени язв.

И все эти лица были обращены в его сторону.

Ангел вновь перевёл взгляд на полотно. При более внимательном рассмотрении можно было увидеть множество новых деталей: деревья, животных и даже крохотных людей, изображённых с таким мастерством, что были видны мельчайшие нюансы. И главным их отличием было отсутствие крыльев.

Что это было? Города бескрылых, где все счастливы? Мечта о всеобщем равенстве и благоденствии? Не потому ли не-ангелы так цеплялись за свои мифы?

Когда Тисонга вновь обернулся к Бригадиру, тот улыбался, покачивая головой.

— Почему я? Почему вы рассказываете об этом мне?

Улыбка на обветренном лице стала шире. Тисонга почти механически отметил, какие белые у него зубы. Или это лицо было грязным, перемазанным пылью и машинным маслом, и зубы на его фоне просто казались ярче?

Находясь рядом с Бригадиром, ангел ощутил исходящий от него запах пота и механизмов.

— Потому что, — сказал бескрылый, — Ты ещё не готов.

Ангел не успел как следует подумать над услышанным, ведь в следующую секунду его настиг удар.

Падая, он все ещё видел перед собой лицо Бригадира.

Потому что ты ещё не готов.

Не готов… к чему?

Вопрос так и остался без ответа. Ангел не упал, а провалился во тьму. Удивительное дело, пахла она по́том и механизмами.

ЛАМИИ И… ЛАМИИ

Рассказывают об одном бескрылом, который соорудил из палок и парусины крылья, а затем и прыгнул с края острова.

На этом бы всё и кончилось, и его наверняка ещё некоторое время помнили бы как безрассудного, но глупого смельчака, если бы спустя несколько дней этот человек чудесным образом не объявился, живым и здоровым.

Поговаривали, будто это был вовсе не он. То есть прыгнул один, а рассказывал об удивительных приключениях другой — шарлатан и самозванец, которого следовало бы призвать к ответу. Но, к сожалению, никто не мог доказать это, как, впрочем, и опровергнуть.

Самозванец или нет, а его слушали, и некоторые даже верили. Правда проверить его слова на деле желающих не нашлось — храбрецы перевелись так же неожиданно, как и скептики, которые с не меньшим увлечением слушали рассказы странного путешественника.

А послушать действительно было что.

Например, о том, как он создал свои «крылья».

Сделал он это с помощью воска, палок и парусины. Конечно, это были не настоящие крылья, а всего лишь их подобие. Может именно поэтому ангелы, которые ревностно оберегали свой статус единственных, кто мог воспарить в высоту, не обратили на того человека никакого внимания.

Ещё более невероятным казалось, то, что никому до этого не приходило в голову соорудить подобие ангельских крыльев. Да, с их помощью невозможно было подняться на высоту в считанные мгновения, как это умели делать сами ангелы, но можно было взлетать и опускаться, используя потоки воздуха. Изучив направления ветров, можно было перемещаться, прикладывая минимум усилий.

Таким образом путешественник облетел добрую часть острова, поднимался ввысь, где никогда не бывал ни один бескрылый, и спускался к самому основанию.

Там, достигнув нижней точки, он повстречал существ, которых назвал ламиями.

Неизвестно, почему ему на ум пришло именно это слово. Для путешественника оно не значило ничего, но одновременно с этим очень точно описывало то, что он увидел.

Ламии парили, словно воздушные змеи на ветру. Поначалу они казались ему миражами, настолько бесхитростными были их движения. Казалось, существа просто плывут как рыбы в воде — лениво помахивая хвостами. Изредка, правда, некоторые сталкивались, и тогда существа принимались грызть и рвать друг друга на части с небывалой злобой.

Чтобы разглядеть существ лучше, путешественник решил подобраться поближе.

Он увидел, что тела у них были тонкими и плоскими. Бока выглядели гладкими и лоснящимися, вверху и внизу украшенными гривой из тончайших волосков (плавников? Крохотных иголок?). Где не получалось рвать противника зубами, они использовали эти острые как бритва гребни и резали, резали, резали.

Несомненно, это были живые существа, а не миражи и не фантомы, каковыми казались в начале. Там, где происходили наиболее яростные стычки, в воздухе расцветали облачка красного тумана. На расстоянии это выглядело так, будто кто-то обмакнул в воду покрытую алой краской кисть.

Некоторое время путешественник наблюдал за ними.

Хотя столкновений не стало меньше, а агрессии по-прежнему хватало (чего только стоило одно «спланированное», как ему показалось нападение десятка мелких особей на одну более крупную), ламии все же все же казались ему неопасными.

Поэтому путешественник решил подобраться ближе.

И вновь — лёгкое движение мышц, поворот крыла, и вот он уже летит навстречу, подгоняемый то одним, то другим порывом ветра. Наконец он приблизился настолько, что стали заметны крохотные чешуйки на плоских телах необычных существ. Вблизи они выгляди как тончайшие кусочки стекла или как крошка драгоценных камней: чешуйки переливались всеми цветами, меняя окрас в зависимости от направления света. В один момент путешественник оказался в вихре сверкающих бликов, таких ярких, что от их многоцветия захватывало дух.

Существа, кажется, заинтересовались им в ответ.

Они подплывали всё ближе, тыкались плоскими мордами, вились вокруг, словно ленты всех цветов и размеров. Путешественник протянул им навстречу руку.

Возможно, разумное существо расценило бы этот жест правильно: как проявление дружественных намерений. Однако ламии не были разумными. Неожиданно одно из этих существ обвилось вокруг его запястья. Ощущение было таким, словно в кожу впились десятки иголок. Затем давление усилилось, и боль стала невыносимой. Путешественник тряс и размахивал рукой, но тварь держала крепко.