Вокруг света за 280$ - Валерий Шанин

Конечно же, первый же встречный поступил как радушный хозяин. Однако поесть спокойно не давали. К нам подходили то одни, то другие. Один из таких любопытных и сказал, что в Армидейле живет русский профессор — Аркадий Блинов. Номер его телефона мы узнали в телефонном справочнике. Я позвонил. Достаточно было сказать, что в городе находятся проездом двое русских путешественников. И минут через десять мы уже встретились.

— У вас какие планы? Никаких? Тогда оставайтесь у нас на выходные (дело было в субботу). В будние дни я работаю в университете, а так хочется пообщаться с соотечественниками.

Аркадий Блинов попал в Австралию по визе «для уникальных специалистов». По ней обычно иммигрируют балерины, всемирно известные художники, профессиональные спортсмены… И действительно, в своей области, в структурной лингвистике, он входит в десятку крупнейших экспертов.

— Первый год мы жили в арендованных квартирах. Потом, когда заработали на первоначальный взнос, стали искать себе дом (чтобы потом выплачивать его стоимость следующие двадцать пять лет). Это оказалось непросто. У меня главное требование — чтобы в своем рабочем кабинете я мог большую часть дня работать за столом при дневном свете. Старые дома в Армидейле вообще оказались построенными «задом наперед» — проектировали их английские архитекторы, и они забыли учесть, что Австралия находится… в Южном полушарии! Вот и получилось, что их дома стоят к солнцу «задом»! Хорошо еще, что сейчас стали умнее. Вот поэтому я и купил этот дом на окраине. И от университета недалеко — на лекции я пешком хожу, и кабинет у меня светлый.

Аркадий уже пятый год живет в Австралии, но душой все еще в России. Каждое утро он обязательно смотрит по австралийскому каналу SBS программу «Сегодня». А если не может, записывает ее на видео. У него дома скопилась уже целая видеотека с записями новостных программ из Москвы.

В Сидней въезжали с врачом, возвращавшимся после недельного отпуска на море.

— Вас где высадить?

— У какой-нибудь русской православной церкви.

В Сиднее русских церквей оказалось несколько. И Майкл выбрал из списка, опубликованного в справочнике городских улиц, ту, до которой ему было проще нас довезти. Так мы оказались в Блэктауне возле Архангело-Михайловского храма. Вечером в будний день там никого не было, но соседи дали нам телефон старосты. А от него мы попали к Наталье Николаевне Баич. Она, как у нас сказали бы, работала на общественных началах в библиотеке русского дома престарелых в Кабрамате. На следующее утро она как раз должна была туда ехать. Захватила и нас с собой.

После завершения экскурсии по дому престарелых я спросил:

— А нельзя ли нам где-нибудь здесь переночевать пару ночей?

— Ну, что за путешественники пошли! — удивился директор. — Три недели назад в Сиднее проездом был Федор Конюхов. Он собрал с сиднейских русских 100 тысяч долларов на ремонт своей яхты и поплыл себе дальше. А вы! Переночевать два дня! Это разве масштаб!

— Стыдно, конечно, обращаться с такой просьбой. Но все же. Где бы нам можно было остановиться? — не унимался я.

— Обратитесь в женский монастырь в Кентлине. У них есть бараки. Там наверняка найдется место и для вас.

Там с благословения настоятельницы игуменьи Евпраксии Татьяну Александровну поселили в одной из временно пустующих монашеских келий, а меня — отдельно, в здании старой церкви.

За стеной монастыря стоят три деревянных барака, по десять комнат в каждом, плюс общая кухня, туалет и душ. Во время Второй мировой войны там жили австралийские солдаты, а потом их купила русская церковь. Поначалу они использовались для хранения всякого хлама, но, когда в середине восьмидесятых годов в Австралию хлынула новая волна иммигрантов из России, Алексей Павлович Кисляков отремонтировал начавшие приходить в негодность бараки и сделал пригодными для жилья. Некоторые постояльцы жили там годами, другие появлялись лишь время от времени, но «русская колония» существовала непрерывно уже почти двадцать лет. Когда мы пришли туда вечером, «колонисты» собрались вокруг большого пионерского костра: пели песни, рассказывали анекдоты, рассуждали на политические и философские темы.

Там были не только постоянные жители этих бараков — те, кто сравнительно недавно попал в Австралию, подал документы на иммиграцию, как беженец, но еще не получил статуса постоянного жителя. Старые иммигранты, живущие в Австралии уже по 20–30 лет, приезжают сюда не в погоне за дешевым жильем, а из-за ностальгии по оставленной Родине. Сейчас можно поехать в Россию, но это далеко, а, главное, там не удастся «поплакаться в жилетку». Для тех, кто живет в России, все иммигранты, поселившиеся в такой благословенной стране, как Австралия, кажутся счастливчиками. А здесь, на этом российском островке, собираются все свои: можно поговорить по-русски, поделиться своими горестями и радостями. Те, кто жил здесь когда-то, время от времени приезжают для того, чтобы окунуться в эту неповторимую атмосферу, привозят своих детей, чтобы они могли хоть немного практиковать свой русский язык. На типичный вопрос: «И давно здесь?», можно услышать неожиданное: «Нет. На две недели приехал… восемь месяцев назад».

Нынешние российские эмигранты разительно отличаются от своих предшественников. Они не рвались на край света в поисках демократических свобод. Кто-то в России на жалованье врача или инженера не мог прокормить семью, но большая часть — это бывшие «новые русские», скрывающиеся от кредиторов, «русской мафии» или налоговой инспекции… Они прятались от объектива моей видеокамеры и запрещали даже мельком упоминать их имена в печати.

По Сиднею можно гулять часами. Легкий ветерок с океана сбивает жару, а многочисленные парки и скверы дают возможность среди белого дня поваляться на чистейшей травке. Среди обильной зелени в городе, где сейчас живет около четырех миллионов человек, не чувствуется обычной для мегаполисов давки и толкотни.

Мы приехали в Сидней для того, чтобы найти работу. А проще всего это сделать через русских. Уж они-то наверняка в курсе текущей ситуации. Часть русских из бараков работала на грибной ферме, но лишь по два-три неполных дня в неделю. Это идеально подходит для тех, кто томится в ожидании получения гражданства — и на жизнь хватает, и свободного времени много остается. Но заработать там нереально. Зарабатывают все на «джибровке». Так называют отделку плитами сухой штукатурки внутренних стен и потолков. Работа это тяжелая, но хорошо оплачиваемая — от 70 до 150 австралийских долларов в день. И, главное, для нее не нужна рабочая виза. Большая часть фирм основана бывшими россиянами, а они излишним формализмом себя не обременяют. Мы уже стали договариваться, к какой компании примкнуть, но выяснилось, что в связи с предстоящей Олимпиадой строительство заморозили, и рабочие пока не нужны. Все остальные предложения были совсем несерьезные. Например, можно было ловить в курятнике кур. По словам тех, кто этим уже занимался, делать это можно только ночью, при свете тусклых лампочек, когда куры, страдающие «куриной слепотой», становятся легкой добычей. За каждую сотню пойманных и посаженных в клетки кур платят по 10$. Хотя опытные ловцы зарабатывают за ночь по 100–150$, после бессонной ночи нужно полдня отсыпаться, а запах куриного помета не отмывается неделями, никакое мыло не помогает.