Тень убийцы. Охота профайлера ФБР на серийного убийцу-расиста - Джон Дуглас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В дополнение к этим признаниям Франклин признался в преступлении, совершенном в Миссисипи, ответственность за которое взял на себя кто-то другой. Около 9:30 утра в воскресенье, 25 марта 1979 года, двое мужчин, мывших машины на автомойке самообслуживания в Джексоне, штат Миссисипи, обнаружили лежавший рядом с автомобилем труп афроамериканца, которого местная полиция идентифицировала как жившего неподалеку 25-летнего Джонни Нойеса. Он получил одну пулю в грудь, вероятно, когда мыл машину. Нойес был старшим из восьми детей, студентом Джексонского государственного университета, решившим пойти после колледжа обучаться на врача. Незадолго до того он развелся и имел двух маленьких дочерей.
Его мать, Эмма, поняла, что что-то не так, когда он не явился на обед в ее дом в Халландейле, примерно в девяноста милях от Джексона. Она приготовила сома, его любимое блюдо.
Ужасную новость ей сообщила по телефону проживающая в Джексоне сестра.
Полиция не смогла определить мотив; оружие не нашли; не было ни свидетелей, ни подозреваемых.
Дело оставалось открытым без каких-либо существенных зацепок вплоть до 1984 года, когда Генри Ли Лукас, 47-летний серийный убийца и бомж из Блэксбурга, штат Вирджиния, начал признаваться в сотнях убийств по всей стране, находясь в тюрьме Джорджтауна, штат Техас. Правоохранительные органы тут засуетились, спеша выяснить, не удастся ли закрыть какие-либо нераскрытые дела.
Одним из таких копов бы детектив из полиции Джексона Дэвид Фондрен. Он отправился в Техас допросить Лукаса, который взял на себя ответственность за три убийства в Джексоне, в том числе и убийство Нойеса. Лукас сказал, что заметил Нойеса, когда тот ехал по межштатной автомагистрали 20 в Миссисипи, где магистраль поворачивает неподалеку от пересечения 80-го шоссе и Вэлли-стрит, где расположена автомойка. Он сказал Фондрену, что застрелил его из «Магнума-357».
Когда Фондрен вернулся с этой информацией, история показалась вполне правдоподобной, и полиция получила огромный стимул для раскрытия убийства. Эмме Нойес сообщили, что дело вот-вот будет закрыто. Но чем глубже они вникали в суть, тем сомнительнее выглядела версия Лукаса. Фондрену удалось подтвердить, что в день убийства Лукас был в другом месте. Похоже, здесь вполне применима поговорка о «воровской чести», которую каждый понимает по-своему. Лукас – отец которого, как и у Франклина, был алкоголиком, в детстве серьезно повредил глаз в результате несчастного случая и большую часть жизни бродяжничал – вероятно, убил от трех до одиннадцати человек, хотя и утверждал, что более сотни. Судя по всему, мотивацией ему служило сочетание скуки и желание дурной славы, поскольку каких-либо других жизненных достижений у него не имелось. Франклин, человек столь же никчемный, хотя бы был честен, рассказывая о своих преступлениях. Факт остается фактом: добровольные признания являются в работе органов правопорядка обычным явлением, и отделять обоснованные утверждения от ложных – часть детективной работы. Вот почему так важно знать о подозреваемом как можно больше, чтобы быть в состоянии определить, насколько ему можно верить. Хотя Франклин, безусловно, обманывал систему и нередко отказывался от своих прежних заявлений, я никогда не слышал, чтобы он сознавался в преступлении, которое на самом деле совершил кто-то другой.
Так обстояли дела до начала мая 1996 года, когда Франклин подал голос из своей тюремной камеры в Миссури и тоже взял на себя ответственность за это убийство. Детектив из «убойного» отдела джексонской полиции Чак Ли внимательно изучил заявление и сказал, что Франклин изложил в нем детали, которые мог знать один лишь убийца. «И мы, и офис окружного прокурора убеждены в том, что он – именно тот парень, который нам нужен», – сказал Ли репортеру джексонской газеты «Клэрион леджер».
Он обсудил с окружным прокурором поездку в Миссури для интервью с Франклином, как до того Фондрен ездил допросить Лукаса, но они пришли к выводу, что нет смысла начинать еще одну юридическую процедуру, и решили наконец-то закрыть дело и принести семейству Нойес то успокоение, которого они ждали на протяжении семнадцати лет. Эмма Нойес умерла в ноябре 1997 года, незадолго до смерти узнав, кто же убил ее сына.
Судебный процесс по делу об убийстве Джеральда Гордона начался в понедельник, 27 января 1997 года, почти через двадцать лет после преступления. Сторону обвинения представлял Дуглас «Дуг» Сидел. Выступая в роли своего собственного адвоката, Франклин помогал общественным защитникам Карен Крафт и Ричарду Шольцу, но не позволял им вмешиваться или выдвигать возражения по любому из вопросов свидетелей Сидела. Все до единого присяжные были белые и исключительно мужчины. Франклин утверждал, что он исключил из состава жюри женщин, потому что они более сострадательны, чем мужчины, и менее расположены обрекать подсудимого на смерть, которой он, по его собственным словам, добивался.
Несмотря на тот факт, что Франклин уже признался в убийстве Джеральда Гордона и ранении Уильяма Эша, обвинение представило тщательно выстроенную временную шкалу, показывающую, как Франклин купил в Далласе винтовку «Ремингтон 30–06» на деньги, полученные в результате ограбления банка в Литл-Роке, уже тогда намереваясь убивать из нее евреев. Перебрав несколько возможных районов на Среднем Западе, в конечном счете он остановился на Сент-Луисе, где проживает больше всего евреев. В телефонном справочнике, наряду с несколькими другими синагогами, он нашел конгрегацию «Брит Шолом Кнесет Исраэль», объехал их все, присматриваясь, и выбрал эту из-за легкого доступа к автомагистрали для эвакуации из города.
Уильям Эш, потерявший палец от огнестрельного ранения, и Стивен Голдман, находившийся на парковке синагоги рядом с Джеральдом Гордоном и раненный еще одной пулей, давали свидетельские показания. Прежде ни один из них лично Франклина не видел.
Одним из тех, кто каждый день сидел в зале суда, был Ричард Калина, теперь уже женатый мужчина, 32-летний отец двоих детей. В день убийства Джерри Гордон вышел из синагоги как раз с бар-мицвы Калины. В двадцать лет Калина прошел курс терапии, чтобы справиться с посттравматическим стрессовым расстройством, которое было вызвано перенесенным в тот день, когда, по его словам, «вся его жизнь изменилась за считаные секунды».
Обвинение просмотрело записанное на пленку интервью для присяжных, в котором Франклин, имея в виду евреев, заявил: «Я считаю, что они, прямо или косвенно, несут ответственность за все зло в мире».
Когда сержант Цвифель спросил, сожалеет ли он о каких-либо своих поступках, он ответил:
– Я сожалею лишь о том, что это незаконно.
– Что незаконно?
– Убивать евреев.
Франклин, на котором был оранжевый тюремный комбинезон и кандалы на лодыжках поверх высоких черных кроссовок, перекрестно допросил свидетелей штата, но не вызвал ни одного
