В поисках своего дома, или повесть о Далёком Выстреле - Андрей Ветер

– Кажется, мы будем жить, – прошептал капитан Бентин, ловя потрескавшимися губами дождевые капли.

7

Сообщение о гибели Кастера и его Седьмой Кавалерии привело американцев в шок. Газеты истерично брызгали типографской краской, взывая к мщению. Надрываясь, журналисты требовали отрубить дикарям руки, потому что кровь несчастного генерала и его солдат с этих рук не смыть. И новые колонны тянулись по следам индейцев, которые рассыпались маленькими группами и разбрелись по равнинам. Армия генерала Крука двигалась тяжело, тонула в едкой пыли между высоких сосен, гремела колёсами фургонов, бряцала оружием. Навстречу ей, так же измотанная бесплодными поисками, ползла колонна генерала Терри.

Едва Шошоны и Юты, служившие у Крука разведчиками, обнаружили впереди ряды генерала Терри, они извлекли из походных коробов головные уборы, вымазались грязью и понеслись навстречу солдатам, чтобы торжественно встретить их. Однако Абсароки, скакавшие во главе колонны Терри, приняли вопящих индейцев за враждебных Лакотов и едва не схватились с ними. Их остановило появление кавалеристов на опушке за спинами Шошонов. Медленно два синих полка слились воедино, глотая пыль, кашляя, ругаясь последними словами на пустоголовое командование.

Несколько дней спустя военная громада вновь разделилась у берегов Жёлтого Камня. Шошоны и Юты заявили генералу Круку, что на территорию Лакотов они не поедут. Удержать их оказалось невозможным. Индейцы всё ещё делили землю по своим привычкам, а не по понятиям белых. Они осознавали до конца, что времена изменились, что восприятие окружающего мира должно было стать иным.

Начались проливные дожди. Пространство наполнилось слякотью. Съестные запасы Крука подошли к концу, и голодные солдаты принялись убивать лошадей. Две тысячи небритых вонючих человек впали в состояние мрачного ожесточения. Минул уже месяц с тех пор, как они в последний раз меняли бельё, их одежда не просто пропотела, но насквозь пропиталась коричневой грязью. А дождь не переставал хлестать в рот и глаза.

Восьмого сентября Крук выслал вперёд полторы сотни кавалеристов во главе с капитаном Милсом. [26] К своему немалому удивлению солдаты внезапно обнаружили возле Тонкого Перешейка на Кроличьем Ручье сорок палаток Лакотов.

Длинноволосый проводник по кличке Дешёвый Чарли-Бизон остановил коня перед капитаном и отряхнулся, как пёс, рассыпая гроздья брызг.

– Похоже, что это лагерь Чёрного Щита, его ещё называют иногда Железным Пером, [27] – откашлялся Дешёвый Чарли и отёр рукой с длинными чёрными ногтями мокрое небритое лицо. – Мужчин там по пальцам пересчитать можно. Эти бродяги, думаю, ползут в агентство, поэтому не ждут встречи с нами. Если шарахнуть по ним внезапно, то, держу пари, они отпляшут отличный танец смерти под нашими винтовками.

– Ты готов их живьём проглотить.

– Я голоден и зол, как сам дьявол, сэр, – прошипел проводник, – клянусь, у краснокожих в палатках найдётся немало такого, что можно бросить в желудок.

Рано утром кавалеристы обрушились на деревню, залитую коричневой водой. Лошади падали, скользя в глубоких лужах, где тяжело плескалась вязкая масса. Частые выстрелы изорвали монотонный гул дождя, сбивая с ног убегавших индейцев. Десятка два воинов успели вспрыгнуть верхом и после короткой перестрелки умчались прочь. Кавалеристы не последовали за ними. Проклиная краснокожих и мерзкую погоду, они носились по лагерю, стреляя в стены палаток. Горстка завёрнутых в одеяла фигур промелькнула во мгле и скрылась в пещере. Солдаты побежали за ними, но отступили.

– Что вы тянете волынку с этими бродягами? Что они, крепость там устроили в пещере что ли?! – кричал, схватившись за простреленную ногу, лейтенант фон Лютвитс. Он рухнул на бок и скорчился от боли. За его спиной волокли по жидкой грязи мёртвого Дешёвого Чарли с налипшими на лицо прядями сальных волос. Следом протащили молоденького кавалериста с пробитым виском.

Когда прибыл Крук, мрачный и решительный, индейцев ещё не выбили из пещеры. Пули пронзительно визжали, ударяясь о камни. По лужам стелился дым.

Франк Гроард-Хвататель на карачках подкрался к самому входу пещеры и долго уговаривал Лакотов сдаться. После продолжительной паузы под струи дождя вышли пятнадцать женщин, все испуганные, накрытые одеялами. Две матери прижимали к груди мёртвых детишек. Крук, утопая в грязи по щиколотку, подошёл к ним и протянул из-под длинного серо-голубого плаща руку. Женщины ответили пожатием, устало глядя генералу в глаза. С полей его шляпы текла вода. Крук устало улыбался из недр неухоженной бороды и поглядывал на пещеру, откуда изредка доносились выстрелы.

К вечеру, тяжело дыша, показался изборождённый морщинами старый вождь Железное Перо. Он шёл, слегка согнувшись и прижимая левую руку к разорванному животу. Покидая пещеру, он с грустью оглянулся, видимо, прощаясь с погибшими друзьями. Через ряды солдат протолкнулся Франк Гроард и остановился перед вождём. Железное Перо протянул окровавленную руку для пожатия и медленным шагом направился к костру. Обеими руками он поддерживал скользкие вываливающиеся внутренности.

Дождь прекратился, словно небо обессилело от бесконечных слёз, и внезапно стало совершенно темно. Над уничтоженным лагерем испуганно затаилась тишина. Отчётливо слышался треск костра, возле которого молча сидел старый индеец, прикрывая одеялом свисающие кишки. Из-под брезентового навеса доносился стон лейтенанта фон Лютвитса, ногу его с раздробленной костью пришлось ампутировать. Он лежал без сознания и бредил в брезентовую пустоту над собой. А к полуночи дождь возобновил монотонную песню осени и громыхнул в невидимых тучах долгим раскатом. Белоснежная паутина молнии пробежала в черноте и осветила на мгновение повисшую голову Железного Пера, его набрякшие щёки, крупный нос, закрытые глаза. Вождь умер.

8

Бак Эллисон пролетел между обугленными шестами палаток одним из первых. Когда капитан Милс напал на деревню, Бак умчался с группой воинов в лагерь Неистовой Лошади за помощью, но путь был не близким. Теперь около шестисот Лакотов набросились на колонну Синих Курток с яростью обезумевших псов. Но было поздно. Железное Перо погиб, лагерь был мёртв. Осень гнала над лужами холодный ветер и беспокойно теребила поверхность грязной воды. Дешёвый Чарли оказался прав: Железное Перо вёл своих людей в агентство. Вождь ушёл из отряда Неистовой Лошади и держал путь в резервацию Красного Облака, чтобы скрыться на мирной территории от остервенелой военной машины белых людей. Вода-На-Камнях, как и многие женщины напуганная скоплением солдат в округе и постоянными перестрелками, упросила мужа присоединиться к Железному Перу. Но они не успели добраться до цели.

Чёрные скелеты типи ещё дымились кое-где. Индейцы слезали с лошадей и в недоумении оглядывали деревню, по которой прошлись сапоги двух тысяч солдат, топча сорок жалких индейских палаток.

– Они всё время охотятся за нами. Мы мечемся взад и вперёд по нашей земле, но они идут следом, – сказал Неистовая Лошадь, обводя потухшим взором разрушенную деревню. – Они не могут спокойно жить, пока мы не убиты. У нас не будет покоя. Мы ведём неравную борьбу. Мы хотим жить, они же хотят нашей смерти. Они жаждут нашей крови.

Бак, чувствуя охватывающий его холод, торопился к своей палатке. Его шаги убыстрялись, сердце колотилось исступлённо, уши наполнялись свистом. Вот уже близко остатки жердей, курившихся дымом, вот клочья опалённой шкуры, вот чёрные хлопья сгоревшего тряпья. Бак сделал последний шаг и застыл, скованный ужасом… Перед ним лежала мёртвая дочь с разметавшимися со сна волосами и тремя дырками от пуль на залитом кровью лице. Возле неё, прижимая испачканную в грязи полоску голубого шёлка, которую Бак привёз в подарок из Дэдвуда, вытянулась в коричневой луже Вода-На-Камнях. Её глаза смотрели на Бака неподвижным бесконечным взглядом. Рассекающий бровь рубец казался совершенно белым, будто заиндевелым. Мягкие при жизни губы теперь жёстко сложились, как бы сдерживая возглас обиды. Пущенная сзади пуля вырвала на шее клочок мяса, и он повис возле раны, тёмно-коричневый от запёкшейся крови.

Бак опустился на колени перед неживым телом и беззвучно зашевелил губами. Произнести он ничего не смог, потому что не осталось в мире ни слов, ни поступков, ни любимой женщины. Всё унеслось и развеялось пеплом… В голову полилась ночь. Свод небес обрушился внезапно на Бака невыносимой теснотой. В нос ударил запах гари, пожар лесов и прерий, жар погребального костра. В глазах набухли водяные мешки и, лопнув, брызнули огнём. Горячие слёзы побежали по лицу. Бак вновь увидел неподвижные зрачки мёртвой женщины. Глаза смотрели, но Воды-На-Камнях в них не было.

И мир затух.

ОСТЫВШИЕ УГЛИ КОСТРА (1877)