Не жди меня, мама, хорошего сына - Владимир Колычев

— Сука!.. О, смотри, легок на помине!

Загоров показал Волынку на человека, с понурой головой бредущего к стоянке такси.

Рита объявила бойкот. Юрий терпел долго, но в конце концов не выдержал. И ушел. Время — половина второго ночи, Загоров под контролем, так что если вдруг объявится Волынок… Да и не объявится он. Уж сегодня точно его не будет… А если вдруг, не было команды караулить бандита сутками напролет. По мере сил и возможностей, как сказал майор Кулик. А не было у Юрия сил смотреть, как глумится над ним Рита.

— Куда надо, парень? — спросил подошедший таксист в потрепанной меховой кепке.

Косыгин назвал адрес, сел в машину.

— Чего такой смурной? — поинтересовался водитель.

На вид ему было лет сорок, худой, невзрачный, а глаза светятся, живой огонь в них.

— Да так.

— Несчастная любовь?

— Почему любовь?

— Вид у тебя, как у несчастного влюбленного.

— Ну, может, и любовь, — пожал плечами Косыгин. И, немного подумав, добавил: — Да, любовь…

Он любил Риту, какие уж тут могли быть сомнения.

— С девушкой поссорился?

— Может, и поссорился.

Косыгин не ощущал в себе потребности высказать все, что лежит на душе, но все же втянулся в разговор.

— Оставил ее в клубе. А если она одна домой пойдет? Ночь, дураков много, может и не дойти…

— Не пойдет. Она там работает.

— В клубе? Стриптизерша?

— Почему сразу стриптизерша? — удивился Юрий.

— Не знаю, почему-то подумал, — пожал плечами таксист.

— Работала стриптизершей…

— Я так и подумал. Взгляд у тебя смурной. Не знаешь, нужна ли она тебе такая…

— Какая такая?

— Да такая… Я тебе вот что, парень, скажу. Жизнь такая штука, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. У меня, э-э… один знакомый на проститутке женился. Ну, на бывшей, понятное дело. А его брат женился на порядочной — библиотекарша в очках, тихая, мерси-пардон, все такое… Ну и что? Та, которая проституткой была, на других мужиков даже не смотрит. А хозяйка какая — у-у, готовит — пальчики оближешь… А библиотекарша сама, ля, пальчики облизывает, у чужих мужиков. Но вежливо! Вилкой берет!.. Да, брат, такая она штука, жизнь. А то, что было у нее раньше… Так у библиотекарши это и до замужества было, Ленька об этом только недавно узнал…

— Мне все равно, что у нее было, — мотнул головой Косыгин.

— Тогда вернись, если все равно.

— Дело не в том.

— А в чем?

— В том, что я дурак…

Он вспомнил, как Рита просила его, почти умоляла сказать, что нужна ему. Не сказал, и она ушла с Битковым… А недавний случай — ему же не все равно было, что какой-то Загоров пристает к ней. И сердце сжималось, когда она в камеру к Биткову шла… Ну почему он такой нелепый?..

— Поворачивай!

В клуб Косыгин попал через рабочий вход. Охранник его уже знал — недобро покосился на него, но пропустил. Лифт, приемная. Дверь в кабинет открыта. В кресле, спиной к нему, человек, перед ним — Рита, в руке у нее малогабаритный спецназовский «ПСС».

— Рита, я хотел сказать… — по инерции проговорил Косыгин, хотя уже догадался, что пистолет она достала неспроста.

Она бросила взгляд в его сторону, но увидела не только его.

— Юра!

Он обернулся и увидел несущегося на него Загорова. Сорвавшийся с цепи пес; злой, но не совсем уверенный в себе. Он мог бы сбить Косыгина с ног, но в самый последний момент решимость оставила его. Он замер в шаге от Юрия, не зная, что ему делать. Зато Косыгин не оплошал — ударил его кулаком в солнечное сплетение; сложив пополам, заломил руки за спину. Наручники на месте, раз-два… Пистолет свой он тоже достал.

— Браво! — услышал он мужской голос.

Обернулся и увидел Риту. Она стояла лицом к нему, а за спиной у нее находился мужчина — одной рукой он плотно захватил ее шею, а другой вдавливал ей в ухо ствол спецназовского пистолета.

Косыгин обомлел. Во-первых, ему не могло понравиться столь резкое изменение обстановки. А во-вторых, он узнал в мужчине Волынка. Пока он проветривал свои чувства на улице, бандит пробрался в клуб, к Рите. Пока он укладывал на пол Загорова, Волынок, воспользовавшись суматохой, разоружил девушку, взял ее в заложницы. А ведь победа была так близка…

— Брось пушку! — потребовал Волынок.

Пистолет к бою готов: патрон в патроннике, предохранитель в нижнем положении. Но рука опущена, ствол «макарова» смотрит в пол. А Волынок держит палец на спусковом крючке.

— А если нет? — с неожиданным для себя спокойствием спросил Косыгин.

— Если нет, я кончу Марго!

— Я тебе только спасибо скажу.

— Чего? — растерянно протянул Волынок.

— А я сам пришел, чтобы кончить эту шлюху!

Сбитый с толку бандит отвел пистолет от ее головы. И Косыгин вмиг этим воспользовался — быстро, но плавно поднял руку с пистолетом.

— Давай вместе это сделаем!

Ствол «ППС» уже смотрел на него, но преимущества у Волынка больше не было.

— Что, стоило мне уйти, как ты мужика привела? — в показном гневе спросил Косыгин у Риты.

— Юра, ты чего?

Он был так убедителен в своей ярости, что Рита испугалась не на шутку.

— Ничего! Стриптиз танцевала, с Битковым спала! Мне голову морочишь! Пора с этим кончать!.. Ну чего ты, мужик, давай…

Волынок ждал продолжения, но вместо слов Косыгин предложил ему пулю. В голову.

Бандит тоже выстрелил, но запоздало, уже после того, как вскинул руку вверх. После громобойного «макарова» выстрел «ППС» прозвучал, как пшик из пневматического ружья. Но бесшумность этого пистолета обманчива, с расстояния в пять метров пуля из него пробивает стальную каску. К счастью, она ушла высоко вверх, потушив лампочку в подвесном потолке. Косыгин же своим выстрелом потушил самого Волынка.

— Ты его убил! — возмутилась Рита.

Падая, бандит увлек ее за собой, но все же она удержалась на ногах. А он лежал на полу, одной рукой схватившись за голову.

— Может, да, — кивнул Косыгин. — А может, и нет.

Рита ударила его коротко, без размаха, раскрытой ладонью по щеке.

— Это тебе за шлюху!

— Это дезинформация. Для него…

Она снова ударила его, но уже не так сильно.

— Это тебе за Биткова!

— Я же сказал, пора с этим кончать… Я пришел сказать, что люблю тебя и хочу, чтобы мы были вместе…

— Я так и поняла, — сардонически усмехнулась Рита.

Но вот сарказм в ее глазах исчез, на губах заиграла нежная улыбка.

— Это правда?

— Да.

Он мог бы обнять ее, прижать к себе, поцеловать. Была уверенность, что Рита ответит ему тем же. Но они всего лишь взялись за руки. Волынок подал признаки жизни, а где-то рядом находилась Стелла, ее нельзя было сбрасывать со счетов…

Стелла вошла в кабинет, как приговоренная к смерти на плаху, а на предложенный стул села, как будто он был электрический. Красивая девушка, но нет в ней женственной нежности, зато легко угадывается червоточина порочной натуры. Степан пододвинул к ней пачку «Мальборо». Стелла взяла сигарету. Он щелкнул зажигалкой, она жадно затянулась.

— Несладко в камере? — спросил он.

— Да нет, ничего, — вяло пожала она плечами.

— Холодно?

— Нет, батарея горячая.

— Я спрашиваю, на душе не холодно?

— А, это… Я ничего такого не делала. Это все Василь.

— Что все?

— Ну, все…

— Биткова он подставил, да?

— Не знаю. Если что-то и было, то я не знаю…

— А в Сафронова кто стрелял, возле «Реверса»?

— Не знаю.

— Зато я знаю. Волынок в него стрелял.

— Может быть, я не знаю.

— А кто в машине его ждал?

— В какой машине?

— В той, которая увезла его с места преступления. Девушка с ним была.

— Вот сволочь, — возмутилась Стелла.

— Кто сволочь, он или она?

— Он. И она.

— Ну зачем же ты на себя наговариваешь? — усмехнулся Круча.

— Почему на себя?

— Потому что ты с Волынком была. Потому что ты алмаз потеряла. Большой бриллиант, а на нем отпечатки твоих пальцев. Есть результаты экспертизы… Не отвертишься ты, Стелла, и не пытайся. Давай начистоту, кто в Сафронова стрелял?

— Василь стрелял. Но он не хотел никого убивать.

— Ты была с ним?

— Да, но я не хотела, он меня заставил…

— Такой строгий, что заставить мог?

— Да зверь.

— Вместе жили, вместе хозяйство вели?

— Да.

— Наверное, сам он никогда есть не готовил, тебя заставлял.

— Заставлял.

— И в доме ты убиралась?

— Да.

— И в квартире Трофименкова порядок навела?

— Какого Трофименкова?

— Троха его зовут.

— А, да, наводила порядок…

— Хорошо убралась, мы там ни одного отпечатка пальцев не обнаружили. Василий заставил?

— Да, он.

— А кто укол Трохе делал?