Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Евгений Юрьевич Спицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По документам личного архива И.В. Сталина можно предположить, что первоначальный толчок к языковедческой дискуссии дал Первый секретарь ЦК КП (б) Грузии Кандид Несторович Чарквиани, который в самом конце декабря 1949 г. направил на имя И.В. Сталина записку о тяжёлом положении в советском языкознании. Причём к своей записке он приложил копии работ известного грузинского лингвиста академика А.С. Чикобавы «Стадиальная классификация языков академика Марра», «Турецкая лингвистическая теория „гюнеш дил“ в связи с проблемой историзма в современной лингвистике» и фрагмент его книги «Проблемы языка, как предмета лингвистики, в свете основных задач советского языковедения».
Хорошо известно, что сам Арнольд Степанович Чикобава ещё с начала 1930-х гг. выступал с резкой критикой «нового учения о языке» и был одним из самых ярых анимарристов. Причём, как утверждает Б.С. Илизаров,[244] эта критика марризма якобы базировалась в основном на махровом грузинском национализме самого А.С. Чикобавы, который всегда: 1) выступал против выделения абхазского языка в отдельную языковую группу, 2) всячески пытался доказать изначальное родство между картвельскими (грузинскими) и абхазским языками и 3) отрицал общие истоки армянского и грузинского языков. Судя по всему, на тех же идейных позициях стоял и его знаменитый земляк-кутаисец, всесильный член Политбюро Лаврентий Павлович Берия, который не только передал И.В. Сталину его последнюю работу, но и с одобрения вождя инициировал сам «антимарровский процесс в общегосударственном масштабе».
Тем временем, ознакомившись с материалами, поступившими из Грузии, И.В. Сталин вызвал её руководителей в Москву, и в начале апреля 1950 г. на «Ближней даче» в Кунцеве состоялась его встреча с грузинской делегацией в составе первого секретаря ЦК К.Н. Чарквиани, председателя Совета Министров ГССР З.Н.Ч хубианишвили, академика А.С. Чикобавы и ещё двух человек. Кто помимо приглашённых присутствовал на совещаниях у И.В. Сталина, доподлинно установить не удалось, но, судя по тому списку фамилий, который вождь написал собственной рукой в письме, объявлявшем членам Политбюро о начале языковедческой дискуссии в газете «Правде», в курсе всех этих событий были Л.П. Берия, Н.А. Булганин, Л.М. Каганович, Г.М. Маленков, А.И. Микоян, В.М. Молотов и Н.С. Хрущёв.
Как утверждает Б.С. Илизаров,[245] вероятнее всего, именно академик А.С. Чикобава и назвал вождю всех участников будущей дискуссии со стороны антимарристов, в том числе и академика В.В. Виноградова, поскольку вряд ли вождь слишком хорошо ориентировался в «настроениях» языковедов. Хотя его оппоненты (П.А. Дружинин[246]) полагают, что данное предположение более чем спорно, поскольку И.В. Сталин прекрасно знал, кто такой академик В.В. Виноградов и каковы его отношения с марристами, которые буквально за год до этой дискуссии добились его отставки с поста декана филфака МГУ. Между тем, как считает тот же Б.С. Илизаров,[247] судя по всему, все мероприятия, связанные с подготовкой языковедческой дискуссии, проводились втайне и от аппарата ЦК, и от руководства Академии наук СССР, с тем чтобы не спугнуть марристов, не дать им никакой возможности «спрятаться под корягу» и быстро переориентироваться. При этом, судя по тому, с каким энтузиазмом и бесстрашием многие марристы стали прорываться на страницы «Правды» в период самой языковедческой дискуссии, они скорее предвкушали свою окончательную и безоговорочную победу, чем предчувствовали свою скорую погибель. Таким образом, можно констатировать тот факт, что весь последний год И.В. Сталин достаточно серьёзно знакомился с существом самой проблемы, просмотрел всю доступную ему литературу и коренным образом изменил своё прежнее отношение к «новому учению о языке». Причём в данном случае, по мнению всех анисталинистов (Б.С. Илизаров, В.М. Алпатов, С.И. Романовский, П.А. Дружинин[248]), «сошлось сразу многое: и его курс на великодержавность, и идея всемирной империи с ведущим русским языком, и новое понимание национальных проблем».
При этом, как считают те же авторы, И.В. Сталин был не только инициатором, но и разработчиком всей стратегии дискуссии. В начале мая 1950 г. он послал семи членам Политбюро — Л.П. Берии, Н.А. Булганину, Л.М. Кагановичу, Г.М. Маленкову, А.И. Микояну, В.М. Молотову и Н.С. Хрущёву — записку следующего содержания: «Рассылая статью тов. Чикобава „О некоторых вопросах советского языкознания“, считаю необходимым сказать несколько слов о нынешнем положении дел в советском языкознании. Советское языкознание переживает тяжёлое положение. Все ответственные посты в области языкознания заняты сторонниками и поклонниками Марра. Эти последние отстаивают чуть ли не каждую строчку, каждую букву произведений Марра. Учёных, в чём-либо не согласных с Марром, снимают с постов и лишают возможности высказать своё мнение по вопросам языкознания. Из языковедения изгнаны критика, самокритика. Между тем нужно сказать, что в произведениях Марра имеются не только правильные, но и неправильные положения, грубые ошибки, без преодоления которых невозможно двигать дальше советское языкознание. Понятно, что отсутствие критики и самокритики создаёт застой в развитии советского языкознания. Необходимо ввиду этого, скажем, на страницах „Правды“, открыть свободную дискуссию по вопросам языкознания, которая могла бы расчистить атмосферу и дать правильное направление советской лингвистической мысли. Статья тов. Чикобавы является полемической. Я думаю, что она могла бы быть использована как одна из дискуссионных статей. Можно было бы дать „Правде“ по одному вкладному листу в неделю с тем, чтобы лист был использован для помещения дискуссионных статей по языкознанию».
Во исполнение сталинского указания 9 мая 1950 г. на страницах «Правды» публикацией статьи академика А.С. Чикобавы «О некоторых основных вопросах советского языкознания» началась эта знаменитая дискуссия. Отныне раз в неделю в течение
