Путь Никколо - Дороти Даннет

Им не спастись. Невозможно. Он слышал прерывистое дыхание Клааса, но ничуть не сочувствовал ему.

— Нам надо добраться до поворота тропы. Туда снег не достанет. И там есть каменный навес! — Клаас говорил по-английски.

Командир англичан, грязно выругавшись, ясно выразил свое отношение к этому плану.

Тоби возразил:

— Может, он и прав. Тогда лучше сбавить ход. Иначе лошади могут свалиться.

Он и сам не понимал, почему поддержал Клааса. Снег бил ему в лицо: падающий снег, и снег, вылетающий из-под копыт. Сквозь сплошную белую стену он с трудом разглядел поворот тропы и темную тень впереди, на месте каменного уступа. Клаас, ехавший рядом, внезапно обернулся и с шумом выдохнул.

— Это не означает, — процедил Тоби сквозь зубы, — что ты не заслуживаешь самой крепкой порки за всю твою недолгую жизнь. И ты ее получишь.

— Знаю, — отозвался Клаас. — Ну вот, мы в безопасности.

Они сгрудились под нависающей над тропой каменной стеной. Здесь, под скалой, оказалось нечто вроде неглубокой пещеры, достаточной, чтобы вместить их всех. Грохот над головой и за спиной был столь оглушителен, что едва не разрывал барабанные перепонки. Тоби попытался вообразить себе вес снега, производящий такой шум, и скорость, с которой эта масса мчится вниз. Никакая скала их не спасет. Если лавина ударит сюда, она просто сметет весь уступ без остатка. Но они вынуждены были рискнуть.

Лавина прошла стороной. Они услышали через пару мгновений, как сплошная стена снега ударила по тропе, где они были только что. Рев камня и ломающихся деревьев…

Они молча сидели в седле, глядя на разворачивающееся действо. Край лавины прошел совсем рядом с их убежищем, как и предсказывал Клаас. Возможно, ему помогло знание астрологии или удачное вычисление… Или знание этих мест. Как-никак, а Клаас жил в Женеве. Тоби слышал, как он говорит об этом одному из англичан, коренастому молодому человеку, который подъехал ближе, чтобы поблагодарить его. Тоби, больше занятый монахом, не слышал, о чем еще они могли говорить. Затем он и вовсе позабыл об этом, поскольку рядом раздался какой-то шум, и появился Асторре с Юлиусом и остальными, — они вернулись, чтобы убедиться, все ли в порядке.

Задерживаться никто не стал. Теперь, когда первоначальный испуг миновал, никто не хотел зря терять время. Тоби помогли поудобнее устроить в седле монаха, а затем вместе с англичанами они двинулись дальше.

Тоби заметил, что Асторре ищет взглядом Клааса, но тот разумно предпочел оставаться невидимым. Старший в отряде англичан объяснял капитану Асторре, что он думает о тех болванах, которые кричат в горах, и, к восхищению Тоби, капитан Асторре отвечал ему очень любезно. Впрочем, что ему еще оставалось? Для посторонних — все было кончено. И брат Жиль оказался единственным пострадавшим.

— Ему бы следовало спросить, — заметил Юлиус, — что он думает о тех болванах, которые подстрекают других болванов кричать в горах. Ты видел Клааса?

— Конечно, я видел Клааса, — отозвался Тоби. — Он был прямо у меня перед носом. И если хочешь знать мое мнение, он хотел вызвать безобидную маленькую лавину, а получил большую. И здорово перепугался. Он и сам был белый, как снег, наш дружок Клаас.

Юлиус покосился на него.

— Я уже не раз видел, как он получал больше, чем рассчитывал. И я видел его напуганным. Но вот, что я тебе скажу: несмотря на страх, маленький мерзавец получает от этого удовольствие. Иначе он бы прекратил это делать, не так ли?

В голосе его звучало раздражение, но одновременно Тоби уловил и нечто похожее на зависть. Они поехали дальше, и вопрос так и остался без ответа.

Глава 13

Возглавляемый капитаном Сайрусом де Астариисом, более известным как Асторре, отряд наемников Шаретти вступил в Милан спустя одиннадцать дней, после того как покинул Женеву. Издалека, с зеленых ломбардских равнин, открывался великолепный вид на массивные красные крепостные стены, шпили и башни столицы. Герцогство Миланское являлось одним из пяти основных государств Италии, соперником Венеции, тайным союзником Неаполя, открытым другом папы римского. Герцогство Миланское простиралось от Тосканы до Альп и в настоящее время было любимо Флоренцией, которая без его помощи не могла достигнуть северных рынков, а Флоренция в эту пору означала Медичи.

Милан не был насквозь пронизан водой, подобно Брюгге, или построен на ней, как Венеция. Милан защищали два обводящих канала и крепостные стены красного кирпича с шестью воротами. Асторре предложил въехать через Порта-Верчеллина. Это был намеренный вызов, обдуманный и спланированный по пути через Аосту, Иврею, Верчелли и Новару, где они провели целую ночь, начищая оружие и доспехи, как примерная супруга накануне распродажи по банкротству.

Юлиус также внес свою лепту: на рассвете явился со всеми бумагами к опускному мосту и специально для этого случая вспомнил тот чистейший и самый убедительный итальянский, которому его научили за годы, проведенные в Болонье. К полудню он вернулся с подписанным, разрешением и бумагой от герцогского секретаря, дававшей право на дрова, вино и размещение на постоялом дворе. Час спустя, через ворота Висконти, мимо красных крепостных стен с зубчатыми украшениями, они въехали наконец в Кастелло Сфорцеско.

Ибо наследница Висконти вышла замуж за Франческо Сфорца, сына одного из величайших кондотьеров, — да спаси нас Бог, — каких только знала Италия, а Франческо Сфорца вот уже девять лет как герцог Миланский, был вполне способен с первого взгляда распознать выгодную сделку, когда та сама плыла к нему в руки. И вот уже отряд Шаретти двинулся по запруженным миланским улицам в сверкающих шлемах, доспехах и наголенниках, ощетинившись копьями, как многомачтовый военный корабль, и прочие капитаны наемников, также привлеченные сюда предвкушением близкой битвы, оценивающе косились через окна таверн на Асторре, который горделиво восседал на своем прекрасно выученном жеребце с тяжелым расшитым чепраком и сверкающей упряжью.

Сегодня капитан Асторре украсил свой шлем страусовыми перьями; меховой воротник скрывал изуродованное ухо; перстни красовались поверх перчаток. Сегодня он не хотел быть рядовым членом отряда, который на привале сидит у огня вместе со своими людьми, жалуясь на женщин и ростовщиков. Возможно, таким образом он пытался укрепить уверенность в себе перед завтрашним днем, когда глава герцогской канцелярии вызвал его в Аренго, старый дворец Висконти рядом с собором, дабы выяснить, какие услуги может предложить он сам и его отряд.

В конце концов, человек военный лучше всего чувствует себя на поле боя, а не жонглируя словами и поскальзываясь на мраморных полах во дворцах вельмож. Здесь Асторре во всем готов был положиться на своего стряпчего, которого именно за этим и брал с собой. Кроме того, в подарок герцогу он взял африканца Лоппе, который в своем ярко-красном наряде выглядел столь пышно, что ему бы еще подушку (по словам этого насмешника Клааса), и на нем можно было бы спать, как в постели. Также его нарядили в двуцветные чулки, а на шляпу прикрепили герб Сфорца с вышитым золотом орлом и гадюкой, купленный в лавке на Верчелли.