Запруда из песка - Александр Громов

Потом и мы свернули в боковую штольню, миновав светящиеся буквы «Стой! Опасная зона. Без спецкостюма не входить», и вскоре автомотриса затормозила перед очередной стальной воротиной. Выглядела она так, будто ее не открывали лет десять, если не двадцать, а с укрепленного тюбингами потолка свисали каменные сосульки. Где-то капало.

– Слезайте, Фрол Ионович, – весело, но гугниво возвестил из-под респиратора Магазинер. – Приехали.

Когда ничего не понимаешь, лучше помолчать, и я молчал. Когда хочешь узнать что-то, опять-таки лучше молчать. Во избежание. Я и так уже знал слишком много.

Что ж, если те, кто стоит за Магазинером, кто бы они ни были, собрались меня устранить, то надо признать: способ они выбрали экзотический, но верный. Кто сюда сунется, кто узнает, что со мной сталось? Вариант первый: я просто исчезну бесследно. Вариант второй: со мной случится несчастье, скорее всего – схвачу «по собственной неосторожности» фатальную дозу облучения, рентген этак восемьсот, и на несколько оставшихся мне дней буду помещен в закрытую клинику без доступа посторонних. Персонал таких клиник обычно не болтлив, да и любые мои слова вполне сойдут за бред умирающего… Нет, лучше первый вариант – сразу и без мучений. Жаль, что выбираю здесь не я.

И все-таки в глубине души я верил Магазинеру. Он обещал показать мне нечто такое, о чем отказался разговаривать и в корабле, и после посадки, и в Звездном. Сначала зрелище, потом слова. Похоже, мое будущее зависело от моей реакции на то и другое.

Или он не сомневался в моей реакции?

Во всяком случае, он не устранил меня до этой поездки. А ведь наверняка имел такую возможность.

Автомотриса выпустила облако вонючего дыма и неспешно застучала по стыкам назад. Мы остались ждать. Я нигде не мог найти ни камер наружного наблюдения, ни какого-либо пульта связи. В этом осклизлом туннеле был бы уместен висящий на стене ржавый железный ящик с допотопными лампочными индикаторами, тумблерами и эбонитовой телефонной трубкой внутри. Но стены были голы – не считая, понятно, многолетней грязи и плесени.

– И долго нам придется ждать? – спросил я, когда мерный стук колес автомотрисы затих вдали. Срывавшиеся со сталактитов капли начинали действовать мне на нервы. Кап-кап-кап – мелко частило в одном месте, а в другом солидно бухало: кап! кап! Чтобы отвлечься, я попытался сообразить, какого состава сталактиты должны здесь расти – халцедон, кальцит или что-то иное? – и пришел к выводу, что, наверное, кальцит. Как давно существует этот туннель? Ну, лет сто, никак не больше. Халцедоновые сталактиты длиной в карандаш вряд ли успели бы вырасти, а кальцит – он скороспелый…

– Не нервничайте, Фрол Ионович, – был мне ответ. Ха! Как будто я дама в положении! И вообще это дурацкая привычка – говорить человеку, например, «не злитесь», когда он скрежещет зубами и готов всех на куски порвать. Успокоится он от этих слов? Как бы не так. Успокоитель первый же получит в морду.

Кап. Кап. Кап. Кап-кап-кап. Кап. Кап.

Постепенно я свыкся с капелью – без нее, наверное, начал бы чувствовать себя идиотом. Мы торчали у ворот уже минут пять. Наконец что-то протяжно скрипнуло, однако воротина так и не сдвинулась с места. Зато в стене позади нас открылась дверь – я и не заметил ее, настолько она не бросалась в глаза. От неожиданности я вздрогнул, чему Магазинер обрадовался:

– Попались? Все попадаются. Уж извините, не предупредил. Не мог отказать себе в маленьком удовольствии посмотреть на вашу реакцию. Некоторые аж подпрыгивают от неожиданности. Пойдемте. И еще раз извините.

Последнюю фразу он добавил не зря – без сомнения, давно понял, что шутить со мной бывает накладно. Я промолчал, тем более что он уже протискивал свою тушу в дверь. Что-то не было похоже на то, что меня хотят убить. Вряд ли над приговоренными станут подшучивать таким образом – скорее, с ними будут либо подчеркнуто деловиты, либо чрезвычайно любезны и на словах очень щедры. Хотя… что я знаю о людях, которых представляет Магазинер?

Мне известен лишь он, и, наверное, известен хуже, чем я ему. Конечно, и это уже кое-что, но все же прискорбно мало…

Дверь захлопнулась за мной автоматически. Узкий, облицованный скучным белым кафелем коридор шел сначала перпендикулярно туннелю, потом свернул направо под прямым углом. Нигде ни одного человека. И – еще одна дверь впереди, на сей раз порядочная дверь, то есть снабженная папиллятором и идентификатором рисунка сетчатки. Магазинер сначала приложил свой палец к датчику и вытаращил глаз в объектив, затем велел мне сделать то же самое. Видимо, в памяти управляющего компьютера уже сидели мои данные, иначе Магазинер не смог бы войти в дверь в моем сопровождении.

Пуф! Дверь ушмыгнула вбок и скрылась в стене с такой скоростью, что я невольно поежился. Если она умеет с такой же прытью вставать на место, то храни боже тех, кто вздумает торчать у нее на пути, – расчленит надвое. Гильотина, а не дверь.

За дверью были другие запахи. Чуть-чуть озона, чуть-чуть синтетиков – и ни сырости, ни плесени. Что-то тихонько гудело. Еще ощущалось, что отсюда начинается обитаемая территория, где-то поблизости были люди. Не знаю, по какой причине, но это всегда чувствуется.

Лаборатория – вот что скрывалось в толще горы поблизости от ядерных отходов, подальше от любопытных глаз досужих зевак, журналистов и пинкертонов всех мастей и рангов. Возможно, не одна, а целый комплекс лабораторий. Не имея никакого представления об их профиле, я уже по запаху мог сказать, что здесь занимаются наукой. Меня не обманешь.

Магазинер наконец-то стащил с физиономии респиратор, и я последовал его примеру. Переваливаясь, как утка, и отдуваясь, он завел меня в некое помещение. Довольно обширное, с высокими потолками, ярко освещенное, оно и было по виду типичной лабораторией. Приборы, приборы… Некоторые были мне знакомы, другие нет, третьи напоминали рабочие макеты, собранные в одном экземпляре, а четвертые вообще смахивали на что-то медицинское. Чем тут занимаются – биофизикой пополам с биохимией, что ли? Тогда при чем тут чужие? Почему темнит Магазинер, и что такого удивительного, собственно говоря, я должен увидеть, прежде чем услышать? Еще можно было понять его нежелание объясниться начистоту в корабле, можно было простить его трехдневное отсутствие после приземления (медицина взяла-таки его в свои лапы, а я метался по Звездному, как ненормальный, и места себе не находил), но после всего-то? Неужели я не способен воспринимать членораздельную человеческую речь, обязательно мне надо показать что-то, мордой ткнуть и дать пощупать?

Нет, я не против, я только за. Но разве одно другому помеха?

Тут я заметил, что мы в лаборатории не одни. Из-за громоздкого кожуха какого-то самодельного динозавра вылез человек в белом халате. В руках он имел отвертку, а за ухом – карандаш. По потным прядям на лбу, а главное, по глазам заметно было, что трудится он уже много часов, причем без заметного успеха, и слегка ошалел.

– Привет, Карл! – обратился к нему Магазинер на эсперанто.

– Гутен таг, – пробормотал в ответ ошалевший и, взглянув на меня, продолжил на немецком: – Это тот человек?

– Тот самый. Кстати, он понимает язык Гете и Шиллера.

Карл вынул из-за уха карандаш и принялся меланхолично жевать его.

– Забыл, – задумчиво произнес он, ненадолго прервав это занятие. – Значит, все-таки экспресс-вариант?

– Значит, все-таки да. Объект свободен?

Карл кивнул. Мыслями он был уже не с нами.

– А у тебя что, – спросил Магазинер, – не клеится? Опять затык?

Карл снова кивнул. На его месте я вышел бы погулять, чуток развеяться, да только куда же отсюда выйдешь привести мозги в порядок? Не то местечко, чтобы запросто выйти. Где работаешь, там и приводи.

– Так мы пройдем? – полувопросительно сказал Магазинер.

Третий кивок – и Карл скрылся за кожухом агрегата. Мы для него больше не существовали.

– Что это вы все головой вертите, Фрол Ионович? – полюбопытствовал Магазинер, когда мы прошли в соседнее помещение.

В его тоне чувствовалась ирония, он меня подкалывал, но я ответил прямодушно:

– Неужели ни одного живого охранника?

– Господи, да зачем? – удивился он. – Охранники охраняют ядерный могильник, а он охраняет нас лучше самых надежных охранных систем. Хотя охранные системы и у нас есть, кое-что вы видели. В остальном мы обходимся своими силами. Сводим, так сказать, к минимуму человеческий фактор. Слышали поговорку «что знают двое, то знает свинья»?

– Конечно. Но нас тут уже трое, а всего, наверное…

– Гораздо больше, – подхватил он. – Да. Но вы поймете, почему нельзя иначе, и поймете скоро. Обещаю. Мы уже почти пришли.

– А экспресс-вариант, о котором вы говорили, это что? Насчет меня?

Магазинер вздохнул.

– Зачем вы спрашиваете, раз сами догадались? Да, при нормальном развитии событий вы должны были увидеть… то, что увидите, не сейчас, а несколько позже. Но теперь уж ничего не попишешь. Об этом мы поговорим позже, если пожелаете.