Повести студеного юга - Александр Иванченко

Оба корабля, принявшие SOS, взяли курс на «Вайт бёрд».

Связь с горящим лайнером продолжалась около двадцати минут. Переговоры о помощи слышали по всему восточному побережью Америки. Теперь многие знали, что вдоль побережья, на котором можно было найти, спасение, с упрямым курсом на Нью-Йорк и скоростью 27 узлов движется гигантский факел.

Спасательные корабли всех размеров из портов Нью-Йорка, Филадельфии и Балтимора немедленно вышли в море. Всем хотелось заполучить огромную денежную награду, положенную тому, кто первым подаст буксирный трос на горящее судно. Сколько стоила «Вайт бёрд», ни для кого не было секретом.

Гонку выиграл сторожевой корабль военно-морского флота США «Партингтон». Он подошел к лайнеру в 5 часов 17 минут и делал попытки забросить на него буксирный трос.

Но на носу «Вайт бёрд» стоял Джексон и как капитан корабля кричал в мегафон, что принимать фал он отказывается.

— Мы не допустим, чтобы нас взяли на буксир! Мы никому ничего не заплатим! Нам нужна помощь только в спасении пассажиров. Мы высадим их и собственным ходом достигнем Нью-Йорка.

Удивленный командир сторожевика крикнул в ответ:

— Вы же видите, мой корабль военный![13] Наш долг оказать вам помощь, и ничего больше. Но если желаете, можете подать фал сами.

Опустив мегафон, Джексон дал понять, что разговор закончен.

Не добившись согласия, сторожевик отплыл.

Увидев огни приближающихся судов, на «Вайт бёрд» замедлили ход и с левого борта начали спускать шлюпки для высадки пассажиров и команды. К правому борту подступиться никто не мог, там везде бушевал огонь.

Спасением руководили офицеры и младшие боцманы. Все шло относительно спокойно. Но очень скоро пламя перекинулось и на левый борт. Когда загорелись густо намасленные троса, на которых висели шлюпки, нервы людей не выдержали. За место в шлюпке между пассажирами завязалась драка. Никто никого не щадил, никто никому не уступал первенства. Женщины, отброшенные более сильными мужчинами в глубь спардека, неистово завопили.

Офицеры, стреляя вверх из пистолетов, тщетно пытались навести хоть какой-нибудь порядок. Их выстрелов никто не слышал. В общей свалке десятки рук тянулись к блокам шлюпбалок, и шлюпки срывались с креплений прежде, чем успевали достаточно наполниться людьми. Падая вниз без амортизаторов, с людьми, неспособными в своем безумии сохранять центр тяжести лодки, легкие скорлупки ударялись о поверхность моря и с лету опрокидывались либо вертикально уходили в воду носом или кормой. Но это никого не останавливало. Никто ничего не видел. Шлюпки штурмом брали одну за другой.

К шести часам все надстройки на правом борту «Вайт бёрд» прогорели насквозь. Левый борт, ставший более тяжелым, все больше кренился. Вместе с креном на левую половину корабля перекатывался жар, накопившийся справа. Поток горящих бревен и раскаленного железа, проломив переборки, хлынул в спортивный зал, который до того момента оставался единственным местом в пассажирской надстройке первого класса, куда огонь не имел доступа. Там было полно людей, пассажиров и членов команды, не сумевших вовремя подняться на спардек. Предсмертный вопль сгораемых заживо, слитый воедино, как режущий клич, взметнулся и погас в рокочущем гуле огня.

Вся толпа на спардеке ринулась к леерам. Люди кидались в черную, вздымающуюся за бортом пучину, чтобы найти в ней спасение от убийственного пламени, но пучина обжигала их леденящим холодом, сдавливала судорогами, и многие находили в ней гибель. Одетые в спасательные жилеты, мертвые не тонули, плавали, как брошенные в волны расцвеченные куклы.

Мэнсфилд, в дымящейся одежде, ослепленный чудовищной яркостью огня, приготовился прыгать за борт, когда сзади в него кто-то вцепился. Он услышал стонущий хрип:

— Пожалуйста, мистер Мэнсфилд…

Это был голос хромого бизнесмена из Филадельфии, занимавшего каюту на седьмой палубе. В рейсе его почему-то всегда интересовало, сколько футов под килем. Вахтенные называли любую цифру, лишь бы отделаться, но ответ неизменно удовлетворял его. Поблагодарив, он глубокомысленно хмыкал и, постукивая своей дюралевой ногой, уходил. Потом драгунские рыжие усы вплывали в двери штурманской снова: «А скажите, мистер Мэнсфилд, сколько футов под килем в настоящее время?» На мостике к нему так привыкли, что, когда он долго не появлялся, даже беспокоились: «Куда это пропал наш А Скажите?»

И вот теперь, в самую неподходящую минуту, этот А Скажите повис на Мэнсфилде, стонущий и безвольно обмякший, но, по-видимому, не утративший надежды.

Рывком стряхнув неожиданную тяжесть, Мэнсфилд резко обернулся.

— Дьявольщина, сами пры… — И на полуслове умолк. Виновато-жалкая улыбка безногого вдруг успокоила его.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, один озадаченно, другой — с сознанием собственной беспомощности, делавшей его кротким и некстати застенчивым. «В нем не меньше двухсот фунтов», — подумал Мэнсфилд. Вслух он сказал:

— Ничего, старина, прыгнем вместе, я помогу вам. — С этими словами он снял с себя ремень и один его конец протянул безногому. — Держитесь покрепче! Ну…

Момент прыжка опередил сильный толчок снизу. В самой глубине лайнера что-то взорвалось. Наверное, цистерны с горючим, расположенные под средним трюмом. Мэнсфилда и хромого усача подбросило вверх и не швырнуло опять на пылающий спардек благодаря лишь крену корабля. С наклонной палубы их словно выстрелило в море из катапульты.

Когда Мэнсфилд всплыл и с трудом пришел в себя, при свете пожара он увидел на поверхности моря множество оранжевых спасательных жилетов, но его глаза сразу отыскали жилет А Скажите. Бизнесмен из Филадельфии, металлическая нога которого оказалась для него грузилом, а жилет поплавком, торчал из воды вертикально и мерно покачивался на волне, как японский фарфоровый болванчик. Его голова с обвисшими мокрыми волосами безжизненно переваливалась то на одно плечо, то на другое.

На месте разыгравшейся драмы кружили суда и большие баржи, прибывшие для помощи. Они спускали шлюпки, и сидевшие в них матросы баграми вылавливали в море и мертвых и живых. Скоро крюк багра зацепил и Мэнсфилда.

А машины «Вайт бёрд» продолжали работать. Рассекая предрассветную мглу, гигантский пылающий факел все еще двигался тем же заданным курсом на Нью-Йорк. При крене правый гребной винт лайнера обнажился и теперь только молотил воздух, но левый работал с полной нагрузкой, сообщая судну скорость до девяти узлов. Остановить его было невозможно. Ведь корабль все покинули. Машины работали без людей.