Оскал Фортуны, или Урок выживания - Анастасия Анфимова

Девушка вздохнула, вытирая слезы. Прощание с гостеприимным семейством Татсо получилось очень теплым и трогательным. Даже старый барон зашмыгал носом. Баронесса откровенно плакала, хотя с ней Сайо общалась меньше всего. Сендзо, забыв об этикете, обняла ее за плечи и тихо прошептала на ухо:

— Приглядывай за ним. Мужчины — как дети.

Потом отстранилась.

— Пиши. Обязательно пиши при первой же возможности. Помни, здесь осталась подруга, которая тебя любит.

— Спасибо, Сендзо-ли. Я обязательно напишу.

Растроганная воспоминаниями Сайо опять заплакала.

Повозка неторопливо проехала по парку, словно давая возможность ей еще раз полюбоваться прекрасным пейзажем. «Какие милые, чудесные люди, — в который раз мысленно вздыхала девушка. — Как жаль, что я не знала их раньше». От грустных мыслей ее отвлек голос молодого барона. Он подъехал к окну и что-то говорил.

— Простите, Татсо-сей, — встрепенулась она. — Я задумалась.

— Взгляни на тот холм над деревней, — барон указал на небольшое каменное строение с блестевшей на солнце островерхой крышей. — Храм бога дождя. Его построил еще мой прадед. В день цветения риса здесь собираются сотни людей, а молебен служит сам настоятель монастыря Небесного спокойствия или его помощник.

Сайо посмотрела на расположенную у подножья холма деревню. Даже отсюда было видно, что крепостные Татсо живут гораздо богаче жителей Кувами. Все дома срублены из толстых бревен. Возле каждого — добротные хозяйственные постройки. Обмазанных глиной халуп как у крестьян Гатомо почти не видно.

— А вон тот, дальний холм с лысой вершиной видишь? — сказал Даиро, вытягивая руку.

— Это тот, над которым вьются птицы?

— Да, — кивнул барон. — У озера за ним мы с отцом три года назад убили тигра.

— Людоеда? — спросила Сайо, вспомнив рисунок Сендзо.

— Нет, — засмеялся барон. — Этой беды в наших местах не было лет двадцать. Просто тигр забрел или с востока, или с севера.

Девушка открыла рот, чтобы спросить о картине, но промолчала, а Даиро продолжал.

— Там, где ты жила раньше, наверное, много всякого зверья?

— Хватает, — улыбнулась Сайо, глядя, с каким азартом молодой человек рассказывает об охоте. — Только в наших краях тигр — редкий гость. А вот медведей, оленей, кабанов действительно много. Крестьяне даже оброк платят шкурками, лесными орехами или грибами.

— Тебе приходилось заниматься хозяйственными делами? — слегка удивился барон.

— В той мере, в какой мне позволял бывший опекун, — ответила девушка и не удержалась от ехидного замечания. — Ты думал, я только стихи сочинять умею?

— Но они у тебя получаются гораздо лучше, чем у всех моих знакомых, — сделал ей комплимент Татсо.

Они непринужденно болтали до полудня. На обед караван остановился на живописном пригорке, возле узкой речушки. Легкий ветерок отгонял назойливых комаров, а от жарких лучей солнца защищал полотняный навес, натянутый над легким складным столиком. Слуги разложили на его лакированной столешнице захваченные из Татсо-маро вкусности.

Соратники перекусывали в сторонке. Среди коричнево-синих кимо соратников Татсо выделялся воин в одежде с гербом Канаго. Мусасибо Айоро послал с ними одного из своих людей. Он вез документы Сайо, и как предполагала девушка, ненавязчиво приглядывал за ней.

— Вина? — спросил барон, берясь за оплетенную глиняную бутыль.

— Немного, — неожиданно для самой себя согласилась девушка.

Обедали по-походному, без слуг. Поэтому Даиро сам наполнил высокий стеклянный бокал.

— Я очень рад, Сайо-ли, что у нас есть возможность побыть наедине эти три дня.

— Мне тоже нравится твое общество, — улыбнулась девушка, пригубив вина.

Молодой человек смотрел ей в глаза, и в его взгляде ясно читалась нежность и грусть.

— Вряд ли у нас еще будет возможность вот так посидеть и поговорить.

— Почему? — удивилась Сайо — Мы же вместе едем в Канаго-сегу?

— Ты едешь ко двору. Тебя ждет важная придворная дама, — ответил Даиро. — А меня — дальний родственник. Простой соратник.

— Но ведь и ты хотел стать соратником сегуна? — девушка не совсем понимала своего собеседника.

— Желающих стать воинами сегуна слишком много, а вакансий слишком мало.

— Может быть, тебе поможет господин Айоро?

— Отец говорил с ним, — махнул рукой юноша, наливая еще вина. — Но так ничего определенного и не добился. Он только пообещал устроить мне экзамен на звание соратника.

— Ты его выдержишь, — уверенно сказала Сайо. — Я наблюдала за тобой в зале.

— Я помню, — тепло улыбнулся Татсо. — Только и другие соискатели владеют мечом не хуже меня.

— И все-таки я верю в тебя.

— Я тоже верю, — согласился молодой человек. — Вот только сейчас я уже не знаю, хочу ли я становиться соратником сегуна. Может быть, лучше сразу ехать в столицу?

— Почему? — голос у девушки дрогнул.

Собеседник отвел глаза, выписывая рукоятью ножа узоры на скатерти.

— Почему? — повторила она свой вопрос.

— Из-за тебя, — ответил Даиро.

— Из-за меня? — зеленые глаза полезли на лоб.

— Как ни велик двор сегуна, мы будем встречаться. Мне это будет слишком больно, — выдохнул он. — Ведь я люблю тебя, Сайо-ли!

Девушка замерла. Сердце бешено колотилось, готовое вырваться из груди. Он все же сказал это!

— Почему больно? — она опустила взгляд и густо покраснела. — Ты тоже мне не просто симпатичен.

Барон молчал. На его белой щеке удобно устроился комар, впившись хоботком в нежную кожу. Но молодой человек не чувствовал боли. Голос его чуть заметно дрогнул:

— Тем более. Видеть тебя, слышать твой голос и не говорить с тобой, не сметь прикоснуться к тебе. Это слишком мучительно.

— Я не понимаю, — растерялась Сайо. — Кто сможет помешать, нам видеться? Кому могут не понравиться наши разговоры?

— У тебя очень важная опекунша, — усмехнулся юноша. — Вряд ли в ее замыслах относительно тебя есть место простому соратнику.

Девушка пристально взглянула на него.

— А если мне самой поговорить с госпожой Айоро и попросить отыскать в своих планах место для нас? Ты же сын уважаемого отца.

Даиро ласково накрыл пальцами ее ладонь.

— Милая Юмико! Да, я сын барона. Но я не наследник.

— Причем тут это? — она резко отодвинула руку.

— Я могу заплатить пять тысяч золотом. Но после у меня совсем ничего не останется. Придется жить только на жалованье соратника. А оно не так велико, чтобы достойно содержать… тебя.

— Какие пять тысяч?

— Разве ты не знаешь? — удивился Даиро. — Госпожа Айоро выкупила право опекунства. Наши соратники нашли у разбойников бумаги. Там есть расписка Одо Гатомо о получении пяти тысяч золотом от Кацуо Айоро. Любой, кто захочет стать твоим мужем, должен будет возвратить ей их.

Девушка пребывала в замешательстве. Она предполагала, что Гатомо получил с Айоро какие-то деньги. Но и подумать не могла о такой сумме. Неудивительно, что ее супруг отнесся к ней с таким предубеждением. Очнувшись от своих мыслей, прислушалась к словам собеседника.

— …может только помешать. Она умная женщина и без труда разберется в моих чувствах к тебе.

Он вновь положил руку на ее ладонь.

— Поверь, я еще никогда не встречал такой девушки. Моя душа разрывается от любви. Я наслаждаюсь этим чувством и боюсь его.

— Я такая страшная, — чуть улыбнулась Сайо.

— Ты прекрасна, словно утренняя звезда, что появляется на небе перед восходом солнца, — с жаром проговорил юноша.

— Тогда почему ты меня боишься?

— Я боюсь себя, — Даиро отвел от нее пылающий взгляд. — Мне страшно от моих желаний!

Вот почему я не знаю, смогу ли остаться в Канаго-сегу.

— Не всех желаний нужно опасаться, — проговорила девушка, глядя, как соратники, закончив обед, поднимаются с земли.

На лице Даиро заиграла легкая улыбка.

— Рядом с Иси-но-Канаго у нашего знакомого есть усадьба. Он уехал в столицу по делам. Мы могли бы остановиться там. Поместье большое. Хватит места и для соратников и… для нас.

— Я слишком устала, — пробормотала девушка поднимаясь. — Мне нужно отдохнуть.

— Я провожу тебя до повозки.

— Нет! — остановила его порыв Сайо. — Я сама.

Симара, видя сумрачное настроение госпожи, молча помогла ей раздеться. Надевая халат, девушка не сразу попала в рукав. С беспокойством глядя на нее, служанка разобрала постель.

— Эта дорога так утомительна, — пробормотала Сайо, вытягиваясь на узкой кровати. Симара сложила одежду, и не получив никаких распоряжений, уселась в углу, продолжая чинить старую куртку Алекса.

«Значит, слуги все-таки были правы, — с горечью думала девушка. — Гатомо меня продал».