Контуберналис Юлия Цезаря - Олег Мазурин

…Антоний вышел из-за письменного стола. Мысли роились у него в голове как пчелы. Жужжали, жалили, тревожили.

На пути к верховной власти у консула все три преграды: Цезарь, Сальватор и Октавиан. Лепид и другие влиятельные проконсулы и военачальники императора — ни в счет! Они ему не соперники!

Первое препятствие — это Цезарь. Антонию кажется, что скоро диктатора не станет. Либо он погибнет в походе против парфян, либо от своей Геркулесовой болезни, она у него в последнее время резко обострилась и участилась. Но считать каждые дни и ждать последнего вздоха Цезаря — это посильнее мук Тантала. А что поделаешь, надо ждать.

Второе препятствие — Иван Сальватор. Его Антоний устранит физически с помощью наемников и свалит вину на какого-нибудь патриция. И это будет в скором времени. Задача не такая уж трудная.

А вот третье препятствие — Октавиан — проблема намного сложнее. Внучатый племянник Цезаря — вот кто его главный враг! Лепид всецело поддержит Октавиана, если конечно, начальник римской конницы вернется из похода. А также возможно внучатого племянника диктатора поддержит преданный Цезарю еще со времен Галльских войн проконсул Галлии — Луций Мунаций Планк. Против этого триумвирата Антонию и еще двух сторонников Цезаря — Пансы и Гирция — будет нелегко бороться, но он верит, что он победит в этой борьбе за титул царя всей римской державы.

А пока Антоний начнет с контуберналиса.

Начальник стражи у дома Сальватора Аппий Поллион прибыл к Антонию с докладом.

— Мой Антоний, выслушай интересную весть, она ходит среди римского народа, — начал Поллион.

— Говори, славный центурион, — разрешил Марк.

— Иван Сальватор и Квинт Фаррел боролись в бане на Марсовом поле за сердце Домиции, — сообщил центурион консулу.

Антоний слегка изумился.

— Вот так известие… Естественно, в этой интересной схватке победил доблестный трибун? Ведь ему нет равных среди римлян по борьбе панкратион.

— Ты будешь несказанно поражен, мой Антоний, но победу в этом непростом поединке одержал контуберналис божественного Цезаря — Иван Сальватор.

Теперь удивлению Марка Антония не было предела.

— Просто невероятно! Да он неуязвим этот Иван Сальватор. Не ожидал, что он переборет лучшего бойца панкратиона Фаррела. К тому же он обладает какой-то неизвестной борьбой, то ли славянской, то ли варварской. Я сам видел, когда мы с Цезарем бились против сенаторов, он так ловко орудовал ногами и попадал в жизненно важные точки заговорщиков. Может эта борьба и помогла сразить трибуна?

— Отчего бы нет, великодушный Антоний. Ведь именно этой борьбой, по словам очевидцев, варвар и одолел Квинта Фаррела. Необычный удар ногой с вращением вокруг своей оси и вывел из схватки трибуна. Говорят, Квинт потом долго приходил в себя после такого приема.

Консул на минуту задумался. Он пристально взглянул на Поллиона: центурион преданно смотрел на него во все глаза, готовый выполнить любое желание Антония.

— Послушай, я знаю тебя как верного мне человека, славный Поллион…

— Это точно, доблестный Антоний.

— Ты не раз спасал мне жизнь в бою. Поэтому на майские иды ты как самый преданный мне человек пойдешь и убьешь Ивана Сальватора.

— Как? Спасителя Цезаря?! — в страхе воскликнул центурион.

— К черту этого Спасителя! — в бешенстве закричал Антоний. — Если бы не я, убивший сразу Трибония и еще пару сенаторов и не защищавший яростно Цезаря, то нашего императора уже не было в живых. Этот чужеземец лишь предупредил Цезаря о заговоре, а предупреждали нашего царя все: и предсказатели, и осведомители, и его жена и даже кони! А спас нашего императора не он, а я, Марк Антоний, и верные царю войска. Так что, какой к Харону он спаситель этот неизвестно откуда взявшийся славянин. И боги тут не причем! Он околдовал Цезаря каким-то чарами. И он вовсе не полубог, он смертный человек, я видел кровь на его теле. К тому же он мой злейший враг и значит враг Рима. Цезарь потом поймет, что пригрел на груди змею, но, возможно, это будет поздно. Так что, доблестный Поллион, убей славянина и ничего не бойся, я второе лицо в государстве и вскоре стану первым. А ты станешь начальником конницы за преданность и молчаливость…

— О, благодарю за щедрость, мой славный Антоний!..

— …И получишь дом, угодья и много денег.

— О, благодарю, Антоний великодушный!..

— Когда убьешь врага Рима, кинжал подбрось в дом к трибуну Квинту Фаррелу. И затем арестуй трибуна, а я его до прибытия Цезаря из похода казню. Так я устраню двух соперников за сердце Домиции и одного соперника за власть. Иди, Поллион и жди моего приказа.

— Как скажите, доблестный Антоний, приду по первому зову, — центурион приложил кулак правой руки к левому плечу, слегка поклонился и вышел из кабинета патрона.

Корнелий Долабелла в роскошной латиклаве из тончайшей афинской шерсти шел по улице в сопровождении секретаря и двух германских воинов из отряда Балдегунде и вдруг остановился… Возле одной из торговых лавок он увидел роскошный паланкин своей дочери и восемь рабов-носильщиков, стоявших в ожидании хозяйки.

«Интересно, что там моя лапулечка покупает?» — подумал сенатор и зашел в лавку.

Там продавались женские вещи, обувь, украшения, гребни, безделушки.

А вот и его дочь Домиция. Она присматривалась к длинной палле ярко-красного цвета и тунику такого же цвета. Около госпожи крутилась ее доверенная рабыня Ида.

«Никак готовиться к будущей свадьбе, моя лапулечка», — внутренне улыбнулся Долабелла. — «Ох, как она обожает этого любимчика Лысой Тыквы! Просто до безумия! Она никого в своей жизни не любила так, как этого Сальватора. Но вынужден огорчить тебя, дочь моя. После того как Цезарь уйдет в поход на Парфию, твой обожаемый Иван Сальватор умрет от мечей наемных убийц или от кинжала твоего бывшего жениха Фаррела. Придется тебе, милая Домиция, вновь возвращаться к своему доблестному трибуну. А слезы о славянском выкормыше высохнут и боль утраты стихнет. Ты забудешь о нем со временем. Время — лучший лекарь».

— О, дочь моя! Домиция! — отвлек внимание дочери от паллы сенатор. — Роза моя цветущая, никак уже мечтаешь о свадьбе?

Домиция встрепенулась и, увидев отца, радостно улыбнулась.

— Да, мой отец, я выбираю красивую паллу и тунику на свадьбу с Иваном Сальватором. И еще мне нужны сандалии такого же цвета и золотые с гиацинтами застежки на паллу. А еще я присмотрела дорогие и изящные золотые серьги с рубинами в ювелирной лавке. Я не должна в такой светлый и волнующий момент выглядит плохо, а только красиво и роскошно. Весь цвет Рима будет взирать на меня в этот день. И сам великий Цезарь и все наши боги. И ты мой отец будешь гордиться мною.