Как провести медовый месяц в одиночестве (ЛП) - Хейл Оливия

— Да, я так рада, что в итоге поехала.

— Я тоже, — говорит она, широко улыбаясь. — Та девушка, которую мы с Патриком отвезли в аэропорт, совсем не похожа на ту, что вернулась домой.

— Правда? Я хандрила в обоих направлениях, — говорю я.

Она смеется.

— Да, но в одном случае я была грустной, а в другом — злой. Ты вернула свой огонь.

Может, и так. Может быть, моя отдыхающая "я" нашла его и вернула мне.

У меня есть работа, которая мне нравится. Книга, которую я с удовольствием пишу. Семья, которую я люблю, крестница на подходе и новый дом, который принадлежит только мне.

И что с того, что маленькая, крошечная открытка не пришла?

Вместо этого мне придется жить воспоминаниями о нем.

27

Я ехала домой с работы, когда мне позвонили.

Это был хороший день. Даже отличный. Мои воспитанники детского сада сейчас изучают Солнечную систему, и мы провели большую часть дня, создавая из папье-маше копии Сатурна.

Во время обеденного перерыва я взяла свой салат из упаковки и съела его в машине. Это вовсе не было грустно — это было необходимо, потому что позволяло мне писать на ноутбуке весь обед. В комнате отдыха я бы никогда не смогла насладиться тишиной и покоем.

Сестры-убийцы быстро становятся для меня самой интересной частью истории. Я все больше концентрируюсь на них и на тайне и все меньше на романтике.

Может быть, потому, что я до сих пор не решила еще одну маленькую головоломку, лежащую в основе всего этого… кто будет любовным интересом главной героини.

Я пыталась придумать других персонажей. Я даже очень далеко зашла в написании версии, где романтическим интересом был бы управляющий отелем, но это не было правильным. Ничего не подходило. Не подходило.

Кроме…

Той версии истории, которую я не должна была писать; которую мне больно писать. Та, где Филипп — мое вдохновение. Хуже всего то, что я знаю, что это было бы легко, как провалиться в воспоминания и вытащить эмоции из опыта, а не из воздуха.

Но я не хочу думать о нем, потому что каждый раз, когда я это делаю, я злюсь.

На себя. На ситуацию. А потом на него, за то, что он сказал по телефону своей сестре, и потому что я услышала облегчение в его голосе. Он был искренен. Он имел в виду каждое из этих слов.

Полагаю, за эти две недели я сильно помешала ему. И, возможно, ему было весело быть со мной. Даже отвлекало. Я не могла отрицать, что он был… ну… он хотел секса. Очень сильно. Я его привлекала.

Это уже кое-что значит, и я не могла притворяться, что это не так. По крайней мере, в этой области я снова обрела уверенность в себе.

Просто большего он не хотел.

И это совершенно нормально, если рассуждать логически. Даже удобно, учитывая, что мы живем в разных штатах и оба выходим из своих отношений. Но я все еще злюсь и обижаюсь, что он пришел к такому выводу, когда я уже начала чувствовать обратное.

Но… Вперед и вверх.

Так что у меня по-прежнему хорошее настроение, когда я еду домой с работы. Сатурн, написание книги и майское тепло в воздухе.

Звонит Бекки. Я включаю громкую связь и продолжаю ехать.

— Привет?

— Это Патрик. — Его голос торопливый. — Началось.

— Началось?

— Да. Мы уже едем в больницу.

— Хорошо. Пойду заберу Зигги, — говорю я. Их помесь джек-рассела ненавидит оставаться одна, и никто из нас не знает, как долго они пробудут в больнице.

Мы разработали план действий еще несколько месяцев назад. У Бекки начинаются схватки, я иду за собакой.

— Спасибо, — говорит он. На заднем плане раздается тихий стон, а затем я слышу голос Бекки, яростный и сердитый.

— Скажи ей, чтобы она не забывала о его лакомствах!

— Точно. Лакомства, Иден, помни…

— Я принесу ему угощения, — говорю я. — Не беспокойся о Зигги. Удачи тебе.

— Спасибо, — говорит Патрик на длинном выдохе, переполненном эмоциями.

— Передай ей, что я люблю ее и буду думать о ней и обо всех вас. Она сильная.

— Да, — говорит он. — Она действительно, действительно сильная. Ладно. Скоро поговорим, Иден.

— Удачи, ребята.

Он кладет трубку, а я мчусь по знакомым улицам, словно это я спешу в больницу, а не забираю умного, избалованного щенка.

Мне приходится заехать домой, чтобы взять запасной ключ Бекки из комода в прихожей. Я въезжаю и выезжаю из дома меньше чем за пять минут.

Только вот, отпирая дверь машины, я понимаю, что забыла сегодня проверить почту.

Я открываю почтовый ящик и вытаскиваю пачку рекламных листовок из местных супермаркетов, фастфудов и больших магазинов. Из нее выпадает конверт, который падает на тротуар.

На нем черными чернилами написано мое полное имя.

И почтовый штемпель Барбадоса.

Я смотрю на него целую минуту, как будто не могу поверить, что он здесь. Я не уверена, что хочу узнать, что внутри.

Зигги. Точно.

Я хватаю конверт и прыгаю в машину. Мое сердце учащенно бьется, когда я открываю его, случайно разорвав красивую марку. Я достаю открытку, а вместе с ней несколько двадцатидолларовых купюр. Одна из двадцаток немного помята в углу.

Что?

На открытке изображена черепаха. Это заставляет меня улыбнуться, потому что, конечно же, он выбрал именно ее. Я переворачиваю ее.

Иден,

Пожалуйста, возьми деньги, которые ты вернула мне за наш первый ужин. Ты сказала, что не могла позволить мне заплатить за него, потому что это превратило бы его в свидание. Так вот, я говорю, что так оно и было. Наше первое свидание.

Эти недели с тобой были одними из самых счастливых для меня. Я знаю, что ты все еще переживаешь из-за бывшего, и тебе просто нужен был отскок, не говоря уже о том, что ты живешь на расстоянии. Но все, что я знаю, стоя здесь и сочиняя открытку, потому что у тебя возникла эта дикая идея (а я не могу отказать ни одной из твоих диких идей), — это то, что мне нужно увидеть тебя снова.

Мой номер телефона указан ниже. Одно сообщение от тебя, и я буду уже на следующем самолете в Вашингтон.

Филипп.

Я перечитываю его еще раз, прежде чем аккуратно положить открытку, конверт и купюры, которые когда-то были моими, на пассажирское сиденье.

Я еду к дому Бекки как в тумане. Маршрут знакомый, и, может быть, это плохо, потому что это дает моему мозгу возможность переосмыслить слова Филлипа. Они не похожи на слова человека, который был рад попрощаться со мной, который сказал, что это было облегчение. Кажется, они говорят о том, что он был заинтересован в большем.

Как и я.

Он отправил это пять недель назад. Может быть, он ходил вокруг да около, думая, что я получила его через неделю, но не позвонила, и гадал, почему.

Как мне сказать ему, что я подслушала его разговор? Стоит ли вообще это делать?

Могу ли я позвонить?

Когда я вхожу в дом Бекки и Патрика, Зигги — прыгающий клубок энергии. Его лапы лежат на моей голени, и я чешу его за ушами, его хвост быстро взмахивает.

— У тебя скоро появится еще один член семьи, — говорю я ему. — Готова поспорить, ты будешь просто вне себя от радости, когда они привезут ее домой.

Он лижет мою руку.

Я беру набор его вещей. Поводок, его любимую миску, ящик для машины, пакет с собачьим кормом и лакомства. Я собираю все это у двери, когда Зигги вбегает на кухню, виляя хвостом и держа в пасти старый теннисный мяч. Он бросает его между лап и выжидающе смотрит на меня.

— Мы не можем сейчас играть в мяч, — говорю я и тянусь за ним. Он убегает, виляя хвостом еще быстрее. — Я обещаю, что мы поиграем, когда доберемся до моего дома, хорошо?

Я бросаю его мяч в сумку с вещами, и он качает головой, с тревогой глядя на меня. Ты должна была бросить его, — говорит его взгляд.

Мы только дошли до моей машины, как снова зазвонил телефон. Я вижу номер Бекки, и мое сердце бешено колотится.

— Все в порядке?

— Мы забыли мою сумку! — кричит Бекки. Ее голос напряжен, и я слышу в нем напряжение. — В ней все мои вещи. Не могла бы ты…