Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. 1918-1948(Книга вторая) - Феликс Кандель

Это случилось в Каире 6 ноября 1944 года. От канцелярии лорда Мойна, британского министра по делам Ближнего Востока, отъехал лимузин, в котором находились министр, его адьютант и секретарша. Автомобиль проехал по улицам Каира и подкатил к отдельно стоявшему дому, где жил министр. На улице никого не было, только двое молодых людей беседовали неподалеку от ворот.

Автомобиль остановился. Адьютант вышел из машины, оглянулся и замер: молодые люди - один темноволосый, другой блондин - бежали к машине с пистолетами в руках. Черноволосый распахнул дверь лимузина и трижды выстрелил в лорда Мойна; шофер кинулся к блондину, и тот выпустил в него несколько пуль. Лорд Мойн произнес: "В нас выстрелили." и потерял сознание. Нападавшие подхватили велосипеды и помчались в сторону моста, чтобы пересечь его, очутиться в оживленном районе Каира и затеряться в толпе.

Неожиданно из-за угла дома выехал на мотоцикле египетский полицейский. Он увидел автомобиль с раненым министром и мертвого шофера на земле, услышал крики слуги: "Застрелили большого инглези! Большой инглези убит!.." - и погнался за велосипедистами. Началась перестрелка. Блондин был ранен и рухнул с велосипедом на мостовую; черноволосый повернул назад, чтобы помочь товарищу, но их окружила толпа - били кулаками, ногами, полицейский кричал: "Кто вы такие? Почему это сделали?.." Блондин ответил спокойно: "Нам нечего сказать. Мы ожидаем суда человечества". В тот же день, к вечеру, умер лорд Мойн, британский министр по делам Ближнего Востока.

Их поместили в каирскую тюрьму Баб аль-Халк, что означает "Врата мироздания". Блондина прооперировали; через двое суток их стали вызывать на допросы, и наконец один из них сообщил, что его настоящее имя - Элиягу Бейт-Цури, 22-х лет, геодезист из Тель-Авива; его черноволосый товарищ - Элиягу Хаким, 17-и лет, студент из Хайфы; оба - бойцы Лехи. "Мы приехали в Египет по заданию нашей организации и выполнили его... Лорд Мойн нес ответственность за политику угнетения и репрессий против евреев Эрец Исраэль". - "Мой друг, - сказал следователь. - Ваша жизнь в ваших руках. Вас ожидает виселица, но если будете сотрудничать со следствием, может быть..." Бейт-Цури ответил: "Я очень люблю жизнь, но не куплю ее ценой чести". - "Да будет так", - решил следователь, и дело передали в суд.

Незадолго до этого прилетел из Палестины известный адвокат, чтобы защищать обвиняемых. "Есть только один способ спасти вас, - сказал он. - Вы должны признать, что ужасы и страдания еврейского народа в Европе помутили ваши рассудки, и вы просите суд о снисхождении и милосердии". - "Господин адвокат, - ответил Бейт-Цури, -наши действия преследовали определенную цель. Если мы заявим о расстройстве сознания, то тем самым признаем, что наш поступок был случайным. Это невозможно".

Адвокат уехал обратно и взял с собой письма заключенных. "Дорогие родители, - писал Элиягу Хаким, - как солдат, посланный на фронт, я попал в плен. Сейчас идет большая война, и многие погибают бессмысленно. Пусть вас утешит тот факт. что в результате совершенного нами дела будет развеваться еврейский флаг над Иерусалимом. Отец, у тебя родились пятеро детей. Считай отныне, что их всегда было четверо".

Суд начался 10 января 1945 года. Полиция предприняла чрезвычайные меры безопасности, дважды удаляли людей из здания, и саперы проверяли миноискателями каждый угол. Зал был забит битком. Присутствовали десятки журналистов крупнейших газет и агентств мира - "Нью-Йорк таймс", "Ассошиэйтед пресс", "Таймс", "Рейтер", "Франс пресс", журналисты газет "Давар" и "Га-арец".

"Сейчас я зачитаю обвинительное заключение", - объявил по-арабски председатель суда, но Бейт-Цури возразил ему: "Ваша честь, мы предпочитаем говорить на иврите". -"Арабский - официальный язык этого суда и этой страны", - сказал председатель. "Иврит тоже официальный язык, - заявил Бейт-Цури. - Это язык моей страны". Заседание прервали, и хотя обвиняемые знали арабский и английский языки, им предоставили переводчика.

Судебные заседания продолжались семь дней, и корреспондент французской газеты сообщал, что обвиняемые "относятся к происходящему вокруг с холодным высокомерием". "Как вы получали инструкции?" - спросил председатель суда. "Наши методы являются секретом, ваша честь, - ответил Э. Хаким. - Я не вправе раскрывать их людям, которые не являются членами нашей организации". - "Были ли у вас соучастники?" - "При всем уважении к вам, ваша честь, я и этого не могу сказать".

В тот день, когда выступал Э. Бейт-Цури, пропуск в зал суда было невозможно достать. Ко всеобщему удивлению он заговорил по-английски, и журналисты из Европы и Америки поняли, что он говорил для них, чтобы они передали его слова всему миру. "Когда я был маленьким, - сказал он, - я видел, как английский полицейский бил демонстрантов дубинкой по голове. Я спросил себя: зачем этот человек оставил свой дом и семью и приехал за тысячи миль в мою страну, чтобы быть в ней полицейским? Почему он может избивать мой народ, а ему нельзя дать сдачи?"

Египтяне в зале суда переглядывались и многозначительно улыбались; они недолюбливали англичан, контролировавших положение в стране, и хорошо понимали обвиняемых. Судья запретил записывать слова Бейт-Цури, у журналистов отобрали блокноты и авторучки, но по окончании заседания они восстановили по памяти и передали в газеты его выступление, которое заканчивалось такими словами: "Если вы думаете, что мы хотим заменить плохих иностранных правителей хорошими иностранными правителями, то ошибаетесь. Мы желаем вырвать их с корнем и вышвырнуть вон!"

18 января вынесли приговор. Председатель суда был краток: "Материалы процесса передаются на утверждение муфтию", - это означало смертную казнь. Египетское судопроизводство следовало законам Корана, и только высший религиозный руководитель мог отправить подсудимого на смерть. Резолюцией муфтия стало по традиции изречение из Корана: "Кто отнял жизнь, да поплатится своей жизнью".

"Эти юноши покорили египтян", - сообщали иностранные корреспонденты. Газеты не скрывали сочувствия к осужденным, председатель суда получал письма с угрозами; в день вынесения приговора каирские евреи постились и читали молитвы. Исполнение приговора откладывали с недели на неделю, появились надежды, что осужденных не казнят, но в феврале 1945 года мусульманин убил в Каире премьер-министра Египта, и У. Черчилль заявил: "Исполнение правосудия к лицам, виновным в политическом убийстве, должно быть немедленным и послужить устрашающим примером". Вскоре после этого дважды открылся люк под виселицей в каирской тюрьме.

Это произошло 22 марта 1945 года. Э. Хаким написал на прощание: "Дорогие родители, прошу вас не печалиться обо мне. Шлю привет и благословение еврейскому народу в Стране Израиля и молюсь за его освобождение". Его последние слова: "Прошу похоронить меня в Хайфе.". Вторым был Э. Бейт-Цури; перед смертью он сказал вдруг: "Хочу обнять моего отца." Уже стоя на крышке люка, в черном капюшоне на голове, оба осужденных пропели Га-Тикву, еврейскую песню надежды, которая через три года стала государственным гимном Израиля. (В 1975 году их останки перевезли из Египта и похоронили в Иерусалиме на горе Герцля - Элиягу Бейт-Цури и Элиягу Хаким.)

Англичане были обеспокоены действиями Эцеля и Лехи. В октябре 1944 года командующий британскими войсками на Ближнем Востоке призвал еврейское население "оказать помощь силам порядка и закона" и сообщать "сведения, которые могут содействовать поимке убийц и их помощников". Представители Хаганы встретились с М. Бегиным, разъяснили ему, что Эцель действует "в полном отрыве от реалистического мышления", потребовали прекратить нападения на англичан, но Бегин отказался это сделать.

После гибели в Каире британского министра Х. Вейцман сообщил У. Черчиллю: "Не нахожу слов, чтобы выразить то глубокое нравственное возмущение и ужас, которые породило во мне убийство лорда Мойна. Я знаю, что эти чувства разделяют со мной евреи всего мира. Этот поступок раскрывает ту глубину бездны, в которую ведет терроризм". После убийства лорда Мойна Еврейское агентство заявило, что оно готово "оказать мандатным властям всяческое содействие для прекращения террористических актов и уничтожения организаций, проводящих эти акты".

Биограф Д. Бен-Гуриона отметил: "Другой человек на его месте ограничился бы взволнованным призывом прекратить террор и не рискнул бы действовать. Но Бен-Гурион знал лишь один путь бороться с препятствиями, встающими на его пути, -штурмовать и штурмовать. Так началась операция "Сезон", снискавшая печальную известность".

Из состава Хаганы отобрали добровольцев для поисков и ареста бойцов Эцеля и Лехи. В кибуцах приготовили камеры, где арестованных допрашивали и содержали под стражей; собранные сведения передавали англичанам, и британская полиция арестовала по этим спискам около 300 человек. Не удалось обнаружить место, где скрывался командир Эцеля М. Бегин, и из укрытия он призывал своих сторонников не мстить бойцам Хаганы: "Не поднимайте на них руку, не применяйте оружие против еврейской молодежи. Они не виноваты, они наши братья. Их одурманивают и подстрекают. Не будет между нами братоубийственной войны".