Толковая Библия. Ветхий Завет. Книги пророческие - Александр Лопухин

Все эти речи, как видно из беглого даже их обозрения, отличаются, во-первых, особенною краткостью в силу которой многие исследователи видели в них не более как сокращение более длинных речей, произнесенных к народу (ср. Агг I:13), — а затем — прямым (как 1-я и 2-я речи) или косвенным (речи 3-я и 4-я) отношением к постройке храма. Последняя черта подала некоторым протестантским ученым принимать значение богословия пророка Аггея, — считая, напр., недостатком его книги «непророческое усердие о восстановлении древнего культа» (Де Ветте) и допуская даже, что прор. Аггей с своей ревностью о построении храма подпадал вине обличаемых пророком Иеремиею людей, говоривших: «здесь храм Господень» (Иер VII:4) (Дум). Но подобные воззрения принципиально ложны и падают сами собою ввиду известного центрального значения храма в религии и теократии Ветхого Завета. Высокое библейское богословское значение содержания книги пророка Аггея подтверждается и другими, содержащимися в ней идеями богооткровенного учения. Такова, стоящая в связи и согласии с общебиблейским учением о промысле Божием, мысль пророка о том, что Бог небрегущих о славе имени Его наказывает бесплодием (Агг I:6, 9–11; II:16–17, 19, см. Втор XXVIII:22, 23, 38; Иер XII:13; Мих VI:15; Зах VIII:10). Глубоко важна и оправдана Новым Заветом мессианская мысль о превосходстве славы второго храма пред славою первого, и о грядущем даровании мира во втором храме (Агг II:9): в этом храме явился и проповедовал Свое Евангелие мира Господь Иисус Христос. Даже два законнических вопроса в Агг II:11–14 ставятся и решаются не только в точном согласия с буквою закона (Лев VI:26; Чис XIX:22), но и сопровождаются у пророка определенными и возвышенными нравственными требованиями. Наконец, высокий теологический и мессианский смысл имеет идея, что среди потрясений народов и царств, земли и неба Господь спасает избранных и всех их воспринимает в свое непоколебимое Царство (Агг II:6–7, 21–22. См. Евр XII:26–28).

Подлинность и единство книги пророка Аггея, за единичными исключениями, в науке общепризнанны (только Андре отрицает подлинность отдела Агг II:10–19, а Бёме считает неподлинными отдел Агг II:20–23, но на основаниях слишком недостаточных и несостоятельных). В языке книги, как происшедшей после уже плена, справедливо указывают немало стилистических особенностей библейско-еврейского языка в его позднейшей стадии развития.

Литература по изучению книги пророка Аггея:

А) на русском языке: переводы 1) блаж. Иеронима. Творения ч. 14-я; 2) св. Кирилла Александрийского — Творения ч. X; 3) блаженного Феодорита, еп. Кирского. Творения ч. V. 1907. Из учебных руководств лучшее — Д. Н. Нарциссова. Руководство к изучению пророческих книг Ветхого Завета. 1904.

В) Иностранная. Andre, Le prophete Aggee. Paris. 1895. Keil, Biblischer Commentar über die zwöll kleinen. Propheten. 1886. Lange. Die Propheten HaggaI, Sachara Mateachi 1876. Marti, Dodekapropheton. Tübingen 1904, s. 378 ff. и др.

КНИГА ПРОРОКА АГГЕЯ

Глава I

1. Историко-хронологическое вступление. 2–4. Причина происшедшей остановки в постройке храме и несостоятельность этой причины. 5–8а. Бедственные последствия нерадения народа о построении храма. 8b–11. Увещание к возобновлению постройки. 12–15. Историческое замечание об успешности первой речи пророка — о начале работ по постройке храма.

1. Во второй год царя Дария, в шестой месяц, в первый день месяца, было слово Господне через Аггея пророка к Зоровавелю, сыну Салафиилеву, правителю Иудеи, и к Иисусу, сыну Иоседекову, великому иерею:

1. Согласно преобладающе-историческому характеру книги пророка Аггея, она начинается точною и определенною хронологическою датою первого выступления пророка, как равным образом точно датированы по времени произнесений и все последующие его речи (гл. II, ст. 1, 10, 20). Способ датирования обнаруживает приметное влияние Вавилонского времяисчисления на Иудейское: видно, что Вавилонский календарь и Халдейское времяисчисление вообще хорошо были усвоены в течение плена иудеями, как доказывают это подобные же даты в книгах пророков Даниила (X:1) и Захарии (I:7; VII:1), а также Неемии (I:1; II:1). Отличие от древнееврейского способа датирования здесь заключается, прежде всего, в том, что, если раньше у священных писателей события датировались по годам трех родных еврейских, иудейских и израильских царей (напр. Иер XXV:1; XXVI:1; XXVIII:1), то со времени плена и после него началом при счислении событий священные писатели берут годы царствования иноземных царей, покорявших иудеев. «До пленения, — говорит блаженный Феодорит, — пророки надписывали годы царей Иудиных и Израилевых, по возвращении же из плена, поелику у иудеев не было уже своих царей, божественный Аггей выставляет год царя персидского, и упоминает не только год, но и месяц и день, желая показать не только скорость построения, но и богатство щедрот, с каким Бог всяческих дает благословение Свое созидающим» (с. 58). Именем Дария, евр. Дарьявеш, древне-персидск. Darayavaus, вавилонск. Darijamus [1], здесь, как и в книге 1 Езд (IV:24; V:5–7; VI:1, 12–15), обозначается, по общему признанно, Дарий Гистасп, занимавший царский престол Персии с 521 до 485 г. до Р. X.; следовательно, второй год его царствования был 520-м годом (до Р. X.). Этот год, по счислению блаженного Иеронима, был семидесятым от разрушения храма — по пророчеству Иеремии (XXV:12) и по свидетельству пророка Захарии (I:7, 12) — совпадение знаменательное, потому что показывает точность исполнения предсказаний пророка Иеремии о запустении Святой земли, в частности и храма, на семьдесят лет; что именно храм от 520 года оставался в запустении, евр. харее, об этом говорится в Агг гл. I ст. 4.

Если год выступления своего к пророческому служению пророк Аггей обозначает годом современного царствования, то месяц и день этого события он — в духе и допленной (Иез I:1) и послепленной (Зах I:7; VII:1) практики времясчисления — датирует по календарному году — еврейскому, во время плена и после плена, получившему названия для каждого из 12-ти месяцев. Шестой месяц, позже названный Елулом (Неем VI:15), по этому календарю, соответствует второй половине нашего августа и первой — сентября. Таким образом, выступление пророка падало на вторую половину августа 520 г., именно на новомесячие, или первое число месяца, всегда считавшееся праздником, прежде только церковным (Чис XXVIII:11–14), а затем и гражданским (1 Цар XX:5 и д., Ам V:8; особенно по Талмуду). — В выражениях: через (евр. беяд, LXX: εν χειρί, Vulg in manu) Аггея, равно как и в прибавлении к собственному имени пророка, имени его служения наби — пророк, некоторые комментаторы несправедливо видели указание на слишком позднее происхождение книги: для той и другой особенностей можно подыскать параллели и из более древней, допленной пророческой письменности, — для первой, напр., в Ис XX:2; Ос I:2; для второй — в Авв I:1 (см. наше замечание к последнему месту. Передачу первого выражения у LXX, в Вульгате и славянск. нужно признать слишком буквальною, и следует предпочесть русское: «чрез». LХХ слав. содержат плеонастическую прибавку: λέγων είπων, слав. глаголя: рцы. Но эта прибавка, по-видимому, заимствована лишь из аналогии других речей пророка, см. II:1, 10, 20. Вульгата, впрочем, передает одно из этих слов: dicens.

Слово Господне через пророка Аггея было обращено к светскому главе иудейской общины в Иерусалиме — Зоровавелю, и духовному ее представителю — первосвященнику Иисусу. Зоровавель, Зеруббабел, LXX: Ζοροβάβελ, потомок Давида сын Салафиилов, и во многих других библейских местах представляется предводителем первого каравана иудеев, возвратившихся из плена, основателем храма и правителем иудеи (см. 1 Езд II:2; III:2; IV:2; Неем VII:7; Зах IV:6, 9). Но с другой стороны, в книге 1 Езд та же деятельность усвояется некоему Шешбацару, называемому также «князем (наси) Иудиным» и правителем или областеначальником (пеха) Иудеи (1 Езд I:8, 11; V:14–15). Возникающий отсюда вопрос об отношении Зоровавеля в Шешбацару решается большинством западных библеистов в смысле различия этих лиц (см. Marti, s. 382, Andre, p. 48–63), причем в Шешбацаре видят то персидского чиновника (Штаде, Сменд), поставленного в качестве представителя персидского правительства начальником иудейской провинции, то иудея — с подобными же функциями (Мейер, Ренан и др.), бывшего, быть может, отдаленным родственником царского дома. Но более близким к истине, хотя и не исключающим возражений против себя, должно признать мнение библеистов, видящих в названиях Зоровавеля и Шешбацара лишь два имени, еврейское и халдейское, одного и того же лица — именно потомка Давидова, сына Салафиилова (1 Пар III:19), одного из пророков Господа Спасителя по плоти (Мф I:12–13). (См. «Толковая Библия» т. Ill, с. 624.) «Этот Зоровавель, — говорит блаженный Иероним, — по происхождению от колена Иуды, т. е. от рода Давидова, есть прообраз Спасителя, Который поистине устроил разрушенный храм, т. е. Церковь, и снова вывел народ из плена. Создал Он Церковь то из старых камней храма, то из новых, которые прежде не были обделаны, т. е. создал скинию Богу Отцу то из остатков Израиля, то из множества народов языческих» (с. 320). По словопроизводству, наиболее вероятному евр. Зеруббабел может быть передано: «рожденный (собственно: посеянный) в Вавилоне». По блаж. Иерониму, слово это «может обозначать или: близлежащий поток, ρεϋσις παρα κειμένη, — или: рожденный в Вавилоне, или: князь из Вавилона… по преданию у Евреев это имя состоит из трех вполне самостоятельных слов: zo — тот, rob, учитель, или: старший, и babel, Вавилонянин…» (с. 320–321). Как первое значение («близлежащий поток»), так и последнее, будто бы традиционно еврейское словопроизводство имени Зеруббабел, несомненно, не может быть принято. Тем большего внимания заслуживает дальнейшее сближение, делаемое блаж. Иеронимом: «подобно тому; как Иисус сына Навина, бывший также прообразом Спасителя, из пустыни ввел народ в землю обетования, так и этот (Зоровавель) для того родился в Вавилоне, чтобы бывших в Вавилоне снова возвратить в землю обетования, из которой они выведены были пленниками» (с. 321). Официальный титул Зоровавеля в книге пророка Аггея: пеха, полнее: naхаm — Иегуда (I:1; II:1, 21). Имя пеха со значением: «областеначальник» встречается еще во времена Соломона (3 Цар X:15; 2 Пар IX:14), повторяется затем в воеводах, пахот, сирийских (3 Цар XX:24). Как название наместника или вождя одновременно с властью гражданскою и военною пеха встречались у ассириян (4 Цар XVIII:24, Ис XXXVI:9), у халдеев (Иез XXIII:6, 23; Иер LI:23, 28, 57) и у персов (Еф III:12; VIII:9; IX:3), в частности — в приложении к начальникам за евфратских провинций (1 Езд VIII:36: Неем II:7–9; III:7). Слово происходит от ассирийского pahatu, собственно: bel-pahatu, начальник округа; видоизменение его представляет турецкое «паша». Рядом со светским главою или князем иудейской общины, у пророка Аггея, как и в книгах Ездры и Неемии, называется духовный глава послепленных иудеев — первосвященник Иисус, сын Иоседеков (Зах III:1 сл. 1 Езд II:2 и д., Неем VII:7; XII:1, 7, 10, 26). Такое разделение в народе иудейском высшей власти на светскую и духовную совершенно естественно и вполне соответствует исторической действительности. И если некоторые протестантские библеисты (Марти, Штаде) отрицают существование у евреев в допленный период первосвященнического достоинства и самого названия когенгадол «первосвященник», то против этого говорит, напр., уже свидетельство 4 Цар XII:11; XXII:4, 8. Но, кроме исторического значения обеих властей, они могли иметь и прообразовательное значение, на которое и указывает блаженный Иероним, говоря: «Во отношении к истории один, — Зоровавель, — из колена царского, другой, — Иисус, — из колена священнического, а в отношении к духовному пониманию здесь разумеется один и тот же Господь и Спаситель наш, Царь и Священник Великий, прообраз Которого в его царственном служении носил (в себе) Зоровавель, а в первосвященническом служении — соименный Ему Иисус, что значит спасение, Jao, т. е. спасение Господне…» (с. 322).