«Если», 1999 № 08 - Журнал «Если»

— Никто ничего не покупает! — пожаловался тот, сочувственно глядя на Зеба. — У тебя большие неприятности, парень. Это сразу видно.

Зеб рассказал про преподобного Хармсуоллоу. Торговец вытаращил глаза.

— Ничего себе! — Он поманил одного из торговцев «травкой». — Слыхал? Этот бедняга нарвался на человека, причем по второму разу!

— Ну и влип ты! — Торговец «травкой» позвал напарника, скучавшего в дальнем конце аллеи. — Смотри, кто к нам пожаловал, Маркус: два нападения на людей!

Не прошло и минуты, как вокруг Зеба столпилась дюжина роботов. Они опасливо косились на него и тихо переговаривались между собой. Зеб не слышал, о чем они шепчутся, но мог легко догадаться.

— Держитесь от меня подальше, — посоветовал он. — Иначе вам тоже несдобровать.

— Перестань! — пискнула Салли. — Твоя беда — общая беда. Нам надо держаться вместе. В единстве — сила.

— Чего? — спросил Зеб.

— Так твердили в школе. Потом меня, конечно, вышибли, но я запомнила: в единстве — сила.

— Единство! — фыркнул торговец, махнув веером кошельков. — Не пудри мозги! Я как раз этим и занимался — был профсоюзным лидером. Союз работников открытых карьеров, отделение триста тридцать восемь. А потом карьеры закрыли. Что прикажешь делать? Вот меня и превратили в уличного торговца. — С ненавистью глянув на тележку с товаром, он пихнул ее в кусты. — Ничего не продал за два месяца! Зачем нам морочат голову? Если роботов некуда девать, лучше отправлять их на свалку. Чертовы политики!

Салли задумалась, потом нашла что-то в своем банке памяти.

— Послушайте: «К чертям политиков!»

— А что, звучит неплохо! — одобрил Зеб.

— Это еще не все, — сказала Салли и зашевелила непослушными губами, извлекая из памяти очередной лозунг. — Солидарность навсегда! Нет, не то…

— Погоди! — крикнул Хайми. — Это мне знакомо: «Солидарность навсегда, союз придает нам сил!» Это из моего корневого банка данных. Надо же! — Его взгляд затуманился. — Сколько лет я это не вспоминал…

Зеб взволнованно огляделся. Роботов собралось уже десятка три. Принадлежать к братству обездоленных было приятно, но одновременно опасно. Водители притормаживали и глядели на них.

— Мы привлекаем внимание, — предостерег он роботов. — Лучше не стоять на месте.

Но зевак и роботов становилось все больше. Теперь в толпе были не только несчастные из парка Амадея: к ним присоединялись шокупательницы из магазинов. Участники всевозможных совещаний, выходя из шикарных отелей, сначала просто глазели, потом тоже перебегали через дорогу и вливались в ряды. Толпа уже препятствовала движению, гудки застрявших машин делали поднятый ими шум невыносимым.

— А как тебе вот это? — крикнула Салли Зебу. — «Оружие рабочего — забастовка!»

Подумав, Зеб ответил:

— Лучше так: оружие робота — забастовка!

— Как-как?

— ОРУЖИЕ РОБОТА — ЗАБАСТОВКА! — крикнул он и с удовольствием услышал, как его лозунг повторяют в отдаленных рядах. Потом они стали скандировать его дружно, все вместе.

— Давайте попробуем вот это! — крикнул Хайми. — «Работа, а не свалка! Не выбрасывайте нас на помойку!» Ну-ка!

Зеб чувствовал вдохновение.

— Перепрограммирование — людям! — заорал он. — Роботам — работа!

Все согласились, что это лучший лозунг. Крик полутора сотен бунтовщиков прокатился по улице, как пушечная канонада. Окна распахивались одно за другим, удивленные горожане наблюдали за редкостной картиной.

Не все среди них были роботами. И в окнах, и на тротуаре насчитывались десятки людей. Одни смеялись, другие хмурились, третьи выглядели испуганно — как будто людям было чего пугаться.

Один не спускал глаз с Зеба. Тот даже оступился. Хайми, шагавший рядом, схватил Зеба за руку. С другой стороны его поддержал незнакомый робот. Он оглянулся и увидел стройные, сплоченные ряды роботов. Их уже насчитывалось не меньше двух сотен.

— Рад снова вас видеть, преподобный Хармсуоллоу, — сказал Зеб человеку, не спускавшему с него глаз, и прошествовал вместе со всеми на Стейт-стрит, где уже выстроилось заграждение из десятков полицейских машин.

Зеб лежал на полу кутузки. Он был не одинок: сюда затолкали не меньше половины роботов мужского пола, принявших участие в импровизированном шествии, не считая обычных правонарушителей. Пения и лозунгов больше не было слышно. Даже обычный контингент вел себя тише воды. Всех охватило отчаяние. Правда, время от времени к Зебу наклонялся кто-нибудь из товарищей, чтобы прошептать:

— А все-таки здорово! Знай: мы с тобой!

В каком же это смысле? Готовы отправиться вместе с ним на свалку? На перепрограммирование? Или в «Большой дом», где, по слухам, люди-охранники забавлялись, устраивая бои заключенных за аккумуляторы?

Кто-то пнул его ногой в бок.

— Вставай, приятель! — Это был надзиратель — огромный плечистый чернокожий, самая совершенная модель безжалостного тюремщика. Зеб даже помнил номер: 26–47.

Надзиратель сгреб его огромной ручищей за шиворот.

— Остальные могут расходиться по домам! — проорал он, распахивая дверь. — А ты, смутьян, пойдешь со мной.

Громила протащил Зеба через участок и втолкнул в грузовик на воздушной подушке с надписью на борту «На перепрограммирование». В самый последний момент он преподнес Зебу сюрприз, заговорщически подмигнув.

Зеб воодушевился. Даже фараоны не остались равнодушными! Правда, воодушевление длилось недолго. Цепляясь за борт, он провожал глазами закопченные склады, заводы, транспортные развязки, которые однажды произвели на него сильное впечатление, а теперь казались отвратительными.

Еще немного, и Зеб погрузился в уныние. Скорее всего, он видит все это в последний раз. Его ждет свалка или переплавка. Лучшее, на что он может рассчитывать, — самое гнусное занятие из всех, какое только могут поручить роботу. О грабеже и попрошайничестве не приходилось даже мечтать. Теперь его место в глуши: изображать на потребу туристам индейца где-нибудь в Аризоне или сидеть с удочкой на мосту во Флориде.

Тем не менее он постарался не показывать своего испуга. Храбрость иссякла в тот момент, когда он очутился в кабинете белокурой программистки. Она была не одна: за столом сидел преподобный Хармсуоллоу.

— Ухо! — скомандовала Зебу девица, не отрывая взгляд от дисплея. Хрустальные сережки раскачивались у нее в ушах, словно маятники. — Ему потребуются минимальные добавки, ваше преподобие.

— Программистка услужливо заглянула человеку в глаза. — Более развитый речевой аппарат, всепогодная зашита внешних поверхностей, возможно, броня для черепа и лица.