Теневая лампа. Книга четвертая - Стивен Рей Лоухед

— Вы об Этцеле? Я видел его сегодня. — Кит рассказал, как встретил на площади пекаря с сумкой на плече.

— Наверное, отправился помогать людям. Ходит по задворкам, ищет нуждающихся и помогает. Говорит, так у него Seele arbeitet. {Душа действует (нем.)}

— Что значит «душа действует»? — спросила Касс.

— Вы знаете немецкий?

— Не то, чтобы знаю, но время от времени сталкиваюсь с коллегами-немцами. Приходится.

— Здорово! Ставите химические опыты и читаете по латыни. — Кит слегка приуныл. — А есть что-нибудь такое, чего вы не умеете?

— Готовить. Совсем не умею. — Она улыбнулась Киту.

Тынская церковь встала перед ними из тени, ее двойные башни со шпилями тянулись к небу, каждый шпиль увенчан крестом, сверкающим в последних лучах уходящего дня как звезда. Нижние окна огромного центрального нефа вытянутой готической формы повторяли пламя свечей внутри, а факелы по обе стороны от внушительных черных дверей с железными заклепками рассеивали свет вокруг входа. Кит приоткрыл дверь в этих воротах, и все трое вошли в старую церковь.

На службе оказалось много людей.

— Остались только стоячие места, — пошутил Кит, а затем понял, что люди стоят, потому что скамеек нет — только несколько стульев для пожилых членов общины. Мина бросила на него строгий взгляд.

— Извини, — буркнул он. — Я буду вести себя хорошо.

Они протиснулись через последние ряды. Священники слаженно пели гимн. Служба велась отчасти на латыни, отчасти на немецком языке, и Кит, совсем не разбиравшийся в религиозных обрядах, отметил, что она не только не раздражает его, но даже доставляет удовольствие. Один взгляд на Мину, чье лицо в свете свечей выражало благость, дал Киту понять, что его бывшая подруга полностью погружена в ход литургии и пение. Он вспомнил, что в аббатстве Монсеррат она представлялась монахиней, и решил, что это неспроста.

С Кассандрой же происходило следующее. Псалмы и гимны рождали причудливое эхо в огромном сводчатом помещении, а благовония клубились перед алтарем благоухающими облаками. Касс сначала просто стояла молча, потом задумалась и, наконец, совсем притихла — голова как будто сама собой склонилась и глаза не столько закрылись, сколько зажмурились. Наконец, когда в воздухе прозвучали последние ноты огромного органа, Кит наклонился и прошептал:

— С вами все в порядке?

Касс кивнула, но головы не подняла; ее руки оставались крепко сжатыми на груди. Прихожане начали расходиться, а она не двинулась с места.

Вильгельмина обняла ее за плечи.

— Что случилось, Кассандра?

Она не ответила. Тогда Кит, как всегда немного прямолинейно произнес:

— Уж нам-то можете сказать? Тоска по дому обуяла?

— Нет, — наконец вздохнула Касс. — Ничего подобного. — Она подняла голову, и Кит увидел, что она плакала. — По-моему, я никому не рассказывала, что случилось со мной в Дамаске?

Кит и Мина переглянулись.

— Ну и не обязательно говорить, если не хочешь, — сказала ей Вильгельмина. — Все нормально.

— Со мной приключилось там такое, что у меня просто не осталось выбора. И вот я здесь, — сказала Касс, стирая следы слез со щек. — У меня было видение, и оно меня так напугало, что я побежала в ближайшее убежище, в часовню сестер Феклы.

— А что вы такого увидели? — заинтересованно спросил Кит. Мина бросила на него предостерегающий взгляд, и он быстро добавил: — Ну, то есть если не хотите рассказывать, не надо…

— Нет, нет, все в порядке. Я могу рассказать. — Кассандра глубоко вздохнула. — Мне кажется, я видела конец вселенной. Другими словами не скажешь. — Далее она пересказала подробности того ужасающего видения — ненасытную, всепоглощающую тьму, неизмеримую и бессмысленную ненависть к свету и его многообразным проявлениям, безжалостное уничтожение всех, в ком теплилась искра жизни, опустошительное стремление к забвению — это вырвало ее из сна и бросило в объятия Зететического общества. В конце она сказала: — В часовне я сидела и молилась, пока на улице не стало достаточно светло, а потом вышла и побежала, именно побежала, к дому Общества. А потом стала его членом. — Она подняла глаза и печально посмотрела на них. — Вот с тех пор и бегаю. А сегодня у меня впервые выдалась возможность остановиться и задуматься о том, что произошло. Служба была прекрасной, она вернула мне все это. К сожалению, я ничего в этом не понимаю.

— Неважно. — Мина обняла Касс за плечи. — Происходит много такого, чего никто из нас не понимает, но вот они мы, вместе.

— Один за всех, и все за одного, — бодро добавил Кит. — Мы не допустим, чтобы с вами что-нибудь случилось. — Сказано было смело, но глупо — абсолютно пустое обещание, — и Кит понял это в тот момент, когда слова сорвались с его губ. Козимо был прав: лей-путешествия — весьма опасное дело, сопряженное с огромным личным риском, и ни он, ни кто-либо другой ничего не может здесь поделать.

Касс, казалось, поняла, но все равно услышала в его словах утешение.

— Спасибо, — вздохнула она. — Вы оба очень добрые. — Она смущенно рассмеялась. — Обычно я не такой уж занудный человек, честное слово.

Вместе с последними прихожанами они вышли из церкви и направились к кофейне «Гранд Империал», благо идти было совсем недалеко. Если не считать расходившихся верующих, рыночная площадь почти опустела; последние торговцы увязывали фургоны. Яркие звезды высыпали на небе.

— Как вы себя чувствуете сейчас? — заботливо спросил Кит.

— Немного лучше, — ответила Касс. – Но еще не совсем отошла…

— Наверное, это был кошмар из кошмаров, раз он вас так напугал, — заметил Кит.

— Ну… это было довольно неприятно. — Касс вздрогнула от воспоминаний.

— Наверное, стоило бы поговорить об этом обстоятельно, — предложила Вильгельмина, — я бы послушала. То есть… — Она замолчала, заметив, что Кит застыл, как вкопанный. Обе женщины недоуменно смотрели на него, а он смотрел куда-то вдаль, как будто только что увидел привидение.

— Кит, да что с тобой стряслось? — обеспокоенно спросила Мина. — Ради всего святого, что ты увидел?

— Берли вернулся, — выговорил он низким шепотом. — Мина, я только что видел берлимена.

ГЛАВА 25, в которой сборщики